Суббота

Мф., 73 зач., 17, 24–18, 4

Когда же пришли они в Капернаум, то подошли к Петру собиратели дидрахм и сказали: Учитель ваш не даст ли дидрахмы? Он говорит: да. И когда вошел он в дом, то Иисус, предупредив его, сказал: как тебе кажется, Симон? цари земные с кого берут пошлины или подати? с сынов ли своих, или с посторонних? Петр говорит Ему: с посторонних. Иисус сказал ему: итак сыны свободны; но, чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя. В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное; итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном.

С Господа Иисуса Христа требовали подать на храм Божий, как бы для Бога. Конечно, как Сын Божий, Он должен был бы быть свободен от платежа, но, чтобы не подавать нового повода к обвинениям в нарушении закона, Он, не имея Сам при Себе денег, указал апостолу Петру, где и как найти статир, т. е. четыре драхмы, для уплаты подати за двоих. Это чудо ярко свидетельствует о Божестве Господа Иисуса: «Если Он знал, что во рту у рыбы, которая первая попадется Петру, есть проглоченный ею статир, то Он всеведущ. Если познал Он статир во рту рыбы, то Он всемогущ».

Архиеп. Аверкий (Таушев). Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие.

Еще на пути в Капернаум ученики Христовы спорили между собой: кто из них больше в Царстве Небесном? Господь не хотел в присутствии посторонних обличить их в честолюбии; но когда Он снова показал свое особенное внимание Петру, повелев ему уплатить чудесным статиром подать на храм и за себя, страсть честолюбия снова заговорила в них. В то время, – говорит св. Матфей, ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? «Стыдясь, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – обнаружить страсть, которою недуговали, они не говорят прямо: “почему Ты отдал Петру преимущество над нами? Неужели он больше нас?” – еще стыдились. Спрашивают неопределенно: «Кто больше?» Когда Иисус оказывал предпочтение троим из них, в них не обнаруживалось ничего подобного, а когда честь предоставлена одному только, они опечалились». Им припомнилось при этом и то, как Господь ублажал Петра за исповедание, припомнилось и великое дерзновение Петрово ко Господу. «Нечто человеческое действовало в учениках, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – но ты размысли и о том, во-первых, что они и теперь ничего земного не ищут; во-вторых, что они после оставили и эту слабость и взаимно друг другу уступили первенство. А мы не можем возвыситься и до погрешностей их; не спрашиваем о том, кто больше в Царствии Небесном, но кто больше в царствии земном, кто богаче, кто сильнее».

Что же Господь? Он уже показал им пример самоуничижения, когда согласился на уплату не следующей с Него подати, и теперь, желая разительнее показать им необходимость смирения для Своих истинных учеников, Он раскрывает их совесть и отвечает не на слова их, а на их чувства. Иисус, призвав дитя (по преданию, это был св. Игнатий Богоносец), поставил его посредине их и сказал: вы доискиваетесь, кто больше, и спорите о первенстве; а Я говорю вам: кто не будет ниже всех, тот недостоин Царствия Небесного. Истинно говорю вам: если не обратитесь от честолюбия к смиренномудрию, от лукавства к незлобию, если не перемените своих ложных мнений о Моем Царстве, если не оставите тщеславных надежд на почетные места в этом царстве и если не будете как дети, – не возрастом, а сердечным расположением, если не будете так же смиренны и простосердечны, так же беззаветно преданы воле Божией, как дети, – то не только не займете высшего места, но и вовсе не войдете в Царство Небесное. Господь указал ученикам Своим на дитя, в полном смысле свободное от страстей, – дитя, чуждое гордости и тщеславия, зависти и сварливости, – дитя, украшенное многими добродетелями, как то: простосердечием и незлобием, смирением и спокойствием, – дитя, которое ни одной из этих добродетелей не гордится; свойство высокой мудрости – обладать добродетелями и не гордиться ими. «Когда мы, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – не имеем этих добродетелей, то как бы ни были велики наши дела, спасение наше сомнительно. Младенца хотя бы поносили, хотя бы хвалили, хотя бы наказывали, хотя бы честили, он ни в первом случае не досадует и не укоряет, ни в последнем не гордится». Божественное смирение Иисуса Христа не дозволило Ему в наставлении о смирении указать на Свой собственный пример. С нежной любовью обнимая дитя, Господь продолжал: итак, кто умалится, как это дитя, будет считать себя хуже и ниже других, тот и больше в Царстве Небесном. Что дитя имеет по природной своей чистоте и невинности, того вы достигайте подвигом самопонуждения, самоотречения, отсекая свои страсти и злую волю. Мне так любезно смирение и простосердечие, что не только если вы сами будете таковы, получите великую награду, но даже если и кто примет одно такое дитя во имя Мое, кто с любовью ради Меня примет верующего в Меня, будет ли тот на самом деле дитя, или же уподобившийся дитяти в простоте и смирении сердца последователь Мой. В чем имеет он нужду, не по личным расчетам, а только потому, что он – Мой ученик, христианин, тот меня принимает, и от Меня получит награду; а кто Меня принимает, тот принимает пославшего Меня Отца.

Еп. Мефодий (Кульман). Святоотеческое толкование на Евангелие от Матфея.