Книга: Время пепла
Назад: 15
Дальше: 17

16

– Выглядишь молодцом, – сказала Сэммиш, только взор ее при этом косился куда-то влево.
– Нет, – возразил Оррел. – Ничуть.
Он отродясь не был дородным. Стройного сложения от природы. Говорили, что и отец у него был таким, пока возраст исподтишка не напал и не отрастил ему брюхо. Сам Оррел никогда не видел себя в мужчине, которого ласково звал папаней. А сейчас походил на него еще меньше. Там, где раньше он был подтянут, теперь стал сущим скелетом, а кожа приобрела сероватый оттенок, за исключением розовых припухлостей язв. Волосы у него пока что не выпали, хотя пиявочники предупреждали, что могут. В комнате над умывальником имелось небольшое зеркало из кованого олова, но Оррел в него не смотрелся.
Чумной госпиталь стоял в лесу к югу от Китамара. Летом вид из окошка был бы полон раскидистой лиственной зелени. Сейчас лишь черные стволы и голые ветви ввинчивались в небо, как вопль. Стояла вечная тишина, лишь шуршал осыпающийся в жаровне пепел, да изредка в конце короткого коридора покашливала одна женщина. На побеленные стены были нанесены иероглифы и печати ярких синих и желтых цветов, призванные насылать выздоровление и покой. Насколько они действенны, ему было невдомек. Может, без них он уже бы умер.
Может, оно было бы к лучшему.
Сэммиш сидела на трехногой табуретке, которую сестра милосердия использовала, когда его мыла. Табуретку пачкали подтеки уксуса с известью – накапали с ее тряпки. Если в палате чем-то и пахло, нос больного давно с этим свыкся. Судя по выражению лица Сэммиш, чем-то прямо-таки несло.
– Я искал тебя, искал Алис, – сказал Оррел, чтобы хоть чем-то заполнить тишину. – После коронования все никак не мог вас найти. Хотел отдать вашу долю, угу?
– Само собой, – сказала Сэммиш. Зыркнула на него и отвела глаза. – Ты бы меня не подвел.
Они оба знали, что это ложь. Так же как знали, что весь свой долг он потратил уже много недель назад. Сэммиш о доле даже не спрашивала. Попроси она, Оррел бы тут же озлобился. «Не видишь, что ли, какой я больной? Приперлась выжать из меня последнюю монету?» А раз она молчала, то и давать отпор было нечему. Отчего делалось только хуже.
– Я искал тебя, – умоляюще повторил он.
– Что с тобой приключилось? – спросила Сэммиш и добавила: – Дело в Дарро?
Вот сейчас Оррел сумел подчерпнуть немного сил, пускай хотя бы на минуту.
– Дарро – сраный мудак!
– Ты слышал, что произошло?
Оррел не отвечал. У него заныл кишечник, а сердце быстро-быстро затрепыхалось. То ли то были злость и страх, то ли первый признак возвращения лихорадки. Отныне мир сузился до горизонта собственной шкуры. Он вздрогнул, когда Сэммиш положила ладонь ему на колено, привлекая внимание к себе и окружающей обстановке.
– Ты знаешь, что произошло? – вновь спросила она.
– Я не виноват, – произнес Оррел.

 

