Тьерра

Тишина.

Родилась Тьерра.

И заплакала.

В слезах этой маленькой девочки отразились слезы всего человечества, ставшего свидетелем самого важного события в своей истории.

Почти шепотом пользователи сети задавали миллионы вопросов, в том числе и самый важный из них: «Родилась ли она здоровой?»

Доктор быстро забрала и унесла девочку, чтобы проверить ее состояние. Ожидание превратилось в вечность. Все очень переживали за ребенка.

Наконец Доктор вернулась с Тьеррой на руках, завернутой в маленькое полотенце.

– Что ж, на первый взгляд могу смело сказать, что у тебя родилась здоровая девочка, – сказала она Мисс, передавая малышку ей в руки. – Поздравляю!

Мисс крепко сжала Тьерру в своих объятиях и заплакала.

И вслед за ней заплакали Фрэнк, Мастер и Садовник. И даже Джон не смог сдержать своих слез.

И если бы Верука была среди них, она бы непременно тоже заплакала, а потом бы выложила тысячу фотографий в свои социальные сети и запрыгала бы от радости…

Андреа же, как только убедилась, что все прошло хорошо, подошла к Мисс и Тьерре, посмотрела на обеих, положила руку на плечо матери, поздравила ее и тут же ушла в свою комнату.

Эмоции, которые сдерживались так давно, прокатились взрывной волной по всей планете. Человек, вопреки всем неблагоприятным условиям, смог воспроизвести на свет совершенно здорового ребенка. Вот почему, когда самые худшие прогнозы уступили место невероятной реальности, человечество вышло на улицы, чтобы отпраздновать то, что крошечное тело маленькой девочки смогло опровергнуть статистику. Париж, Мадрид, Рим, Нью-Йорк, Токио, Лондон – каждый крупный мегаполис и крохотный городок погрузились в праздник.

Эта девочка стала настоящим чудом, в котором так нуждалась колония. К участникам возвращалась надежда, что их присутствие на Марсе имело смысл, по крайней мере для будущего.

Человеческая раса только что доказала, что она не только готова выжить на другой планете, но и способна воспроизвести потомство.

Эта девочка, пусть и ненадолго, сделала то, что до сих пор не удавалось сделать никому: она пробудила волну экологических акций, охвативших миллионы людей. В течение следующих нескольких месяцев были запущены сотни кампаний по повышению осведомленности об окружающей среде, правительства нескольких стран взяли на себя обязательства по реализации программ, направленных на борьбу с глобальным потеплением, ведущие неправительственные организации усилили давление на политиков, выдвигая требования о дате заключения международного договора по предотвращению изменения климата…

Но, как это было ожидаемо, возникло и противоположное движение. Многие правительства – а вместе с ними и миллионы граждан – решили, что для защиты планеты вовсе не нужно ничего делать. Теперь у людей был запасной вариант.

– Вы знаете, что это означает? – спросил он нас.

– Да, мы уже посмотрели, – ответила я. – Если верить интернету, то этот символ можно перевести вроде как «открыть запертое, не имея ключа», и называется он… Погодите, я записала у себя на мобильном…

– Ласабрьотур, – сказал он.

– Да, именно так. Откуда ты знаешь?

– Знаю, потому что уже много лет ломаю голову над одним вопросом. И, возможно, здесь кроется ответ, и этот брелок тоже является ключом.

– Я не понимаю, – призналась я.

– Помнишь, – сказал он, обращаясь к моему брату, – центр обработки данных, который мы создали здесь, в Исландии, несколько лет назад, когда впервые встретились?

– Да, конечно, я уже говорил моей сестре о том, что это был один из передовых проектов во всем мире.

Это была правда. Во время нашей поездки Алан действительно рассказывал мне об этом месте. Небольшой дата-центр, где хранилась вся информация о конкурсе на случай юридических разбирательств.

– Именно так. Моя компания как раз занималась компьютерными вопросами. Серверы, диски, системы копирования… Все было на высшем уровне, но в то же время требовало постоянного обслуживания и наблюдения.

