Глава 42

В очередной набег за мастерами Давид отправился почти сразу после Нового года. Время для плавания было не самое лучшее, но то, что «Россия», снабжена мотором делало плавание значительно более безопасным, ну и кроме того, с Давидом всегда отправляла кто-то из бойцов под обязательной охраной андроидов. Боец в любой момент вызвать на подмогу пару дроидов — в случае сильного шторма, катастрофы или нападения пиратов помощь подоспела бы быстро. В этот раз с Давидом отправился Кот.

Плавание прошло в целом спокойно, но вот новости, которые доставили с большой земли, слегка ошеломляли. Испания стояла на пороге войны. По сути, военные действия еще не начались, но уже ходили разговоры о том, что Франция посягает на Каталонию, а Португалия зарится на Султанат Марокко. К весне итальянцы готовят флот и собирают экспедицию в сторону Африки и святая Инквизиция трясет мошной, вытребовав у Изабеллы Кастильской, поддержку, заодно, права на торговлю «дикими людьми из забытых Господом земель». Не забыла Инквизиция и про торговые привилегии. Сама же Изабелла собирает войска для охраны Каталонии, потому экспедиция в Африку пройдет под руководством матери-церкви.

Волей-неволей, все члены команды, даже те, кто раньше из всей истории завоевания Америки знал единственное имя — Колумб, теперь достаточно отчетливо выучили, что за чем шло, кто с кем враждовал и каковы были отношения между государствами в то время.

Когда Фаэт собирал сведения о команде, он не мог пропустить такую вещь, как крошечные знания истории, которые были у каждого человека. Собрав их воедино, он выдал достаточно стройную и практически абсолютно правильную версию истории. Так что членам команды было, на что опираться в своих разговорах.

Сейчас, выслушивая доклад Кота, бойцы невольно переглянулись. Даже Рим не сразу нашел, что сказать.

Они получили первое и очень весомое доказательство того, что история всего мира свернула на другие рельсы. Если раньше все нарушения еще можно было как-то нивелировать и подсознательно каждый успокаивал себя тем, что вмешательства минимальные, то сейчас команда четко осознала — обратного пути нет.

В конце-концов, Марат, несколько неуверенно оглядев товарищей, резюмировал:

— Вот это мы натворили, братцы!

Понимание, что об этой новой истории они не знают ничего, сподвигло команду на серьезное совещание с Фаэтом. ИИ подтвердил, что история мира теперь будет меняться непредсказуемо:

— Вы сами хотели изменить свой мир. Если вмешательство будет аккуратным и точечным, то есть шанс не повторять ошибки прежней линии развития.

— Фаэт, мы хотели сохранить Мексику и не дать европейцам вырезать ацтеков. Сейчас же, слушая новости, я думаю о том, как бы не вышло хуже. Не получится ли, что европейцы уничтожат сами себя?

Обычно ответы ИИ были мгновенны, но в этот раз все члены команды заметили недолгую паузу. Казалось, Фаэт подбирал слова, прежде чем ответить:

— Это будет только их выбор.

Нельзя сказать, что ответ слишком уж успокоил команду, но каждый из них понимал, что они влезли в игру слишком глубоко. Уже поднявшись из подземного хранилища, Кот мрачновато сказал Риму:

— Знаешь, командир… Теперь я лучше понимаю, почему у Антона крышу сорвало. Раньше я «Трудно быть богом» воспринимал просто, как круто замешанную историю.

— Нам на многое придется изменить взгляды, — устало ответил Разумовский.

Ломка стереотипов проходила не так гладко, как хотелось бы. Нельзя сказать, что команда Цинка не справлялась с работой — чистились ряды правительства майя, вылавливались остатки жреческого племени, недовольного сменой власти, налаживалась торговля. Но все же иногда находились группы фанатиков, готовых ради собственной прихоти положить «полмира».

Да, масштабы здесь были не слишком серьезные, но каждый раз в этих стычках гибли люди. И однажды Цинку пришла в голову довольно интересная мысль.

Когда местная разведка донесла, что в одном из селений собираются поклонники Ах-Пуча, владыки нижнего яруса подземного царства и любителя кровавых игрищ, что они пытаются собрать собственную армию, заманивая воинов не только богатой платой сейчас, но и обещанием высоких чинов, если выживут в битве и счастливого посмертия, если погибнут в бою. По подсчетам разведки, на связь вышло уже более четырех сотен человек и к весне планировали масштабное наступление.

