Глава 12
Меня охватил такой ужас, которого я не испытывал уже давно. Страха-то я в прошлой жизни натерпелся, но это дело привычное, один из основных инстинктов человека. Который, при должной подготовке, можно поставить себе на службу. А вот настоящий ужас, когда отнимаются руки и ноги, а в голосе стучит лишь одна мысль — это конец — ощущал только один раз.
Много лет назад, я стал свидетелем катастрофы — военный борт, полный эвакуируемых беженцев, на высоте около полутора сотен метров получил «стингера» под крыло и стал медленно, словно во сне, падать. А я, пять минут назад затолкавший туда последнего чернокожего мальчишку лет семи, стоял и смотрел, как это происходит. До сих пор помню то чувство неверия в реальность происходящего, и полного бессилия, которое я тогда испытывал.
Примерно так я себя ощущал сейчас, когда моя правая рука, без всяких болевых ощущение, превратилась в черный пепел и стала рассыпаться. Быстро, за какие-то секунды ее не стало. А чернота уже расползалась дальше по телу.
Понимая, что источником порчи является мой беглец, я попытался отбросить его от себя. Но тело не слушалось. Вообще. Я совсем его не чувствовал. Застыл, не в силах ни рукой, ни ногой пошевелить, а уж тем более — помешать распаду. Только и было сил стоять и смотреть на процесс. Даже закричать не мог!
А мой убийца стоял напротив и смеялся. Теперь уже он держал меня. Правда, смеха его я не слышал, только видел, как искажается в злобной гримасе его лицо. Звуки вообще куда-то пропали — ни ночного шума города, ни шума дыхания или биения моего сердца. Все происходило в полнейшей тишине.
«Это бред… Бред… Сверхи, суперсилы — это понятно. Это физика, экстраординарная мутация, способность организма изменяться или управлять полями. Не магия… Не магия! Такого быть не может, просто не может!»
Неверие в происходящее, тем не менее, не отменяло ее реальности. Черная смерть неумолимо ползла по моему телу. Вслед за рукой стала рассыпаться на черные лепестки, тут же подхватываемые ветром, правая часть груди. Вскоре порча добралась до живота. Быстро, как на съемке в ускоренном режиме, перепрыгнула на левую часть и ноги. При этом, лишившись уже половины тела, я почему-то не умирал.
И вдруг я почувствовал боль. До этого, надо сказать, распад тела происходил без всяких неприятных ощущений — просто превращалось в пепел и разлеталось. А тут — прям резкая такая!
Опустив глаза, я увидел торчащий из бедра нож. Очень знакомый нож. Кажется, именно им Маша распорола ногу телекинетику, которого мы поджидали в квартире. Как он тут оказался, и почему торчит в моем бедре, я понять никак не мог. У моего противника обе руки были заняты, лежали на моем предплечье, а больше, вроде, и некому.
Но именно боль меня и спасла. Благодаря ей, я вдруг увидел, что рассыпавшиеся пеплом части моего тела никуда не делись. Находятся на своих местах, не почерневшие и никаким иным образом не поврежденные. А вот поверх них как раз висит черная, просвечивающаяся взвесь. Словно миллионы крохотных капелек воды, только не очень характерного для воды цвета.
И беглец стал выглядеть иначе. Не пугающий своей чуждость маг с чернильными глазами, а совсем молодой паренек, со злым лицом. Более того, он, оказывается, не давил на мои руки, вминая в землю — так мне казалось еще секунду назад. Просто стоял рядом, с трудом обхватывая толстое запястье боевой формы обеими ладошками.
Последней я заметил Машу. Девушка находилась шагах в двадцати от нас, бежала со всех ног, с каждой секундой сокращая расстояние. И ее правая рука сейчас опускалась из того положения, из которого очень удобно метать нож.
«Менталист!» — понял я в один миг.
Не было никакой магии. Никакого черного пепла, в который превращалось мое тело. Не было ужаса и беспомощности. Был только сверх, со способностью управлять чужим разумом, что заставил меня во все это поверить. Всего одним касанием.
Больше не тратя времени на размышления — они могут подождать — легким ударом руки, я сбил противника с ног. Для меня, в смысле, легким, а так-то кровушка из носа хлынула рекой. И зубы, наверняка, не все на месте остались.