По контракту я должен был приходить раза два в неделю, чтобы проконтролировать, что все работает должным образом. В большинстве случаев мой визит был не более чем визитом вежливости. К чему я это? Ты помнишь, что в Хусафетле, в самом начале дороги, ведущей к дата-центру, стоял роскошный отель?

– Хусафетль? Что-то не припоминаю название, но отель, кажется, действительно был. Один из самых современных, – ответил мой брат.

– Да-да, он. Если нам приходилось задерживаться по каким-то причинам в центре обработки данных на несколько дней, то мы останавливались именно в этом маленьком отеле. Иногда, когда я там ночевал, я встречал разных знаменитостей. Но не тех, что мелькают в сетях, а выдающихся личностей: спортсменов высшего уровня, певцов, президентов, бизнесменов-миллиардеров. Короче говоря, очень важные люди.

– Ну, если это был один из лучших отелей в Исландии, то логично, что они останавливались именно там во время путешествий, – прокомментировала я.

– Конечно, в этом не было ничего необычного. Но если бы я сказал тебе, что большинство из них никогда не останавливались в отеле на ночь, а просто перекусывали в маленьком кафе на первом этаже?

– И что с того? – спросила я его.

– Теперь самое любопытное, что и заставило меня задуматься над всем этим. Оказывается, отель был просто местом встречи для экскурсии в дата-центр. У компании вашего отца было – ну, до сих пор есть – несколько гигантских внедорожников, которые прекрасно подходят для передвижения по суровой горной местности Исландии. Из кафе знаменитостей доставляли в центр обработки данных, расположенный недалеко от ледника Лангекудль. Это почти часовая прогулка по холодному и ледяному ландшафту.

– И для чего их туда возили?

– Я тоже спросил себя об этом тогда, уж очень это показалось мне странным. Пока однажды почти случайно не нашел ответ.

Само здание центра было небольшое: три этажа по две комнаты на каждом. Серверы располагались в подвале, практически подо льдом. На цокольном этаже была стойка регистрации и небольшое кафе, на втором – две переговорные комнаты, а на третьем – еще два помещения. В одном из них находилась вся автоматическая система управления, а другое было постоянно заперто. И на двери был изображен точно такой же символ.

Так вот, однажды я был в комнате автоматической системы управления, пытался что-то там отремонтировать, по-моему, в системе освещения. Я оставил дверь приоткрытой и услышал, как подошли несколько человек. Тогда один из самых известных спортсменов мира вошел в ту таинственную комнату вместе с вашим отцом. Самым странным из всего этого было то, как они открыли дверь.

Два дня спустя после рождения Тьерры пожилой мужчина и молодая девушка отправляются в одно из своих самых любимых мест в Исландии. Речь идет о двух небольших природных бассейнах, расположенных где-то в глуши на севере острова. Они располагаются у подножия тихой горы, в нескольких метрах от моря, волны которого бьются о каменистый берег. Это место имеет сложное название, которое не так-то просто произнести иностранцу – Греттислейг.

Пара вместе приехала туда на большом внедорожнике. Они направились к ближайшему кафе, которое в это время еще было закрыто. Она, как всегда, оказалась проворнее своего спутника, начав быстро переодеваться. Оставшись наконец в одном купальнике, девушка смотрится в зеркальце, колеблясь, надеть ли парик, который лежит в сумочке, или все-таки распустить свои собственные волосы.

Ей хотелось бы дождаться мужчину, но на улице очень холодно. Поэтому она бежит прямиком к бассейнам, которые отделены друг от друга большой каменной стеной. Не задумываясь девушка выбирает тот, что ближе к морю. Температура воздуха всего градуса два, а вот воды – почти что сорок. Она медленно погружается, пытаясь привыкнуть к контрасту между холодом и теплом, и ждет, когда мужчина, куда менее подвижный и довольно толстый, окажется рядом с ней.

Через несколько минут девушка видит, как он подходит уже в плавках, с полотенцем в руках и фыркает, будто каждый шаг отнимает у него год жизни. Мужчина неуклюже забирается в бассейн. «Сегодня хоть еще не пьяный», – думает она.

Они садятся рядышком друг с другом. В этот момент мужчина понимает, что на девушке нет парика.

