Глава 2
Потом была поездка на багги до той части пляжа, где можно было выехать на Высокий берег. Пересадка на служебную машину капитана и недолгая дорога до здешнего здания КГБ. Хелена с нами не поехала. Выйдя из багги, она сообщила Волкову, что заглянет к нему ближе к вечеру, и упорхнула по каким-то своим делам.
— А эти, черно-синие? — уточнил я у кэгэбэшника. — Ну, которые на вертолете. Мне казалось, что они меня заберут.
— ККС тебе еще крови попьет, не сомневайся даже. — устало хмыкнул Волков. — Но дело моё, а значит пока ты мой.
— ККС? — переспросил я, пропуская мимо ушей реплику «ты мой».
— Комитет Контроля Сверхвозможностей. — пояснил капитан, сочтя, что мой вопрос относился именно к аббревиатуре. — Формально, они входят в состав нашего ведомства, но по факту уже давно смежники. Когда я с тобой закончу, уже они за тебя возьмутся.
— И что меня ждет?
— Поговорим в конторе. — отрезал он.
Все дальнейшее наше общение по дороге до его кабинета ограничивалось короткими репликами капитана: «сюда», «ступенька» и «пригни голову». Я с расспросами не лез, понимал, что так или иначе вскоре все узнаю. Единственное, что я пока не мог для себя решить — как воспринимать тот факт, что внутрь здания КГБ я вошел без наручников и без охраны парочки автоматчиков.
С одной стороны — мне уже дали понять, что я подозреваемый лишь формально, но уж точно не обвиняемый. Фигурант дела, которое вел капитан госбезопасности. Это объясняло отсутствие наручников.
С другой — я сверх. Причем, опасный сверх. Который может превращаться в трехметрового громилу. А меня не то что вооруженная охрана не сопровождает, даже подавители сняли. Из всего сопровождения — один человек. Который, возможно, и крут, сам по себе. Но я был уверен, что при желании смогу с ним справится без всяких способностей.
«Если, конечно, он сам не сверх!» — появилась мысль.
В этом случае все сразу становилось на свои места. Волков просто не даст мне сбежать или причинить кому-то вред. И вообще — наличие сверхлюдей в конторе логично и обосновано. Учитывая то, кем могут быть их противники.
Либо — это был еще один вариант, объясняющий поведение безопасника — меня проверяют. Наверняка ведь, пока меня вели, уже успели выяснить, что человек я не агрессивный. В конце концов, не спеленали же сразу, дали по Анапе с окрестностями просто так бродить. Но контроль, конечно, тоже присутствует, только незримый.
— Итак. — произнес Волков, усаживаясь за стол в кабинете. — Начнем.
Рабочее место кэгэбэшника о нем ничего не говорило. В занимаемым им одним помещении на пятнадцать квадратных метров стоял один стол из покрытого лаком массива древесины — какой-то антиквариат, надо полагать. Три стула, сейф, две тумбочки, заваленные бумагами и совершенно не подходящие по стилю столу. На подоконнике много лет назад засох цветок в горшке, а стекла были закрыты жалюзями.
— Что начнем?
— Опрос свидетеля. А ты что подумал?
— А я ничего не подумал. — ответил я. — Я ведь понятия не имею, какие у тебя на меня планы. Вдруг тебе надо дело закрыть и начальству показать, какой ты фартовый — и банду Корейца прикрыл, и сверха повязал.
Как-то само собой вышло, что мы перешли на ты. Ни меня, ни капитана, это, кажется, совершенно не напрягало.
— Вот, значит, как обо мне думаешь. — хмыкнул он. — Обидно!
— Не о тебе лично, скорее, о твоем ведомстве.
— Менее обидно не стало. Пойми, Виктор, я тебе не враг…
— Прямо вот хрестоматийно начал, по учебнику. — не удержался я от реплики.
Честно говоря, думал, что она чекиста разозлит. По меньшей мере — вызовет раздражение. Мало кому нравятся такие вот умники. Но кэгэбэшник вместо этого рассмеялся.
— Вот откуда ты такой умный, а?
— ВДВ, тарщ капитан.
— Хочешь, значит, напрямую?
— Очень хочу. Честно говоря, все эти тайны и расследования меня здорово притомили. Мне бы вот сказал кто в глаза — Глебов, вот такой расклад. Здесь ты накосячил, а тут молодец. Поэтому по совокупности — иди домой и не отсвечивай с месяцок. Вот за такое бы я был очень благодарен.
— Экий ты прыткий, брат! — «восхитился» Волков. — Домой, надо же! Нет, честно сказать, шанс туда вернуться у тебя есть, но не сказать, что слишком большой.