Это был третий день правления князя Бирна а Саля, и практически всем знакомым Оррела было любопытно, дотянет ли юный вор до четвертого.
Разговор с любым встречным начинался с истории про бегство Алис от стражника. В оконцовке повествования страж порядка удирал из-под ливня дерьма либо ночной горшок опорожняли на Алис, а охранник с отвращением удалялся. Иногда под нечистоты попадал ее брат Дарро. Или вообще все трое одновременно. Оррел не разобрался, что случилось на самом деле, кроме того, что Алис сидела в подполье у Тетки Шипихи, а брат снабдил ее деньгами. Оррел был крайне озадачен другим – тем, чтобы никто из причастных его не нашел.
Но с этой задачей не справился.
– Забей, – произнес Дарро, снимая с плеча кожаную суму. – Я пришел по другому вопросу.
– Прошу, погоди. Я бы никогда не подставил свою команду. Мне же тогда самому пришлось бы худо. Будь я распоследний фуфлыжник, с какой стати мне…
Дарро обвел взглядом комнатенку. Она располагалась в самой глухой части Долгогорья, и не то чтобы в доме, а скорее в хибаре, втиснутой в щель между не полностью смыкавшимися зданиями. Когда придет зима, здесь будет слишком холодно жить, но до того – дешево и незаметно снаружи. Дарро увидал деревянную колоду, которой Оррел пользовался вместо стола, перевернул ее на бок и уселся заместо стула. Оррел попытался забиться подальше, в угол лежанки, но Дарро протянул руку и подтащил его к себе за лодыжку.
И продолжил предупредительным тоном:
– Я тут по другому вопросу.
Помалу Оррел перестал ерзать. Выражение на лице Дарро граничило с презрением, но, сидя на колоде, он проговаривал слова спокойно и дружелюбно, словно подманивал напуганную собаку:
– Мне необходимо кое-что предпринять. А ты, так сложилось, меня крепко выручишь.
– Тычку?
Дарро посмурнел. Похоже, его глаза отразили нечто большее, чем обстановку в хибаре.
– Мокруху.
Оррел беззвучно выбранился, затем старший парень опять стал собой. Улыбка его сделалась примирительно-извиняющейся, хотя Оррел явно не понимал, перед кем ему извиняться.
– Одновременно и тычку – в этом-то и опасность. Я собираюсь кое-кого порешить, и дело надо сделать на улице, где меня могут заметить. Хорошо, если б никто не мешал, и, думаю, ты бы мог мне это устроить.
– Да кто я, черт возьми, по-твоему? Волшебник? Что ты задумал, Дарро?
– Выпала невероятная удача. Украли один предмет, и теперь он попал ко мне. Этой вещью хотят завладеть сразу двое. Обе взяли с меня зарок отдать ее им. Одна из них мне приплачивает. Вторая – слишком грозная, поперек не попрешь. А я оставлю себе и деньги, и нож и так обставлю делюгу, что на моей безупречной верности не углядят и пятнышка.
– Но завалить человека?
– Никто этой бабы не хватится. Из-за денег люди мрут каждый день. Только при этом монета обычно взбирается ко дворцу, а не скатывается в Долгогорье. Если на то пошло, так будет лишь справедливо – в отличие от многого другого в нашем городе.
Паника Оррела отгорела и развеялась пеплом. Он откинулся к стене, положив ногу на ногу. И даже не помышлял о том, чтобы сбежать. Покамест.
– Так много денег?
– Хватит на годы, – сказал Дарро, и в его голосе не слышалось хвастовства. Скорее там звучал ужас. – Она понимает, какой это риск. Поэтому мы не встречаемся с глазу на глаз. Отсюда придется кончать ее на людях. И проделать это так, чтобы никто не кликнул синих плащей.
– Как… – начал Оррел, и вместо ответа Дарро наклонился и вытащил из сумки сверток голубой ткани.
– Как я понимаю, его служебный значок у тебя. Никто не позовет стражу, если убивать будет стражник.
У Оррела глаза полезли на лоб.
– Это же гениально!
Дарро затолкал ткань обратно в торбу.
– Давай не праздновать раньше времени. Сперва надо управиться с делом. Жетон сюда.
С разрешения Дарро Оррел, шаркая, встал. Какая-то его часть все же захотела воспользоваться шансом и драпануть. Просто по привычке. Тайник прятался под доской в углу полки-лежанки – пояс синего хранился там. Оррел протянул его Дарро, как богомолец, кладущий жертвенный хлеб на алтарь.
– Так ты… – начал было Оррел и сбился.
Дарро отсоединил значок и пристегнул на собственный пояс. Сочеталось неважно, однако для чужого глаза могло прокатить. Возможно, в синей накидке Дарро меньше смахивал бы на долгогорского негодяя и больше – на настоящего стражника. Оррел сглотнул, прочищая горло, и снова попытался заговорить.
– А ты не думал, что тебе пригодится рыба? Присмотреть за толпой, навести шухер, если понадобится?
– Есть предложение?
– А будет оплата?
– Да, – сказал Дарро. – Попробуй мне накосячь, и я убью тебя раньше стражников.
Оррел ухмыльнулся. Он ясно помнил, как в тот, проклятый миг, когда должен был уже бежать, ухмыльнулся.

 