– Дорогая, ты опять его сегодня не надела… – мягко упрекает он ее.

– Да кто сюда придет в такое время? – отвечает она, поворачиваясь к нему лицом.

– Кто угодно может, – протестует мужчина несколько неохотно, будто устал спорить об одном и том же изо дня в день.

Оба сидят молча.

Он, закрыв глаза, наслаждается окружающей его обстановкой.

Абсолютная тишина… пока девушка не нарушает ее.

– Я больше не могу этого выносить! Я устала, устала от необходимости постоянно прятаться, от того, что все говорят обо мне как о твоей маленькой шлюхе! – кричит она на него.

Они смотрят друг другу в глаза, мужчина вздыхает, и тогда девушка подходит обнять его. А потом снова говорит.

– Ты с ним еще раз говорил? – спрашивает она.

– После вчерашнего? Какой смысл? Он уже все сказал предельно ясно. Миллер поклялся, что убьет меня и тебя заодно.

– Ерунда полная, – отвечает она, отстраняясь от мужчины и медленно двигаясь к другому краю бассейна.

– Не ерунда. Этот человек выполняет свои обещания.

– Только не говори мне, что ты боишься. С твоими-то деньгами и с твоей властью… – возражает она, не глядя на него.

Мужчина ничего не говорит, предпочитая, как всегда, не спорить. Слышен только шум волн, набегающих на каменистый берег.

Так в молчании проходят минуты. Сидя на своем конце бассейна, девушка смотрит куда-то вдаль, а мужчина – ей в спину. Именно в этот момент они оба слышат звук подъезжающей машины. Какой-то внедорожник только что припарковался рядом с их автомобилем. Из него выходит молодая пара. Заигрывая друг с другом, они направляются к раздевалке.

– Еще так рано… Странно, что в это время здесь кто-то есть. Полагаю, что они приехали купаться, – говорит мужчина, испугавшись.

– Да, это наверняка какие-нибудь туристы, и, конечно же, они придут купаться, они же парочка… Как и мы с тобой с недавнего времени, не так ли? – отвечает она, морщась.

Молодая девушка выходит из раздевалки. На ней синяя шерстяная шапочка и черное бикини. Почувствовав холод, она заворачивается в полотенце и бежит к одному из бассейнов. Парень, смеясь, следует за ней, пытаясь снять на камеру мобильного телефона. Затем они медленно погружаются в бассейн, чтобы постепенно привыкнуть к горячей воде, которая обжигает кожу из-за слишком холодного воздуха вокруг.

– Видишь, они даже не обратили на нас внимания, – говорит спутница пожилого мужчины и снова садится рядом с ним, обнимая.

И так затерянный уголок на севере Исландии готов сохранить в тайне две совершенно разные истории, разворачивающиеся на расстоянии всего нескольких метров друг от друга.

В одном из бассейнов новоприбывшая пара с наслаждением занимается любовью в абсолютной тишине. Они предаются ласкам и улыбаются.

В другом – мужчина и девушка держатся за руки. Он плачет, потому что собирается принять решение, которое может стоит им обоим жизни. Она старается ни о чем не думать.

Так утекают минуты.

Через час молодые, смеясь и перешептываясь, уходят. По дороге к выходу они встречаются с другой парой, одновременно здороваясь и прощаясь с ней простым жестом.

Эти двое по-прежнему остаются там: им еще надо принять решение, что делать дальше со своей жизнью.

– Едем завтра, – говорит мужчина.

– Завтра? – удивленно переспрашивает она.

– Да, завтра, поедем к моей жене, и я ей все расскажу.

– Ты серьезно? – радостно кричит девушка.

Она выпрыгивает из воды и, улыбаясь, целует, а затем крепко обнимает мужчину, который знает, что уже никогда не будет счастливым.

– Ничего хорошего из этого не выйдет… – шепчет он себе под нос.

– И как ее открыли? – спросил мой брат.

