Пятница

Лк., 101 зач., 20, 19—26

И искали в это время первосвященники и книжники, чтобы наложить на Иисуса руки, но побоялись народа, ибо поняли, что о них сказал Он эту притчу. И, наблюдая за Ним, подослали лукавых людей, которые, притворившись благочестивыми, уловили бы Его в каком-либо слове, чтобы предать Его начальству и власти правителя. И они спросили Его: Учитель! мы знаем, что Ты правдиво говоришь и учишь и не смотришь на лице, но истинно пути Божию учишь; позволительно ли нам давать подать кесарю, или нет? Он же, уразумев лукавство их, сказал им: что вы Меня искушаете? Покажите Мне динарий: чье на нем изображение и надпись? Они отвечали: кесаревы. Он сказал им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И не могли уловить Его в слове перед народом, и, удивившись ответу Его, замолчали.

Среди учеников своих и иродиан, приверженцев царя Ирода, которому не все хотели платить подати, как иноплеменнику, фарисеи выбрали наиболее лукавых людей, которых подослали к Господу Иисусу Христу с коварным вопросом: достойно ли есть дати кинсон кесареви или ни? Лукавый вопрос был рассчитан на то, что если Господь скажет, что надо платить подать языческому императору, ненавистному для иудеев, то этим Он оттолкнет от Себя народ, а если скажет, что не надо, то можно сразу же будет обвинить Его перед римлянами, как возмутителя народа. В вопросе искусителей была сокрыта такая мысль: иудейский народ – это народ Божий, который своим Царем признает лишь Бога, а потому не может служить иноземному, да еще языческому царю, так как иначе явится противником Богу; следовательно, что же им делать – давать ли подать кесарю или соблюдать неизменную верность Богу? На это Господь дал мудрый ответ, что нужно делать и то и другое – воздадите убо кесарева кесареви, и Божия Богови, т. е. исполняйте свои обязанности как в отношении к Богу, так и в отношении к государственной власти, поскольку последнее не противоречит первому, конечно.

Архиеп. Аверкий (Таушев). Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие.

Суббота

Лк., 67 зач., 12, 32—40

Сказал Господь: не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет. Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те. Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий.

Господь желающих быть учениками Его называет малым стадом или потому, что в мире сем святых весьма мало по причине требуемой произвольной нищеты и нестяжательности, или потому, что их меньше, чем Ангелов, которых сонмы не имеют числа и несравненно превышают число нас. А что Ангелов гораздо больше, это видно из притчи, в которой Господь сказал, что пастырь об одном заблудшем и снова найденном радуется более, нежели о девяносто девяти незаблудших (см.: Лк. 15, 7). Ибо отсюда видно, что как единица относится к девяносто девяти, так и род человеческий к миру ангельскому. Не бойся, – говорит, – малое стадо, т. е. не сомневайся, что Бог будет промышлять о тебе, хотя бы ты сам и не заботился о себе. Почему? Потому что Отец благоволил дать вам Царство. Если Он дает Царство, то тем более подаст предметы земные. Итак, не думай, что если не усвоишь себе нищету, то не будет Промыслителя о тебе, но продавай имение, давай милостыню и сделай сокровище неистощимым. Потом убеждает нас и непререкаемыми умозаключениями. Здесь, – говорит, – моль съедает, а на небе – нет. Итак, не безумно ли слагать сокровище в таком месте, в котором оно повреждается? Потом, поскольку моль не съедает золота, Он присовокупил: куда вор не приближается. Ибо если моль не съедает золота, то вор похищает его. Потом, поскольку не всех же обкрадывают, Он присовокупляет еще большее и совершенно неопровержимое основание. Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет. Пусть, – говорит, – будет и так, что и моль не съест, и вор не подойдет, но самое порабощение сердца закопанному в землю сокровищу и повержение в землю богоподобного существа души какого достойно наказания? Не тем ли больше наказание (предлежит) тому, кто имеет ум? Где сокровище ваше, там и сердце ваше. Если сокровище в земле, то и сердце в ней; если сокровище на небе, то и сердце – горе. Кто же не изберет лучше быть горе, чем под землей, быть Ангелом, чем кротом, живущим в подземных норах?

Блж. Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Луки.

Вам, возлюбленнейшая братия, открыто прочитанное чтение Св. Евангелия. <…> У главного пола под именем чресл разумеется невоздержное житие, когда Господь говорит: да будут чресла ваши препоясаны. Ибо мы препоясываем чресла тогда, когда воздержанием обуздываем похоть плоти. Но поскольку не много значит – удаляться от зла, если вместе с тем не будет каждый желать подвигов добрых дел, то тотчас присовокупляется: и светильницы горящии (в руках ваших). Горящие светильники мы держим в руках тогда, когда добрыми делами являем примеры света ближним нашим. Об этих-то именно делах Господь говорит: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5, 16). Но даны две заповеди, – и чресла препоясывать, и светильники держать для того, чтобы и в теле была чистота целомудрия, и в деятельности был свет истинный. Ибо Искупителю нашему одно без другого никак не может нравиться, если или тот, кто делает добро, не оставляет еще скверн похоти, или тот, кто славится целомудрием, не упражняется еще в добрых делах. Следовательно, как целомудрие не имеет важного значения без доброй деятельности, так и добрая деятельность ничтожна без целомудрия.