Следующий день выдался жарким, но река приобрела терпкий запах гнилой листвы – признак состоявшейся смены времен года. Встреча проходила на площади у северных стен, возле моста на Зеленую Горку. Оррел синее не надел, потому что не мог подкрепить значком такую личину. Вместо этого он вышел в дорогой рубашке, надеясь сойти за купеческого сынка или помощника управляющего. Небо затянула белесая летняя облачность. Дарро пристроился на углу, потея насквозь под синевой стражника, до поры до времени скрытой обычным темным плащом. Оррел направился на разведку.
Прибрежный уголок возле самых доков подразумевал хорошие деньги, но низкое происхождение их обладателей. Здешние жители были умыты, здоровы, но надевали одежду с простым вырезом и не носили шелков и льняных кружев. Наметанный глаз Оррела шустро перебирал наилучшие цели – пацана, волочившего корзинку с едой, девушку с пояском, свисавшим довольно свободно, чтобы ловкая рука сумела подснять кошелек, старика, что спал в теньке, раскрыв рот. Но они не входили в сегодняшний план. Первым делом Оррел выяснил, что ближе моста стражников нет, да и там стояла лишь пара бойцов, собирающих княжью подать. Раз все было чисто, оставалось отыскать ту женщину.
Это было нетрудно, он знал, кого высматривать. У нее было жесткое лицо с морщинками у глаз и смоляной родинкой на щеке. Косы толщиной с руку – жесткие волосы чернели там, где их не коснулись первые заморозки возраста. Прекрасно скроенные одежды как-то неуловимо ей не шли. Будто ее тело привыкло к другому облачению, пусть Оррел и не мог догадаться к какому. На женщине был актерский костюм. Как и на Дарро. Оба разыгрывали свою короткую драму для ничего не подозревавшей толпы. Орелл скоренько пошлепал назад, надеясь сблизиться с Дарро прежде, чем какие-нибудь лопухи-патрульные ввалятся на площадь и похоронят весь замысел.
Когда Дарро встретился с ним глазами, Оррел кивнул. Дарро невозмутимо стряхнул корчневый плащ, положил руку на рукоять дубинки и пошагал через площадь с вальяжным видом хозяина окрестностей, как обычно расхаживает стража. Маскарад работал неплохо. Единственное, что выбивалось из образа, – темная полоска пота вдоль спины. Но служебная бляха сияла у бедра достаточно ярко, чтобы это уравновесить. Оррел ступал позади, в нескольких шагах, сердце колотилось в груди. Предвкушение насилия хмелило острее вина. Дурманило.
Женщина не узнала Дарро, прохаживающегося по площади. Взгляд не цеплялся к нему, пока он в нее почти не уперся. И закричал громким, раскатистым голосом:
– Эй, ты! А ну брось нож! Я сказал, брось!
У нее в руках не было никакого оружия, но Оррел разбирался в тычках. Если Дарро услышит довольно много людей, то кто-нибудь вспомнит про ее обнаженный клинок. Дарро занес дубинку и резко ее опустил. Стук был как у отбитого поваром мяса. Женщина оросила грязную мостовую кровью.
Оррел предположил, что сейчас она заорет, завоет, попробует убежать. Дарро перехватил дубинку и ударил женщину дважды по ребрам, а потом, целя в голову смертельным замахом, попал по подставленному плечу. Девчонка со свободным пояском взвизгнула и умчалась прочь. Пацан с корзиной недоуменно повернулся на крик.
Оррел что-то увидел в глазах у Дарро. Быть может, оторопь от деяния своих рук. Боязнь потратить лишнее время, добивая жертву. Или же скорбь от того, что таким оказался наилучший выход из положения? Дарро крутанул дубину обеими руками, метясь в затылок, и темноволосая женщина поднялась ему навстречу. С изяществом танцовщицы, отточенно-скупой грацией, от которой все ее действия казались влекомыми дуновением ветерка.
Она проскочила под замах и кулаком стукнула Дарро в грудь. До Оррела дошло лишь потом, что нож в руке у нее все-таки был. И ударила она вовсе не кулаком. Женщина порысила прочь, быстро, но совершенно непринужденно.
– Эй! Стоять! – заорал Дарро и рванул в погоню. Она не оглядывалась, но, выбрав дорогу вдоль набережной, засновала между занятых своими делами мужчин, женщин, детей, как рыба меж водорослей. Дарро бежал за ней, Оррел поспевал следом. Замыкающий, он не видел крови на груди Дарро, пока старший подельник не остановился, присаживаясь на каменную оградку над водой. Женщина уже почти затерялась в толпе.
– Она меня под дых припечатала, – сказал Дарро, но плащ его сильно побагровел. Рука на оружии разжалась, и дубинка полетела в воду. Он даже не попытался ее подхватить. – Сейчас… Только дух маленько переведу.
Когда его повело вбок, Оррел дернулся, стараясь поддержать Дарро, но тот уже наваливался мертвым грузом.
Наваливался уже мертвым.
Кто-то закричал, и Оррел поднялся. Руки покрывала кровь Дарро. Двое синих плащей на мосту, слишком далеко, чтобы понять, что произошло, любовались плотиной. В миг прояснения в этом ложном спокойствии до Оррела дошло, какая беда ему уготована.
– Лекаря! – заорал он. – Этот несчастный ранен!
Начала скапливаться толпа, и лучшим шансом было нырнуть под ее прикрытие, пока его не обнаружила стража. Он вцепился в ближайшую девушку, притискивая ее к трупу с мольбой:
– Пожалуйста, сделайте для него все возможное! – и пустился бежать на юг, задевая на пути столько рукавов и спин, сколько мог. Один человек в крови выделялся бы сразу, лучше их будет двадцать с пятнами на одежде.
Краем огибая собравшихся, он услыхал мужской крик и девичьи визги. Со всплеском тело Дарро рухнуло в Кахон. Оррел не удержался и поглядел: на чайного цвета воде бледнела мертвая кожа; зыбь из-под моста, раздувая синий плащ, облегала Дарро, затягивала в пучину. Сквозь ужас сумела прокрасться печаль – то ли по Дарро, то ли по золоту, обещанному и навсегда недоступному.
Когда он снова поднял глаза, то оказалось, что женщина пристально за ним наблюдает.
Она стояла у лотка, где паренек продавал пшеничные кексы, коса тянулась по ее плечу толстой гадюкой. При этом женщина разевала рот, как выловленная рыба, лицо мазали потеки крови. Собственной или Дарро. Должно быть, виной тому было расстояние и его страх – но белки ее глаз почему-то чернели.
Губы женщины зашевелились, и, готов был поклясться, он услыхал ее шепот. Чужие слова прорезали и гомон толпы, и шум реки, словно эти губы ворковали над ухом. Нашептывали неведомые маслянистые созвучия, от которых мутилось в глазах. Затем она повернулась и пошла – и исчезла, как пламя задутой свечи.
Оррел нетвердой походкой протащился еще с полдюжины шагов, и его вырвало на дорогу.