План Цинка был достаточно прост и примитивен. Среди бела дня, ни от кого не скрываясь, в селение вошли четыре андроида и, точно зная, где искать предводителей бунтовщиков, выволокли на самую широкую улицу трех человек — двух жрецов Ах-Пуча и беглого генерала, который не только уцелел в стычках сам, но и сберег часть преданных солдат.

Было громогласно объявлено, за что конкретно казнят преступников и, по примеру казни мародеров, им оторвали головы.

Трупы лежали у ног андроидов, а те спокойно стояли, дожидаясь возмездия. И оно не замедлило последовать.

В самом селении находилось не так и много воинов, меньше пятидесяти человек. Остальные были рассеяны по соседним деревенькам, а часть пряталась в лесу. Но даже эти пятьдесят не собирались прощать пришельцам смерть вождя — первая стрела ударилась о голову одного из андроидов и отскочила, не принеся вреда.

Собственно, в этом и состоял план Цинка: отдать андроидов на растерзание толпе и дать возможность повстанцам убедиться, что они не в силах навредить. В течение нескольких дней над четырьмя роботами «издевались» как только могли. Их рубили кинжалами и ножами, пробовали топоры и стрелы, жгли в костре и пытались утопить.

Самым эпичным, пожалуй, был пример, когда одного из роботов пытались замуровать в каменной пирамиде. Солдаты заставили всех крестьян бросить работу и таскать камни. Робот спокойно стоял, позволяя людям делать все, что им хочется. Остальные трое не вмешивались.

За несколько суток каменная пирамида выросла даже выше местного храма, подножием своим заняв большую часть поселковой площади, где раньше собирались на праздники и жертвоприношения. Гора была весьма внушительна и это давало повстанцам надежду, тем более что три остальных андроида так и стояли в стороне, не пытаясь мешать. Когда солдаты уставали, им на смену вставали другие, до которых уже дошла весть о казни.

Со стороны эта коллективная работа смотрелась, пожалуй, даже интересно. По краям площади были разложены костры, где воины готовили себе пищу и все вместе напоминало строительство какого-то дома: люди действовали неторопливо, вдумчиво и основательно.

Однако, когда повстанцам уже казалось, что неубиваемый демон погребен навеки, каменная гора начала шевелиться, весьма, впрочем, осторожно, так что верхушка осыпалась к подножию, а не летела в расположенные неподалеку крестьянские дома.

Сложно сказать, кто именно из бунтарей первым понял безнадежность предприятия. Кроме казни главарей больше, в общем-то, никаких репрессий не было, но небольшая армия рассосалась по стране как будто сама собой. С этого момента конфликты между майя и ацтеками практически прекратились — слава о неубиваемых воинах Белых Богов сделало любое сопротивление бессмысленным.

Последнее время Рим ходил погруженный в свои мысли настолько, что Бык однажды не выдержал. Вечерком, выбрав время, когда капитан был свободен, а остальные члены команды заняты кто чем, старлей заглянул к Разумовскому.

— Андрей, может, поделишься…? — Бык был деликатен настолько, насколько был способен.

Рим поморщился, как будто от зубной боли и ответил:

— Да в целом, Вася, все у нас нормально. Почти все идет по плану: железо добываем, обрабатывать учимся, первый пресс для ковки поставили — лопаты штамповать…

— Андрей, это я и без тебя знаю: и что язык учат, и что алфавит изменили, и что Веспуччи к весне скотину новую привезет. Я не о том. Команда ведь не слепая, видят, что ты киснешь.

— Вот еще нашлись на мою голову психологи армейские, — буркнул Рим.

— Рим, я же не настаиваю… Но, может, поговорим — легче станет?

— Поговорим… поговорим… Ну, давай поговорим. Только знаешь, Вась, — Рим недовольно оглядел комнату и продолжил, — Давай, что ли, пройдемся.

Вышли из дворца и медленно, не обращая внимания на идущую сзади охрану, двинулись в сторону пирамиды. Оба молчали: Бык не хотел торопить командира, а тот, похоже, не знал, с чего начать. Наконец дошли до одной из каменных скамеек и Рим уселся, вздохнув, как столетний старик. Бык осторожно сел рядом, стараясь не нарушать молчание капитана и давая тому время собраться с мыслями.

— Жениться я надумал, Вася.

Охреневший Бык даже посветил капитану в лицо фонариком, пытаясь понять, не прикалывается ли тот. Рим жмурил глаза от яркого света, защищался ладонью и кривил морду, так что Бык ничего не понял.

— Ну, это…Ты, конечно… — Василий резко встал со скамьи, постоял с минуту, перекатываясь с пяток на носки и также резко сел, сказав, — Ну ты даешь, капитан! А на ком?