Черная водяная взвесь, иллюзия того, как разрушается мое тело, неконтролируемый ужас — все пропало в один момент. Был я, целый и невредимый. Была Маша, добежавшая-таки до меня, ее извиняющаяся гримаска на лице, мол, прости за то, что нож пришлось бросить. И был парень, с разбитым в кровь лицом, лежащий на асфальте.
Скрытница быстро скользнула мимо меня, упала на колени и, с невероятной сноровкой, нацепила на беглеца браслеты-подавители.
— Сильно приложило? — спросила она, поднимаясь.
Я тряхнул головой. Фантомы пережитого растворялись, хотя от них меня все еще потряхивало.
— Жуть. — пересохшим горлом сообщил я. — Показалось, что меня на атомы разбирает.
— Да? Интересное воздействие. Ну ты с ним в контакте был. Слишком уж вперед вырвался. В следующий раз осторожнее будь. Ментаты — они вообще все опасные. А этот — тем более. Шестерка, где-то. — пояснила девушка. — Повезло, что он только в контакте мог на тебя влиять. Представь себе семерку, которая на дистанции метров десять способна мозги закрутить?
Я вздрогнул. Если уж слабенький менталист так на меня воздействовал, что же говорить о его старших коллегах.
— Но все равно богатый улов. — продолжила между тем Маша. — А ты первый раз с ними столкнулся? Я по поведению сужу, ты не обижайся. Смотрю, ты замер, и с этим гавриком за ручки держишься. Сразу поняла, что ментат. Прости за нож.
— Наоборот, спасибо тебе.
Выдернув из ноги клинок, я покрутили его в руках и отбросил в сторону. А сильный у моей новой знакомой бросок. Почти на все лезвие вошел. Хотя, для боевой формы это пустяшная рана. Кровь перестала течь, стоило удалить инородное тела, а края стянутся раньше, чем мы дойдем до квартиры, где нас ждал Герман.
— Менталистов вообще мало. — продолжила говорить Маша. — Так что, трофей стоящий. Ребята из ККС скажут большое спасибо.
— От них как-то защитится можно? — воспоминание о том, насколько беспомощным я стал в контакте с ментатом, заставляло искать способы борьбы с подобными угрозами.
— С контактниками просто. Разорвать зрительный или тактильный контакт, переключить разум на другой источник раздражения — как я с ножом и поступила. А вот с дистанционщиками все сложнее. Там к каждому подход нужно искать. Был у нас с Германом один «клиент», лет десять назад. Мог проникать в сон своих жертв, и не давал из него выйти. По сути — кому. Человек просто умирал от голода и обезвоживания, и разбудить его никак нельзя было. При этом сам ментат мог находится от жертвы в нескольких километрах.
— Кошмар. И как вы его взяли?
— Долго искали. — хмыкнула Маша. И решила сменить тему. — Хватит болтать. Вить, ты его не донесешь? Не хочу в крови пачкаться.
— Конечно. — запоздало сообразил я.
Закинул бесчувственное тело сверха на плечо, и мы с напарницей зашагали к дому. По пути она болтала, будто мы не на боевой операции были, а вышли прогуляться по ночному городу.
— А ты молодец, быстро реагируешь. Только вот из окна не стоило выпрыгивать. Или хотя бы заранее его открыть. Герман очень не любит беспорядок, все макушку тебе сейчас в кровь расцарапает. Кстати, Вить, а почему такая вот форма? Ну, большой-то понятно, мышечная масса в любом случае требует объема, но зеленая кожа? Для маскировки? Ты же с Краснодарского края, да? По лесам бегал, когда первый раз в нее перешел?
Я ничего не отвечал, посмеиваясь про себя. Девушка болтала без умолку, и я удивлялся, как ей удалось сохранить такую живость характера и неугомонный нрав, прожив столь долгий срок.
А уже возле подъезда, когда я понял, что мне придется в обычный размер возвращаться, замер. Стал оглядываться по сторонам, в тщетной надежде увидеть сохнущую на общей бельевой площадке одежду. Ее, конечно же, не было. Как и самой площадки. Не восьмидесятые, чай.