– В том-то и дело, что я не знаю. Но, возможно, при помощи этого символа. Не случайно же я и запомнил его, – сказал он, беря в руки брелок, – может, он сам по себе является ключом. Тот спортсмен просто положил руку на дверь, и она открылась. Несколько дней спустя я все там осмотрел и не нашел ни теплового детектора, ни устройства для считывания отпечатков пальцев, ни чего-либо подобного. Я повидал различные технологии, но до сих пор не знаю, как открывается та дверь. Я еще раза три или четыре видел, как приезжали разные знаменитости, и они также просто прикладывали руку к двери, и она открывалась. Я пробовал тысячу раз отворить ее, но у меня так ничего и не получилось. Может, у всех них был этот брелок в руке…

– Значит, у нас есть две подсказки?

– Рискну предположить, что да. Если исходить из того, что вы рассказали, то одна ведет вас в дом отца Веруки, а вторая – к той самой комнате, – закончив фразу, он снова задумался.

– Что не так? – спросил его мой брат.

– Не знаю, поможет ли вам это, но сопоставляя две подсказки, я вдруг вспомнил, что в той комнате между отцом Веруки и вашим отцом что-то произошло. Это случилось как раз на следующий день после того, как родилась Тьерра. Все были счастливы, но произошло что-то такое, от чего они счастливыми не выглядели. Вот почему я запомнил.

Мы с братом переглянулись.

– В тот день я снова работал в помещении, где была установлена система автоматизации. Дверь была закрыта, поэтому они не подозревали, что я был там. В какой-то момент я вдруг услышал крики, и отец Веруки в ярости выскочил из комнаты напротив. Он кричал на вашего отца, оскорблял его. Еще они говорили о преданности, об ответственности, но что мне особенно врезалось в память, так эта фраза, которую не переставал повторять отец Веруки, как мантру: «Я все ей расскажу, я все ей расскажу». Ваш отец тоже кричал, чтобы тот оставил ее в покое, что он уже причинил ей достаточно боли, чтобы он дал ей спокойно дожить свои дни…

Мы с братом снова посмотрели друг на друга.

– Они говорили о матери Веруки? – спросила я у Алана.

– Наверное, я не знаю. Я всегда думал, что между папой и этой женщиной что-то было. Могу тебя заверить, что отец ее очень любил.

– Значит, она была права, когда рассказала нам о своих подозрениях, – я повернулась к другу моего брата. – Эта женщина думает, что муж собирался познакомить ее со своей новой любовницей и попросить развод.

– Тогда все, что вы говорите, обретает смысл, учитывая то, что произошло дальше, – продолжал он. – После нескольких минут словесной перепалки ваш отец сказал фразу, которая положила конец всем спорам: «Если ты это сделаешь, я убью тебя, клянусь, я убью вас обоих».

– И несколько дней спустя отец Веруки погиб в результате несчастного случая, – перебила я.

– Да, и эта фраза имела для меня особый смысл, потому что ваш отец сказал: «Я убью вас обоих». И хотя в СМИ не было никакой информации, на острове ходил слух, что отец Веруки погиб не один. Говорят, что в той машине ехал кто-то еще.

– Возможно, папа хотел избавить от дальнейших страданий женщину, которая уже потеряла все. Когда мы ее встретили, она была ближе к смерти, чем к жизни, – добавил мой брат.

– Но как же новая спутница отца Веруки? Может, у нее тоже была семья? Может, по ней тоже кто-то будет скучать? – вмешалась я.

– Ну, – заметил друг моего брата, – поговаривали, что отец Веруки встречался с женщинами с непростой судьбой, у которых не было дома и семьи. Не было никого, кто бы о них вспомнил, исчезни они вдруг. Да и занимались эти женщины чем-то таким, чем никому не хотелось бы заниматься…

Несколько минут мы сидели молча, пытаясь осознать все, что только что узнали.

– Возвращаясь снова к той комнате. Думаю, что после всего, что произошло, ее больше не существует, не так ли? – спросила я.

– В первоначальном виде нет, но частично комнату сохранили в музее.

– В музее? В каком еще музее?

– В том, что построили на месте центра контроля, – сказал он, глядя на моего брата, – уже после того как произошла катастрофа.

После рождения Тьерры сотни компаний тут же захотели использовать ее лицо для продвижения всевозможных товаров: детской одежды, овсяных хлопьев, печенья, шоколада, игрушек… Все было оплачено спонсорами. Изображение девочки было повсюду.