Кажется, вопрос удивил Рима. Во всяком случае удивление слышалось в его голосе:

— На Фифе, конечно! Можно подумать, здесь какой-то охрененный выбор есть.

— А… А зачем, капитан? — Бык все еще сомневался, не шутка ли это.

— Вась, ты посмотри на нее, она ведь, по сути, неплохая девка, но солдат из нее — как из говна пуля. Она схуднула последнее время так, что скоро одни сиськи останутся. Если мужики все в норме, то ей эта жизнь явно поперек души! Ну жалко же девчонку! — к концу собственной речи Разумовский невольно повысил голос и, казалось, испытывает некое раздражение от непонятливости собеседника.

Бык некоторое время молчал, а потом задал очень закономерный вопрос:

— Рим, а что ты орешь? Ты вот сейчас кого убеждаешь — себя или меня? Ты думаешь, прям ей за радость будет такая семья? Или она совсем дура и не поймет, почему ты к ней полез?

Рим помолчал и спокойно спросил:

— А что делать, Вася. Пашет она на совесть, жаловаться грех. Но ты вспомни, даже на новогодний праздник наряжаться не стала. Понятное дело, что местные безделушки не такие, как ей привычно, но все же… Она себя женщиной перестала чувствовать, понимаешь? А природу, Вася, не переделаешь.

— И поэтому ты, как герой-пионер, решил пожертвовать собой?! — Бык аж хрюкнул, пытаясь скрыть насмешку. — Ты, Рим, вроде мужик тертый, но, по-моему тут, тупишь не по-детски.

— Хорошо. — резко и как-то зло сказал Рим, — Что тогда посоветуешь?

— Ничего, капитан. Или она сама выкарабкается, или так и будет оплакивать собственную жизнь. А вообще, если приободрить хочешь, то не жениться надо, а просто поухаживать. И не обязательно тебе… — как-то загадочно закончил он.

— В смысле?

— Ну, загрузил ты нас, конечно, по полной, времени ни у кого толком нет, мы и высыпаться-то не всегда успеваем. Но, вот хоть бы и я — чем тебе не жених и не кавалер?

Такая, казалось бы, простая мысль, похоже, Рима удивила:

— Вась, а оно тебе точно нужно?

— Иди ты к черту, Рим! Откуда я знаю, нужно или нет? Поживем — увидим…

За ухаживаниями Быка Рим наблюдал с опасливым интересом. Выглядело со стороны это действо странновато — ругаться Бык с Анжелой принялись по любому поводу, истово и с удовольствием. Казалось, Фифе нравилось по любой мелочи цепляться к Василию и многословно объяснять тому, какой он болван:

— И так, Васенька — каждый раз! Ты можешь хоть что-то сделать и не напортачить?!

— Вот и делала бы сама! А то как работать, так Вася, а как критиковать — так ты первая!

Впрочем, на саму Анжелу эти скандалы пролились весьма благодатным дождем. Она повеселела, и даже подкалывая незадачливого ухажера, слегка улыбалась. Букеты и заказанные у местных ювелиров безделушки принимала, впрочем, вполне благосклонно. Это не мешало ей через день снова начать «подкусывать» Быка.

Остальная команда отнеслась к брачным игрищам достаточно равнодушно. Все были заняты днями, даже ужинали частенько по отдельности, потому не все и заметили. Только Кот, однажды во время редкого теперь общего обеда задумчиво сказал:

— О, Фифа… А платьишко-то тебе идет! Новое? Хочешь, я тебе в следующий раз из Англии какого-нибудь хламу привезу? Ну, там всякие эти шелка-бархаты можно достать.

Ласково улыбаясь, Анжела рассыпалась в благодарностях, может быть — чуть преувеличенных, а Бык, мрачновато глянув на Кота, сказал:

— В следующий раз ты здесь останешься. Отправишься на рудники. Там вон опять людей не хватает и драки между рабочими были. А в Англию с Давидом я сам поеду.

Кот, кажется, не слишком и понял недовольство старлея, и, равнодушно пожав плечами, ответил:

— Да как скажешь, Вася.

Рим иногда сожалел про себя, что он — неверующий, и даже помолиться за успех не может, зато старался чаще выдавать задания так, чтобы Анжела и Бык пересекались хотя бы раз в день.

Апу́х или Ах-Пуч — в мифологии майя это один из богов смерти и владык преисподней. Обычно изображался в человеческом облике, только с черепом вместо головы и с трупными пятнами на теле. Большой любитель кровавых жертв, в том числе и человеческих.