— Чего застыл? — удивилась Маша, пройдя несколько шагов, и повернувшись ко мне.
— Понимаешь… — ответил я. — Одежду порвал. Сейчас выйду из боевой формы голым. Неудобно получится.
— Боже ж ты мой! — рассмеялась напарница. — Чего я там, по твоему, не видела? Но, если серьезно, отрасти себе новую. Я, кстати, удивлена, что ты с голой зеленой задницей бегаешь. Советский сверх не должен так себя вести. Сейчас-то ладно — ночь. А если бы операция днем проходила? Да посреди людного места?
Как говорила молодежь в моем прежнем мире — рука-лицо. Мне прямо захотелось врезать себе по лбу, до того большим идиотом я себя почувствовал. Отрастить одежду! Я метаморф высокого ранга — это же такое очевидное решение! Как оно раньше-то мне в голову не пришло? Одни только кулаки пудовые и костяные клинки на ум шли.
Практики в этом вопросе у меня не было, поэтому я решил не особенно мудрить, и отрастил на бедрах что-то вроде набедренной повязки. Держа перед собой этот образ, скинул боевую форму. Едва удержался от того, чтобы не вскрикнуть от радости — от талии до колен я был укутан в темно-синее банное полотенце. Проведя по которому рукой, я ощутил прикосновение к собственной коже. Другими словами, полотенце только выглядело, как ткань, но была неотъемлемой частью меня. И, кстати, развязаться не могло по этой же причине.
Ну, так тоже хорошо. Видимо, ни разу в жизни не видев именно набедренную повязку, я выдал из подсознания этот образ. И разум послушно исполнил требуемое. Маша, во время моей метаморфозы, деликатно отвернувшаяся, сейчас вскинула в ироничном удивлении бровь. Мол, а так-то зачем? Может лучше штаны или шорты хотя бы? Но ничего не сказав, первой вошла в подъезд. Я же, обещая себе плотно заняться тренировками в данном направлении, проследовал за ней.
В квартире ничего не изменилось. Герман сидел в прихожей, охраняя кейс с препаратом ЭМ, и стонущего в забытье сверха в браслетах. Когда я сгрузил нашего пленника на пол, наш начальник спросил.
— Кто?
— Ментат. Шестерка, не меньше. Витя под воздействие попал.
— Вот, даже, как. Редкая птица. Ну что? Вызываем транспорт?
— Ну, наша работа закончена.
Остаток ночи мы провели уже на рабочем месте. Сперва, конечно, дождались эвакуационную группу ККС. Пока делать было нечего, я отлучился на кухню и там, с пятой или шестой попытки, отрастил на себе что-то отдаленно напоминающее спортивные шорты и футболку.
Вышло немного кривовато — если шорты еще смотрелись более-менее, то футболка казалось нарисованной краской прямо по телу. Но в целом, направление было признано перспективным. С моей склонностью рвать одежду, я был просто обязан овладеть им в совершенстве.
Сдав дежурной группе находки и задержанных, мы отправились писать отчеты. Герман требовал, чтобы все было сделано «горячим следам», пока впечатления и детали не забылись.
— В свободной форме. — напутствовал он меня. — Никто не требует от нас полного официоза.
В итоге, переписывать отчет мне пришлось четыре раза. Вроде и помнил все, и старался подробно, чуть ли не каждый наш шаг описать, а все равно выходило то коротко и рвано, то многословно и непонятно. Маша, управившаяся с писаниной за двадцать минут, пришла помочь.
— Ты чего вручную набиваешь? — удивилась она. — «Ожегов» же есть!
Нейросеть для преобразования голоса в текст на служебных ЭВМ стояли. Но пользоваться ими я не умел. Точнее не так — сложности в том, чтобы запустить программу не было. Они начались, стоило начать диктовать.
— Да я пытался! Но когда начинаю диктовать, вообще ерунда какая-то получается!
— Тут надо сосредоточится и говорить короткими понятными фразами. Паузы делать не бойся, лучше сформулируешь. Вот, смотри! — она подсела поближе, ничуть не смущаясь близости, и стала говорить. — Проведен рейд. Адрес — Пионерская, 78, квартира 21. Подозрение на хранение наркотиков в особо крупном размере. В ходе оперативно-розыскных мероприятий, обнаружен препарат ЭМ. Сорок капсул объемом по пять миллилитров.