— Значит, все-таки, зря бегал и злодеев ловил. — хмыкнул я, толсто намекая н свои подвиги.
— Да нет, не зря. И ты нам правда очень помог, этого я отрицать не буду.
— До или после того, как меня на крючок посадили? Как давно, кстати?
— А ты сам как думаешь? — настоящий чекист отвечает только вопросом на вопрос. Иначе потом «пацаны не поймут».
— Почти сразу.
— Возможно… — ушел от вопроса Волков и вернулся к прежней теме. — Так вот, вернуться домой шанс у тебя есть. Но…
— Всегда есть «но».
— Да. А ты чего ждал, Глебов? Ты сильный сверх. С боевыми возможностями. Такие как ты, применения в народном хозяйстве не находят.
— Ну, так-то логично. Халк крушить!
— Чего? — не понял шутку капитан.
— Ерунда. — отмахнулся я. — Но я понимаю, к чему ты ведешь. Никто, значит, меня отпускать не собирается.
Кэгэбэшник покачал головой.
— Не совсем так. Никто не даст тебе большого выбора жизненного пути. Но кое-какой все же имеется. Конечно, после прохождения регистрации и определения потенциала. Но этим ребята из ККСа займутся, я тебе об этом только в общих чертах могу рассказать. И дать один бесплатный совет.
— И какой же?
— Не выделывайся, Глебов. Когда они тобой займутся, не строй из себя самого умного или хитрого. Они всяких там видели.
— Приму к сведению. А что про рассказ в общих чертах?
— Тут вообще-то я вопросы задавать должен! — ненатурально возмутился Волков. — И мы с тобой почему-то занимаемся твоей судьбой, а не моим делом.
После сказанного капитан некоторое время хранил каменное лицо, а потом не выдержал и рассмеялся.
— Ладно! — сказал он. — Вижу же, что ты не боишься, а только хочешь узнать, что тебя ждет. Давай так, тогда. Я рассказываю тебе о том, как примерно будет выглядеть твое будущее, а ты мне все-все рассказываешь под протокол, и подписываешь согласие на ментальное сканирование? Годится?
Я напрягся. Почему-то мне казалось, что от ментального сканирования, чем бы оно не было, лучше держаться подальше. Подозреваю, что оно чем-то похоже на полиграф, называемый также «детектором лжи». Обмануть который, конечно же, можно, но без гарантии. А врать придется. Я ведь не хочу, чтобы все узнали, что в тело Виктора Глебова заселили военного пенсионера.
А еще непонятно было — почему он спрашивает? Выходит так, будто я должен дать это самое согласие добровольно, а выбить он его не может. Значит ли это, что ментальное сканирование покруче полиграфа, и не способно ли оно причинить мне вред? В смысле, не только тем, что раскроет мою истинную личность.
— А с этим самым сканированием обязательно? — осторожно уточнил я. Так, чтобы не продемонстрировать своего невежества. А то вдруг тут все вокруг знают, что это за штука, и только я один не в курсе.
— Вот предупреждал же тебя, чтобы ты умника из себя не строил!
— Просто спросил!
— Нет, не обязательно. — с некоторым сожалением, которое он даже не пытался скрыть, произнес капитан. — Сам понимаешь, заставить тебя пройти эту процедуру я не могу. Вот был бы ты обвиняемым, тогда и вопрос бы не стоял. Но! — тут он со значением поднял палец. — этим бы ты мне здорово помог!
— Прости, но тогда нет. — сказал я.
— Глебов! — тут же возмутился Волков.
— А что сразу Глебов! Я не обвиняемый, тайн у меня никаких нет, и под сомнительную мозгодробилку залезать, у меня резонов нет! Я и так все, как на духу скажу, все что спросишь! Да и что ты про меня не знаешь-то? Твоя коллега меня за ручку водила несколько дней!
Как ни странно, но упоминание Хелены заставило капитана немного смутится. Он сбавил напор, и уже вполне человеческим голосом произнес.
— Ты, Глебов, не держи зла на девушку. Она делала то, что должна. Как и все мы. Какой бы ты не было хороший парень, а угроза бесконтрольного выплеска на улицы города «препарата ЕМ» — это другой уровень.
— Да-да. Цель оправдывает средства, как говорил один исторический деятель.
Я просто изображал обиженного парня. Зла, при этом, на немку не держал. Но нужно же соотвествовать образу. Это взрослые люди, с багажом жизненного опыта за плечами, могут понять и простить. Молодости такие компромиссы чужды.
