Глава 12

Рисса пришла на мостик, чтобы обсудить с Кейтом ситуацию с Каретой. Однако едва она там появилась, раздался голос Ромбуса:

– Кейт, Яг, Рисса, – произнёс транслятор сухим холодным тоном, – бесчисленные извинения за беспокойство, но я думаю, вам следует это увидеть.

– Что там? – спросил Кейт.

Рисса присела, пока Ромбус возился с консолью. На голосфере появился участок, обрамлённый синей рамкой.

– Боюсь, я не уделял должного внимания текущему сканированию окружающего пространства, но сейчас я запрошу записи… вот, взгляните на это. Это запись, ускоренная в тысячу раз. В следующие шесть минут прокрутится почти вся запись со времени нашего появления здесь.

В отгороженной на голосфере области появилось изображение сферы тёмной материи, видимое с точки над её экватором. Собственно, это была не совсем сфера – она была сжата с полюсов. Её диск пересекали светлые и тёмные широтные полосы облаков. Согласно масштабным линейкам, это была одна из наиболее крупных обнаруженных сфер, 172 тысячи километров в диаметре.

– Минуточку, – сказал Кейт. – На ней полосы облаков, но по виду она будто и не вращается.

Сенсорная сеть Ромбуса сверкнула.

– Надеюсь, что не поставлю вас в неловкое положение, уважаемый Кейт, если сообщу, что на самом деле она вращается быстрее, чем любая другая сфера из тех, что мы до сих пор наблюдали. В данный момент она совершает оборот вокруг оси каждые два часа шестнадцать минут – почти впятеро быстрее, чем Юпитер. Скорость настолько велика, что любые турбулентности в облачном покрове должны были давно сгладиться. При таком ускоренном воспроизведении один оборот занимает восемь секунд. – Ромбус вскинул щупальце и щелкнул переключателем. – Вот, я приказал компьютеру поместить на экваторе реперный значок – видите оранжевую точку? Примем её за условный нулевой меридиан.

Оранжевая точка пронеслась по экватору, исчезла за краем диска, появилась с другой стороны и снова пересекла диск. Через несколько циклов Яг пролаял:

– Вы увеличили скорость воспроизведения?

– Нет, уважаемый Яг, – ответил Ромбус. – Скорость воспроизведения постоянна.

Яг показал на часы.

– Но эта ваша точка совершила последний оборот всего за семь секунд.

– Так и есть, – согласился Ромбус. – Скорость вращения сферы увеличивается.

– Как это может быть? – спросил Кейт. – С ней взаимодействуют другие тела?

– Конечно, остальные влияют на неё, но этим влиянием наблюдаемый эффект не объяснить, – сказал Ромбус. – Ускорение вращения вызвано внутренними причинами.

Яг склонился над своей консолью, наспех набрасывая компьютерные модели.

– Невозможно ускорить вращение без притока энергии в систему. Внутри должна идти какая-то сложная реакция, подпитываемая откуда-то извне, и… – Он поднял голову и испустил пронзительный звук, который ФАНТОМ перевёл как «возглас удивления».

На ограниченном синей рамкой участке голосферы на сфере тёмной материи образовалась перетяжка в области экватора. Её северная и южная части больше не были правильными полусферами, а немного загибались внутрь, прежде чем соединиться. Оранжевая точка теперь находилась на дне экваториальной бороздки и летала по диску ещё быстрее, чем прежде.

Скорость вращения продолжала увеличиваться, экваториальная перетяжка становилась всё более и более заметна. Скоро очертания объекта стали напоминать восьмёрку.

Рисса поднялась на ноги и с раскрытым от удивления ртом следила за происходящим. Экватор настолько сузился, оранжевая точка уже покрывала четверть его протяжения. Ромбус щёлкнул клавишей, и она пропала; вместо неё появились две, по одной на экваторе каждой из двух половинок почти разделившейся сферы.

А потом изображение пропало.

– Прошу меня простить, – сказал Ромбус. – Наблюдаемый объект закрыла от нас другая сфера; при данной скорости воспроизведения мы теряем около четырнадцати секунд. Я их пропускаю.

Щупальца коснулись консоли, и изображение появилось снова. Теперь ширина перетяжки между двумя новыми сферами составляла всего десятую часть от диаметра прежней сферы. Молча, словно завороженные, в тишине, нарушаемой лишь лёгким жужжанием системы кондиционирования, все наблюдали, как процесс достигает своей кульминации. Наконец две сферы отделились друг от друга и немедленно начали расходиться в противоположных направлениях. По мере того как они расходились, реперным оранжевым точкам на их экваторах требовалось всё больше и больше времени, чтобы пересечь диск и исчезнуть за его краем – обе сферы замедляли вращение.