 

– Так вот почему ты сюда попал? – спросила Сэммиш. – Ты подхватил заразу?
– Я сюда попал потому, что мой родственник за их лекарственным огородом ухаживает, – визгливо захихикал Оррел. – Думал, у меня всего лишь… Думал, скоро пройдет. И в чумной больнице меня не станут искать. Я не от вас с Алис прятался. От нее. Клятой ведьмы Дарро. Только как начал блевать, так и не перестал. Не прошло.
Он погрузился в молчание. Сэммиш придвинула табурет и взяла его за руку. Ее пальцы казались прохладными, и это, похоже, означало, что возвращается лихорадка.
– Когда тело нашли, – проговорил Оррел, – на нем еще оставался жетон?
– Нет, – сказала Сэммиш. – Река забрала – или стражники.
– Хорошо. Эта дрянь с самого начала предвещала несчастье. Переживи я все заново, провалялся бы тогда в постели весь день, не вспоминая про Бирна а Саля и праздничную гулянку.
– Ага, – поддержала Сэммиш. И рассмеялась: – Все равно тычка вышла крутая. Каково? Снять на ходу значок со стражника! Такое хоть кто-нибудь пробовал? А мы взяли и сделали. Втроем. Даже без рыбы в помощь.
Оррел позволил себе улыбку и припомнил того дерзкого парня в лучах солнца, пьяного скорей от собственной лихости, нежели от вина. Чья-то посторонняя жизнь, не иначе. Оррел шмыгнул носом, и Сэммиш сжала его ладонь. И заплакала вместе с ним.
– Я проклят, – выдавил Оррел. – Мы попытались ее убить, и за это она наложила проклятие.
– Ты жил среди больных, – сказала Сэммиш. – Кто-то заразил тебя своей хворью. Такое сплошь и рядом бывает. Ты поправишься.
– Все началось с ее слов. Ты не знаешь, каково это было. С тех пор меня так и не отпускало.
– Отпустит, – уверила Сэммиш, но произнесла это с жалостью. Она его видела так же прозрачно, как он себя сам.
Оррел бы мог помечтать о том, как с приходом весны отправится на юг, поплывет на лодке или погонит стадо тягловых волов, но этого не произойдет никогда. До наступления оттепели его уложат под землю – или же в реку. Какое будущее он бы ни навоображал в прошлой жизни, не слишком осознанно стремясь к любви, сексу или безбедной старости, вот что получит взамен: несколько лишних дней, может, недель в холодной оштукатуренной палате, где несет щелоком и уксусом, а сиделки палят травы, чтобы скрыть запах тлена. Скоро сил его воли не хватит даже на то, чтобы отгонять эти мысли. Он выпустил пальцы Сэммиш. Слабость мешала их удержать.
– Дарро… – начала Сэммиш, но слово повисло в воздухе. Девушка решительно расправила плечи и попыталась опять: – А он говорил, зачем той женщине так отчаянно нужен был нож? Или что в нем такого особенного?
– Я не помню.
– Это важно, – сказала она. И добавила: – Ты не выплатил мне за тычку. С тебя должок. Постарайся припомнить.
Оррел открыл глаза. Он не помнил даже, чтобы их закрывал.
– Что-то там про обряд? Будто намечается какое-то религиозное действо, в духе тех, что проводят на Медном Берегу. Поклонение предкам.
– Ты уверен, что не ошибся?
– Нет, – сказал Оррел, позволяя глазам закрыться. Им было очень удобно закрытыми. Он услышал, как табурет клацнул о каменный пол. Мягкие шаги Сэммиш прошуршали к выходу из палаты.
– Я пытался вас отыскать, – тихо пробормотал Оррел – или ему это снилось. – Тебя и Алис.
Назад: 15
Дальше: 17