— Проехали, капитан. — буркнул я после недолгого молчания, за время которого кэгэбэшник буквально пробуравил меня взглядом насквозь. — Давай по протоколу. Началось все с того, что я принял «препарат ЕМ». Его мне предложил Кареев…
В следующие полчаса я рассказывал все, что со мной случилось. Не утаивал ничего, кроме того факта, что настоящий Глебов умер, а я занял его место. Капитан вел запись на диктофон, который подключил к своему настольному компьютеры, видимо, планируя потом взять с него расшифровку, и вбить ее в протокол опроса. Каково же было мое удивление, когда в завершение моего монолога, он положил на стол уже готовую распечатку.
Буквально минуту потратил на это — я же видел! Что-то там пару раз нажал, глазами текст на мониторе пробежал и вывел на печать! Как так?
Заметив мое удивление, Волков усмехнулся.
— Не видел еще такого? — произнес он, явно красуясь. — «Ожегов», третья версия. Тестирование уже прошла, но в открытый доступ пока не попала. Мгновенно распознает речь, сама знаки препинания расставляет, даже по интонации способна распознать состояние интервьюируемого.
Демонстрируя это, он показал ручкой на строку в протоколе, где значилось: «Опрашиваемый задумался на 6,3 секунды».
— Она — это кто? — глупо спросил я. — Ожегов же «он».
— Вот ты дубина, Глебов! — не обидно рассмеялся капитан. — Ожегов — нейросеть! Работает с аудиорядом, преобразуя его в текст. Очень удобная штука, нам совсем недавно «трешку» поставили. Не слышал, что ли? А, ну да! Ты же в армии был, а потом с Кареевым развлекался. Не до достижений в кибернетике было…
Я проморгался и выдал нейтральное «ну, да». Сам же переваривал услышанное. Нейросеть, способная внятно, в режиме реального времени, преобразовать живую человеческую речь в грамотно составленный текстовый документ. Сразу и со знаками препинаниями и даже с пометками о состоянии респондента. Далеко шагнула советская наука! И это, как следует из слов Волкова, третья версия. А первая и вторая, видать уже у всех по компам стоит?
Бегло пробежавшись по тексту протокола опроса, я обнаружил, что там отсутствует та часть, в которой я рассказывал о монстрах, напавших на нас с Карычем в Кутке. И про появление Зимы тоже не было ни слова.
— А… — начал было я, указывая на это несоответствие.
— Изъято. — со значением произнес капитан. — В том документе, который ты подпишешь, этого не будет. Другой ведомство, другой уровень.
— Так, а что за чудища-то были? Мутанты?
— И обсуждать это мы тоже не будем, Глебов! Вот вызовут тебя на разговор ребята из ККС, там, быть может, и расскажут. Но это, конечно, зависит от того, как ваша беседа закончится.
Я кивнул. Понял, не дурак. Был бы дурак — не понял бы. А тут все понятно объяснили.
— Так, у меня к тебе вопросов больше нет. — проговорил Волков, убирая подписанные документы в папку.
— И я могу быть свободен?
— Ага, щас! — хохотнул капитан. — Побежал он уже домой! При самом хорошем раскладе, ты туда попадешь не раньше вечера. Да и то — я бы на это не ставил. Пошли, брат, на регистрацию и тестирование. Мне даже самому интересно — шестерка ты или семерка?
О чем он говорил, я уже понимал — благодаря Хелене. Девушка, еще когда я в бегах был, рассказала мне о советской классификации сверхов. Она тогда предположила, что я био (или вита) кинетик пятого или шестого ранга. Волков пошел еще дальше — гадал между шестым и седьмым уровнем. Видимо, такой вывод он сделал по результатам нашей с Корейцем схватки на пляже.
Далеко идти не пришлось. Даже здание не покидали. Капитан проводил меня до первого этажа и сдал на руки совершенно не примечательному человеку в гражданском костюме. Лет сорока, с залысинами — клерк чистой воды. Тот, не представляясь, попросил следовать за ним.
Мы спустились на цокольный уровень, где вошли в лифт, который понес нас еще ниже. Знал бы с какой скоростью движется кабина, мог бы попробовать подсчитать, на какую глубину мы спускались. Но движение почти не ощущалось, с равной вероятности мы могли и нестись, и ползти. Так что я быстро бросил это зряшное дело и расслабился.
Страха подземелий у меня никогда не было, хотя некоторые, в которых я побывал в прошлой жизни, и могли довести до фобий. ККС — мужик с залысинами ведь оттуда? — не стали бы мне вредить. Так что я расслабился и стал ждать.
Спуск длился двадцать одну секунду. Мы вышли из лифта в широкий коридор, стены которого были оббиты листовым металлом, и пошли по нему. Метров через двадцать свернули в один из боковых, и оказались перед дверью. За которой обнаружился большой спортивный зал. Почти, как школьный — брусья, шведская стенка, канат, козлы.