И так далее. С ее помощью, я действительно закончил быстрее. Положил распечатку на стол Герману, который выглядел так, будто сон ему вообще не нужен. Удостоился короткого кивка и фразы.
— Можете отдыхать, товарищ Глебов. Марианна Дмитриевна довезет вас до вашей квартиры. После обеда, если никаких неожиданностей не возникнет, она поможет вам с обустройством жилья.
— Я так понимаю, что проверку прошел? — спросил я у девушки, когда мы ехали по уже просыпающемуся городу.
— Какую проверку? — недоуменно нахмурилась она.
— Ну, это задержание. — пояснил я. — Вы же могли этих наркодилеров и до моего приезда взять.
— Ах, вот ты о чем! Нет, Витя. Конечно, мы, конечно, будем за тобой наблюдать и направлять, но именно это проверкой не было. Информация о том, что банда связалась препаратом ЭМ, появилась у нас вчера вечером. День ушел на то, чтобы выявить всех фигурантов и принять решение о силовой операции. А там уже и тебя Окелла прислал.
— Совпадение? — с недоверием произнес я.
— Да какие тут совпадения! — в сердцах, девушка легонько ударила по рулю. — У нас, что ни неделя, то вот такая катавасия! Все словно с ума посходили! Дались им эти сверхспособности, идиоты малолетние!
За ее словами стояло нечто большее, чем нервный срыв уставшего от работы человека. Какая-то личная трагедия, в которую я соваться не собирался. И так понятно, что у Маши, этой неунывающей жизнерадостной красавицы, за спиной осталось много чего, что сгорело и стало руинами. Когда долго живешь — это неизбежно.
— Меня бы поплотнее в курс дела ввести. — произнес я уже почти у своего дома. Ехать было всего ничего, так что долгого разговора не получилось. — А то я, как слепой кутенок, тычусь моськой и ничего не понимаю.
— А Герман разве не?..
— Герман рассказал все, что посчитал нужным. Мне бы хотелось поглубже понять.
— Конечно, Витя. Завтра с обеда заеду, покатаемся по магазинам, заодно и поболтаем. Лишь бы только опять чего-нибудь такого не случилось. А пока иди отдыхай. Я тоже баиньки поеду.
На том мы и расстались. Я поднялся в свою однушку и, не «раздеваясь» упал лицом вниз на кровать. День, начавшийся еще в Сибире, затянулся на полтора суток. И каким бы сверхсильным не был организм, мозг требовал отключения и отдыха.
Проснулся я спустя четыре часа. Выспавшийся, отдохнувший и без капли сна в глазах. Похоже, перестройка организма продолжалась в пассивном режиме, и теперь я уже не нуждался в восьмичасовом сне.
Тело при этом требовало действия. Буквально жаждало куда-то бежать и что-то делать. Посмеявшись над этим побочным эффектом, я встал посреди комнаты и стал создавать одежду. Пообещал себя, что не выйду из дома до тех пор, пока не научусь делать это хотя бы на удовлетворительно.
И слово свое сдержал. Ко времени, когда приехала Маша, я встретил ее в довольно приличном наряде — свободных легких брюках и пестрой пляжной рубахе-гавайке. Почему-то именно она удавалась мне лучше всего.
— Неплохо! — девушка оглядела меня и сразу поняла, что одежда «выращенная». — Только вот тут небольшой брак.
Она протянула руку к моей шее и подергала за воротник. Ощущение было такое, будто меня за ухо тянут. Не понимая, что она имеет ввиду, я попросил у нее зеркальце и стал рассматривать этот участок одежды.
— А. — выдал через несколько секунд. — Понятно.
В отражении было видно, что воротник буквально вырастает из кожи — жутковатое зрелище. Правда, заметить это можно было только вблизи. Сосредоточившись, я устранил «заводской брак», сунул в карман бумажник с карточкой, на которой лежали выписанные мне вчера подъемные, и бодро произнес.
— Ну, что? По магазинам?