Но если и то и другое совершается, остается еще, чтобы каждый такой (человек) стремился надеждой к Вышнему Отечеству и удерживался от пороков не только ради чести мира сего. Хотя бы иногда кто начинал нечто доброе ради чести, однако же в этом намерении не должен оставаться навсегда, не должен домогаться славы настоящего мира посредством добрых дел, но основывать всю надежду на Пришествии своего Искупителя. Почему тотчас и присовокупляется: и вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака. Потому что Господь отошел на брак, когда, восстав от мертвых, восшел на небо, Новый Человек сочетал с Собою вышнее множество Ангелов. Он возвращается тогда, когда является нам на Судилище.

Но хорошо присовокупляется о рабах ожидающих: дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить Ему. Ибо Господь возвращается, когда поспешает на суд, толцет же, когда тяжестью болезни предсказывает уже близкую смерть. Ему тотчас мы отверзаем, если с любовью приемлем Его. Ибо тот не хочет отверзать (дверей) ударяющему в них Судии, кто боится выхода из тела и видеть Того, Кого трепещет как Судии, потому что вспоминает, что презирал Его. Но кто безопасен в своей надежде и деятельности, тот тотчас отверзает (двери) ударяющему в них, потому что радостно выдерживает испытание Судии; и когда узнает время близкой смерти, тогда веселится о славе воздаяния. Почему тотчас же присовокупляется: блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими. Бдит тот, кто имеет отверстые очи ума к видению истинного света; бдит тот, кто на деле исполняет чему верует; бдит тот, кто отгоняет от себя тьму лености и нерадения. <…> Но послушаем, что пришедший Господь делает для рабов бдящих: истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. Препояшется, приготовится к воздаянию, и посадит их, т. е. в Вечном Покое для блаженствования. Потому что сидеть значит «покоиться в Царстве». <…> И прехождение Его означает ведение нас к видению славы Его, когда мы Того, Кого на суде видим в Человечестве, увидим после суда и в Божестве. <…>

Но что, если рабы в первую стражу небрежны? Ибо первая стража есть хранение первого возраста. Но не надобно отчаиваться и переставать творить добро. Ибо Господь, внушая нам о своем долготерпении, присовокупляет: И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те. Ибо первая стража есть время первого возраста, т. е. детство. Вторая – молодость, или юношество, которые, на основании священного изречения, тождественны, как говорит Соломон: веселись, юноша, в юности твоей (см.: Еккл. 11, 9). Третья же принимается за старость. Итак, кто не хотел бодрствовать в первую стражу, тот да бодрствует, по крайней мере, во вторую так, чтобы, кто пренебрег обращением от грехов своих в отрочестве, тот воспрянул на пути жизни, по крайней мере, во время юности. И кто не хотел бодрствовать во вторую стражу, тот да не опускает средств к вознаграждению во время третьей стражи так, чтобы, кто не становится на пути жизни в молодости, тот опомнился, по крайней мере, в старости. Взвесьте, возлюбленнейшая братия, что любовь Божия отовсюду заперла наше упорство. Нет уже ничего, в чем мог бы человек находить извинение. Бог не видит внимания к Себе – и ожидает; видит, что презирают Его, – и приглашает к Себе; приемлет обиду презрения – и однако же обещает некогда даже награды обращающимся к Нему. Но никто не должен пренебрегать этим долготерпением Его, потому что на суде Он потребует тем строжайшего правосудия, чем более терпел прежде суда. <…> Надзирателем называется потому, что и терпит грехи людей, и мстит за них. Ибо тех, которым долее снисходит в ожидании обращения их, строже наказует, если они не обратятся. <…>

Последний же час Господь наш благоволил сокрыть от нас для того, чтобы мы всегда могли ожидать его, так что, когда мы не можем предвидеть его, тогда обязываемся неопустительно быть готовыми к нему. Затем, братия мои, устремите очи ума вашего на условие смертности, приготовляйте самих себя грядущему Судии ежедневным плачем и рыданием. И когда верная смерть угрожает всем, то не думайте о неопределенном провидении о временной жизни. Да не отягчает вас забота о земных вещах. Ибо плоть, какими бы ни украшалась громадами злата и серебра, в какие бы ни одевалась драгоценные одежды, – что другое, как плоть? Итак, не обращайте внимания на то что вы имеете, но на то что вы есть. Хотите ли слышать что вы есть? Это показывает Пророк, говоря: всякая плоть – трава (Ис. 40, 6). Ибо, если народ не сено, то где те, которые вместе с нами за год перед этим праздновали день страдания блаженного Феликса, празднуемый и сегодня нами? О сколько и что они думали предусмотрительного о настоящей жизни, но при наступлении часа смерти вдруг застигнуты в том, чего не хотели предвидеть, и вместе потеряли все временное, за собрание которого, по-видимому, как бы постоянно держались!

<…> Поскольку же мы и времени грядущей смерти не знаем, и после смерти действовать не можем, то остается нам прежде смерти пользоваться благоприятными временами. Ибо таким образом самая смерть, когда приидет, будет побеждена, если прежде пришествия ее мы всегда будем страшиться ее.

Свт. Григорий Великий Двоеслов. Сорок бесед на Евангелия.