Но именно что «почти». Еще здесь имелось какое-то сложное электронное оборудование, центрифуга — меня же не в космос будут запускать? — и два человека. Сухонький старичок, лет семидесяти, с профессорской бородкой и старомодными очками на носу, и пышная барышня лет сорока, по всей вероятности, его ассистентка.
Агент ККС остался за дверью, а ученые уставились на меня с неподдельным любопытством.
— Меня зовут Карл Иванович Вавилов. — представился старичок. — И мы не родственники.
Я сперва не понял, к чему он это сказал, а потом вспомнил советского ученого-биолога и генетика Николая Вавилова, и сообразил, что моего собеседника, видимо, здорово утомили вопросами на тему родства с легендой.
— Моя помощница, Катенька. — махнул он рукой в сторону женщины, которой больше подошло бы имя Брунгильда. — Нас специально пригласили в этот милый городок. Мы будем оценивать ваш потенциал, молодой человек. Вы готовы?
Надо же — пригласили. Ну, оно и понятно. Вряд ли в курортном городе будет постоянно сидеть какой-нибудь дипломированный специалист по сверхам. Такого проще привезти на базу при необходимости.
— Эм. Да, вроде… Или надо завещание было написать?
Шутка не прошла. Меня пригласили к первому из приборов, попросив вложить руку по самое плечо в специальное отверстие.
— Забор крови, давление, плотность кожных покровов, костной структуры. — пояснил Вавилов. — Вы ведь у нас кинетик, Виктор?
— Наверное…
— Ну, значит пока пойдем по этой схеме. Катенька! — он повернулся к помощнице. — Прогоняем молодого человека по протоколу «Гильгамеш». Говорят он у нас не ниже шестерки. Что ж, проверим!
Следующие два часа меня тыкали иголками, брали различные анализы, изучали кожный покров, кровь, кость и мышцы. Заставляли бегать, прыгать, подтягиваться и приседать, после чего вновь повторяли забор образцов. На центрифуге я тоже разок прокатился — восторга не ощутил. И за все это время, мы так и не приблизились к проверке именно способностей сверха. Если бы не это подземная база под здание КГБ, а может, кстати, и в другом месте, я бы сказал, что прохожу очень навороченный медосмотр.
— Что ж. — заключил спустя эти два часа Вавилов. — Картина ясна.
— Так шесть или семь? — уточнил я.
— Что? А, нет! Молодой человек, мы еще не занимались оценкой вашего потенциала сверха. Только общее обследование, на которое потом наложатся и другие результаты.
Черт возьми, так это еще прелюдия была? Что же тогда ждет на настоящем исследовании способностей супера?
Как оказалось — нечего сверхъестественного. Меня подключили сразу к целой куче приборов и стали просить проводить манипуляции с организмом. Увеличить отдельную конечность, все тело целиком, сменить личину или режим зрения.
Вавилов оказался очень педантичным человеком. Но и понимающим свой предмет. Именно он дал мне совет, который сразу же изменил мое отношение к «призыву сверхсил».
— Мозг человека, Виктор, работает с шаблонами. Вы еще молодой человек, не задумывались о таком, но поверьте — так дела и обстоят. Вот, скажем, умелый специалист — он ведь не обязательно умный, верно? Он, скорее, опытный. Другими словами, он уже пережил, возможно неоднократно, какую-то ситуацию, и нашел из нее наилучший выход. В будущем, при столкновении со схожими обстоятельствами, он не будет думать, а применит опыт. То есть шаблон. Мозг вполне логично предположит, что раз это сработало раньше, то и сейчас все пройдет, как надо.
Применительно ко мне, это значило, что на каждое отдельное изменение организма — начиная от удлинения пальца и заканчивая переходом в боевую форму — нужно было создать что-то вроде триггера или состояния. Можно и в словоформу забить. То есть, крикнуть — Товарищ Халков! — и превратится в зеленого громилу. Нужно лишь было добиться, чтобы мозг к этому адаптировался и понимал полученный приказ.
Чем мы и занимались следующие несколько часов. Не скажу, что добились прямо потрясающих результатов, но один раз перейти в боевую форму, а потом вернуться обратно в человеческую, я смог. И без всяких браслетов, от которых терял сознание.
Окон в помещении не было, часы на стенах не висели, и по настоящему осознать сколько прошло времени я смог, лишь когда Вавилов сообщил, что уже поздно, и на сегодня мы закончили.
— А вам, молодой человек, еще требуется пройти регистрацию, — сказал он, прощаясь. — Все данные я передам специалистам, а вас проводят, куда нужно.
Я кивнул и открыл дверь. За ней уже стоял агент с залысинами. Будто и не уходил!