Компания, в своем стремлении извлечь прибыль из каждой секунды эфирного времени, проводила конкурсы, специальные ток-шоу и снимала документальные фильмы о малышке. Кроме того, ведущие периодически брали интервью у всех жителей колонии, чтобы расспросить о девочке, о том, что значило для каждого из них ее появление на свет.

В целом мнения были очень схожими. Рождение Тьерры стало новым источником надежды для конкурсантов, которые после событий прошлого потеряли всякие иллюзии. Доктор была в восторге от малышки, чувствуя в какой-то мере свою заслугу в том, что все прошло хорошо. Садовник был тоже счастлив, хоть и не мог скрывать, что каждый раз, когда смотрел на Тьерру, вспоминал о своих девочках. Мастер был, пожалуй, одним из тех, кто уделял ребенку меньше всего внимания. Он говорил, что не любит детей, но признавал, что малышка принесла радость в колонию.

На удивление всем и вопреки общим ожиданиям, больше всех девочку любила Андреа. Может, потому, что она видела в ней младшую сестру, о которой нужно было заботиться, или потому, что Тьерра напоминала девушке о детстве, когда на Андреа никто не обращал внимания. Несколько раз в день она оставляла свой компьютер и подходила к импровизированной кроватке, чтобы посидеть немного с малышкой.

Пожалуй, самой странной была реакция Фрэнка. Не то чтобы он не принял малышку вовсе, дело было не в этом. Но он старался всячески избегать ее. Никто толком не понимал, что с ним происходит. Иногда создавалось впечатление, что Фрэнк боится даже прикоснуться к ней.

Через три дня после рождения Тьерры из маленького дома, затерянного где-то на севере Исландии, ночью выходит мужчина. Он идет не один, за ним по пятам следует молодая девушка и его собственный страх.

И мужчина, и девушка стараются двигаться как можно аккуратнее, чтобы ничем не потревожить тишину вокруг. Раздается непродолжительный лай собак.

Он знает, что не должен делать этого. Два дня назад один человек пообещал ему: «Если ты это сделаешь, я убью тебя, клянусь, я убью вас обоих».

Но он также знает, что удачнее момента, чем сейчас, когда все внимание сосредоточено на рождении девочки, уже не будет. Кажется, тот человек не ожидает, что можно решиться на такое сразу после их ссоры.

Мужчина и девушка молча садятся в машину, и уже через несколько минут она везет их прочь сквозь снег и грязь, освещая фарами вечную ночь острова, который прячет их от посторонних глаз в объятиях своего холода. Они думают, что под покровом тумана их никто не сможет обнаружить.

Вместо разговора молчание, потому что их путь наполнен страхом. Машина продолжает медленно ехать сквозь завесу белого дыма, застилающего все вокруг, минуя камни, воду и грязь, двигаясь навстречу судьбе, которая столь же неопределенна, сколь и опасна.

Девушка попыталась убедить своего спутника в том, что эти угрозы – всего лишь слова, что он сам очень богатый человек, а деньги способны защитить от чего угодно, так что ничего страшного не случится. Но этот мужчина знает, что Уильям Миллер всегда выполняет свои обещания.

– Да, это был один из тяжелейших ударов по компании: миллионы долларов исчезли буквально за один день, – сказал ему мой брат.

Я сидела с отсутствующим взглядом, не понимая, о чем они говорят.

– А что случилось? – спросила я.

– То, что природа всегда была и будет сильнее человека, – ответил его друг. – Они думали, что построили несокрушимое здание, но позабыли о том, какое количество вулканов скрывает под собой этот остров. Помните, когда много лет назад произошло извержение вулкана Эйяфьядлайекюдль?

– Из-за которого на несколько дней отменили все полеты в Европе? – спросила я.

– Именно. Тысячи рейсов были отменены, но для исландцев в той или иной мере – это привычное дело. На протяжении всей их истории они жили вокруг вулканов, которые в конечном итоге извергались. Но кто вообще мог подумать о том, что в один прекрасный день проснется вулкан, расположенный прямо под дата-центром? Было разрушено порядка восьмидесяти процентов всех помещений. Нам удалось эвакуировать всех людей, но пять операторов все же погибли, не сумев вовремя выбраться. И не стоит также забывать, что добраться туда можно было только на специальных машинах, поскольку здание находилось на леднике.

