О Тетке Шипихе дети узнавали из своих первых сказок. По ранним преданиям, мать Шипихи жила во времена, когда народ инлисков, еще не укоренившись, кочевал за стадами, а отец был богом злокозненного озорства. Про нее сочинили сотню историй. Как Тетка Шипиха украла у солнца огонь. Как Тетка Шипиха спрятала за лунным ликом гончих собак Барота. А как-то раз она превратилась в овода и ужалила насмерть наследника из враждебного племени. Все эти легенды Алис переслушала в тех или иных вариациях, перевидала в коротких забавных пьесках на университетской сцене Притечья, а песенки напевала сама, когда была малявкой.

Настоящего имени той, что нарекла себя и свою бандитскую сеть в честь сказочной хитруньи, не знал никто. Да никто и не хотел дознаваться. Для Долгогорья Тетка Шипиха была негласной градоначальницей. Если ты попал в безвыходное положение, то в конце определенного переулка имелась определенная дверца, куда мог обратиться любой местный инлиск. Постучись, поведай о своих нуждах и просунь денежку в щель между дверью и каменным порогом.

И может статься, потом к тебе подойдет человек, который предоставит желанную вещь или услугу. Или же человек вернет монету обратно и попросит больше к Тетке Шипихе не приходить. А возможно, случится нечто совсем иное. Долгогорцы могли обращаться к Шипихе за помощью до тех пор, пока проситель брал риск получить на свое прошенье ответ. Тетка Шипиха вполне способна была защитить Долгогорье от ханчей, но была непредсказуема. Привлекать ее внимание было все равно что бросать кости, и всякий, кто против нее выступал, заканчивал отвратительно.

Объяснив закрытой дверце свою ситуацию, Алис подобранной на улице палочкой пропихнула через порог один серебреник и стала ждать. Долгое время казалось, будто ничего не произойдет. Она уже начала размышлять, где лучше без опаски перекантоваться, пока люди Тетки Шипихи ее не найдут, но раздался продирающий скрежет, и дверь распахнулась.

Поманивший Алис мужчина был едва не меньше ее ростом, зато вширь с конские плечи. По шее змеился шрам, исчезая под воротником.

– Идем со мной, – сказал он. Алис поглядела вдоль улицы, не шибко понимая, что рассчитывала увидеть, затем двинулась за ним. Сперва по темным лестницам с гладко шлифованными за века ступенями. Потом перекрестками кирпичных коридоров под долгогорской твердью. Дважды коротышка приветствовал встречных пустолицых людей – натолкнись на улице, Алис отошла б от таких. Здесь она им кивала. Разумно было проявлять вежливость.

Коротышка добрался до коридора, пересеченного железной цепью. Пропуская Алис вперед, он приспустил цепь, затем натянул снова. Зазвучали голоса – разговор женщин. Коротышка прошмыгнул мимо Алис и открыл незаметную дверцу, заводя в длинное помещение с низкими потолками. Полдюжины девушек, может, парой лет старше ее, и три женщины, существенно старше, сидели или лежали на деревянных лавочках. Свет давали лишь три свечи на жестяных подставках. Коротышка положил руку на плечо Алис.

– Она гостья, не работница, – произнес он. – Обращайтесь как со своей, только без клиентов.

Одна из немолодых кивнула. Коротышка потрепал Алис, как собаку, с которой сумел подружиться.

– У нас будешь в сохранности, – сказал ей. – Здесь безопасней, чем снаружи. Нынче по улицам бродят боги.

Где-то между ее второй ночью и третьим днем в этом тайном лабиринте под городом явился окровавленный человек. Алис утратила связь с рассветами и закатами, не говоря о переменчивых погодных явлениях – дожде, ветре и туманной дымке, собирающейся над рекой. Другие девицы и женщины то болтали, то спали, уходя и приходя по расписанию, которое Алис постичь не могла, а расспрашивать не собиралась. По именам они друг дружку не звали, обходились даже без домашних прозваний, какие неизбежно используют люди, живущие вместе. Алис относила это на свой счет – доверительную близость не следует выказывать перед незнакомцами. Она отдавала должное этому их посланию и, в свою очередь, не раскрывала себя.

Ни одна не спрашивала о ней, и до его появления Алис ничего о них не узнала.

Устроившись на лавке, она заплетала и расплетала прядь волос, чтобы хоть чем-то заняться, как вдруг донесся грубый голос. Донельзя мужской, низкий и изможденно-хриплый. Сперва Алис не разобрала, что он говорил, и отнесла происходящее к делам Тетки Шипихи, а никак не своим. Но голос шумел все громче и ближе. Он выкрикнул что-то наподобие «Арья» или «Эрья», и одна молоденькая девушка, коротко бросив непристойность, выбежала из комнаты. Алис подобралась.