Рисса повернулась к Кейту; её глаза были широко раскрыты.

– Это как клетка, – сказала она. – Клетка во время митоза.

– Точно, – сказал Ромбус. – Только в данном случае материнская клетка имеет диаметр более ста семидесяти километров. По крайней мере, таков он был перед тем, как всё случилось.

Кейт откашлялся.

– Простите, – сказал он. – Вы пытаетесь сказать, что эти штуки живые? Что это живые клетки?

– Я наконец отсмотрела записи, сделанные зондом Яга, который делал пробы, – сказала Рисса. – Помните тот похожий на аэростат объект, который он заметил при входе в атмосферу? Я тогда подумала, что это могла бы быть какая-то форма жизни – наполненное газом существо, плавающее в облаках. В тысяча девятьсот шестидесятых годах предполагали существование таких существ на Юпитере. Но эти аэростаты вполне могут оказаться органеллами – специализированными структурами внутри клетки.

– Живые существа, – недоверчиво повторил Кейт. – Живые существа размером без малого двести тысяч километров?

В голосе Риссы по-прежнему слышался благоговейный трепет.

– Возможно. Если так, то мы только что видели их процесс размножения.

– Невероятно, – Кейт покачал головой. – Я имею в виду, это не просто гигантские формы жизни. И не просто формы жизни, обитающие в вакууме. Это формы жизни, состоящие из тёмной материи. – Он повернулся у Ягу. – Яг, такое вообще возможно?

– Возможно ли, что тёмная материя, или какая-то её часть, жива? – Валдахуд пожал всеми четырьмя плечами. – Многое в нашей науке и философии даёт нам понять, что Вселенная должна кишеть жизнью. Однако до сего дня мы знаем только о трёх мирах, на которых зародилась жизнь. Возможно, мы просто искали не там. Ни я, ни доктор Делакорт пока не выяснили ничего существенного о возможностях метахимии тёмной материи, однако в тех сферах действительно много сложных соединений.

Кейт развёл руками в бессилии осмыслить открытие в категориях повседневной логики и оглядел мостик в поисках кого-нибудь, настолько же растерянного.

И тут новая мысль поразила его настолько сильно, что он даже на мгновение откинулся на спинку кресла. Затем тронул коммуникационную панель, открывая канал связи.

– Лансинг Хеку, – сказал он.

Изображение головы Хека появилось на голосфере на фоне звёздного неба.

– Хек на связи, – произнесла голова.

– Есть прогресс с локализацией тех радиосигналов?

Кейт представил себе, как нижняя пара плеч валдахуда двинулись за пределами поля зрения камеры.

– Пока нет.

– Вы сказали, что предположительно разумные сигналы передаются на примерно двухстах различных частотах.

– Это так.

– На скольких именно? Назовите точное количество.

Хек повернулся в сторону монитора, показав свой рылоподобный профиль.

– Двести семнадцать, – ответил он. – Хотя передачи на некоторых частотах активнее, чем на других.

Кейт услышал, как по левую руку от него Яг издал тот же самый звук изумления, что и раньше.

– В облаке, – медленно произнёс Кейт, – имеется двести семнадцать объектов юпитерианских размеров. – Он сделал паузу, оттягивая очевидный вывод. – Конечно, газовые гиганты типа Юпитера обычно являются источниками радиосигналов…

– Но эти состоят из тёмной материи, – сказала Лианна. – Они электронейтральны.

– Это не чистая тёмная материя, – возразил Яг. – Они нашпигованы фрагментами обычной материи. Тёмная материя может взаимодействовать с протонами обычной материи, генерируя электромагнитное излучение.

Хек пожал верхней парой плеч.

– Может сработать, – сказал он. – Но каждая сфера передаёт на своей частоте, словно… – голос с бруклинским акцентом затих.

Кейт посмотрел на Риссу и понял, что она думает о том же, что и он.

– Словно каждая своим голосом, – произнёс он наконец, заканчивая мысль Хека.

– Но объектов больше не двести семнадцать, – вмешался Тор, оборачиваясь к нему. – Теперь их двести восемнадцать.

Кейт кивнул.

– Хек, просканируйте спектр ещё раз. Попытайтесь выяснить, появилась ли активность на какой-нибудь частоте в непосредственной близости от одной из детектированных ранее.

Хек склонил голову и забарабанил по своей консоли.

– Одну секунду, – сказал он. – Одну секунду. – Потом: – О боги трясины и лун, да! Да, есть такой сигнал!

Кейт снова повернулся к Риссе, улыбаясь до ушей.

– Интересно, какое первое слово произносят их дети?