Вошедший был каменной стеной в образе мужчины – широкие плечи, налитые мускулы. Сальнились черные волосы, а рубашка и брюки потемнели от крови. Повозившись с цепью, он уронил ее и ступил внутрь – в мясистом кулаке бурдюк вина – и огляделся. Только когда его взгляд остановился на Алис, она осознала, что больше в комнате никого нет.

– Эрья, – произнес он. – Где Эрья?

– Я не знаю, кто это.

Его рот сузило выражение огромной досады, но тотчас обратно вошла та молоденькая, а сразу за ней старшая женщина.

– Твою мать, Гослинг, – проговорила старшая, и мужчина улыбнулся.

– Эрья! Я так и знал, что ты здесь.

– Ложись, – сказала старшая, видимо Эрья, и махнула девчонке. Вдвоем они содрали с мужчины рубашку и ножиком срезали штаны. Алис сидела, ошарашенная видом этого громадного, целиком обнаженного мужика, а тот приткнулся на полу и пил, будто все это совершенно обычное дело. На груди у него был длинный порез, и два, еще более глубоких, – на левой руке. Казалось, с каждым выдохом вытекала свежая струйка крови. С Эрьи он не сводил взора.

Откуда-то из кирпичных коридоров молодая принесла зеленую лаковую шкатулку и поставила ее у коленей Эрьи.

– О чем ты только думал? – молвила старшая, вытаскивая из короба моток черной нити и изогнутую костяную иглу. – Ты должен был идти в больницу. А не вываливать это нам.

– Там меня будут искать. – Окровавленный человек ухмыльнулся. – А выходить за городские стены, сама знаешь, по-любому к несчастью.

– По-любому к несчастью кровянить мой гребаный пол, – высказалась она, но в голос закралась дружелюбная нотка. Она вынула каменную чашечку с вязкой серой пастой. – Сейчас пощиплет.

– Ты никогда не причиняла мне боль, – сказал мужчина. Но все же шипел, пока она втирала в раны лекарство, и вскрикнул, когда женщина, взяв костяную иглу, начала его зашивать.

– Расскажи, что произошло, – обратилась она, – отвлечешься от боли.

– Забирал груз от Уиттера, только он заартачился. Остановил телегу прямо на мосту и сказал, что не даст проехать, пока не заплатим вдвое. А Миррил ему подгалдыкивал.

Эрья ободряюще хмыкнула. Алис сдвинулась на лавке, чтоб лучше видеть. Зиявший порез уже наполовину закрылся, опытные руки женщины споро обметывали кожу ниткой. Чем бы ни была эта серая паста, кровотечение остановилось. Мужчина ухмыльнулся и прикрыл глаза. Алис ни разу не видала человека, столь явно слепленного для жестокого насилия и притом начисто беззащитного. На свой устрашающий манер он был великолепен.

– Ну вот, – продолжил он, – я ему и ответил: вот тебе встречное предложение. Я скидываю телегу в реку, потом мы все убиваем друг друга, и никто никому не заплатит.

Эрья засмеялась, и Алис тоже обнаружила, что улыбается. Молоденькая вернулась с ведром воды и чистой тряпкой. Алис и не заметила, как она уходила.

– Ох, Гослинг, Гослинг.

– Так поступала мать, когда мы с братьями из-за какой-нибудь штуковины затевали ссору. Пусть не достается никому.

– Так тебе влетело от Миррела с Уиттером?

– От них-то? Не. Но мы громко орали, и нас засекли синие плащи.

– Тебя стражник порезал? – Окровавленный человек кивнул, и женщина покачала головой. – Наверно, все-таки правильно, что ты не пошел в больницу.

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Мне бы только чуточку отдохнуть, – сказал окровавленный и выцедил из бурдюка остатки. Пока молодая девушка обтирала его от крови, взор мужчины опять обратился к Алис.

– Кто такая? – плотоядно осклабился он.

– Гостья нашего дома, – сказала Эрья, и здоровяк разочарованно помрачнел. Когда его отчистили, мужчина встал и вышел, как был голый, обратно в кирпичные туннели. Молодая натянула за ним цепь. Когда Алис подняла глаза, старшая женщина скрестила с ней взгляд.

– Ты ведь ничего не видела?

– Ничего, – ответила Алис.

Эрья резким щелчком захлопнула шкатулку.

– Правильное решение.