– Сейчас, когда ты об этом говоришь, я что-то такое действительно припоминаю, – сказала я, – но этому никто тогда не придал большого значения.

– Ну, просто в этом не было ничего зрелищного. Так, небольшой взрыв, из-за которого не отменили ни одного рейса. Но это произошло прямо под центром контроля.

– Я, конечно же, знал об этом, – добавил мой брат, – но папа не хотел, чтобы что-то из этого просочилось в прессу. Заявление о том, что вы потеряли миллионы долларов и к тому же несколько человеческих жизней только из-за того, что не смогли правильно выбрать место, было не самой хорошей рекламой.

– А что же стало с данными? – спросила я.

– Возможно, что все потеряно, – сказал друг моего брата.

– А возможно, и нет… – вдруг возразил Алан.

Внезапно я вспомнила, о чем мы говорили с ним в самолете по дороге сюда: о фотографиях, за которые люди были бы готовы заплатить большие деньги.

– А ты когда-нибудь заходил в ту комнату? Ты видел, что там внутри? – спросила я, немного нервничая.

– Ну, как я вам говорил, той комнаты больше не существует, но на последнем этаже музея была построена такая же, и там я один раз был. У нее такой же символ на двери.

– И что в этой комнате? – настаивала я на своем.

– Только киноэкран и несколько кресел.

Мы с братом понимающе посмотрели друг на друга. Мы знали, что думаем об одном и том же, но ни один из нас не проронил ни слова. По крайней мере, не в присутствии другого человека.

– А что вообще в том музее? – спросила я.

– О, это небольшой музей для поклонников шоу, в нем собрана история тех, кто побывал на Марсе. Лишь одна компания имеет официальную лицензию на организацию поездок, и все проходит с соблюдением строжайших мер безопасности. Экскурсия включает в себя трансфер на одном из этих гигантских грузовиков и посещение музея.

Друг моего брата посмотрел на часы и воскликнул:

– Ого, мне надо бежать! Я уже давно должен быть на встрече в Рейкьявике. Один весьма денежный проект, так что посмотрим, выгорит или нет, – он улыбнулся нам. – Не знаю, помог ли я вам. Надеюсь, что с брелком – да. Что касается другого ключа, то я не знаю, где жил отец Веруки, но не думаю, что это так сложно выяснить. Исландия маленькая. Если вы не против, то я сегодня попробую навести справки, а завтра вы сможете отправиться в музей и посмотреть, попадете ли в эту комнату. Тамошний управляющий – довольно приятный малый.

– Это далеко отсюда? – спросила я.

– Хусафетль? Нет, около двух часов езды от Рейкьявика, но музей открыт только в первой половине дня. Я за сегодня все решу и дам вам знать.

– Прекрасно, – ответила я.

Мы попрощались. Остаток дня у нас был свободен, чтобы осмотреть достопримечательности или попытаться отыскать интересующий нас дом. Мой брат выбрал первое. И я в некотором смысле была этому рада.

Машина продолжает медленно продвигаться сквозь ночь и туман Исландии. Мужчина и девушка, сидящие внутри, даже не смотрят друг на друга. Их мысли где-то очень-очень далеко отсюда. Они направляются в небольшой аэропорт Акюрейри, откуда летают только внутренние рейсы и где их ждет небольшой частный самолет, на который они боятся не успеть.

У него есть достаточно много денег, чтобы подкупить людей, которые могут помочь им бежать. Проблема в том, что у его врага их больше.

Больше часа эта странная пара ехала в полной тишине, но вдруг они замечают в зеркале дальнего вида два маленьких огонька, светящихся вдалеке.

Мужчина за рулем нервничает, девушка – еще сильней.

– Если на этой дороге даже днем никого не встретишь, как думаешь, кто может тут ехать ночью? – произносит мужчина. – Я знал, что добром это не кончится.

Девушка поворачивает голову, чтобы убедиться, что два преследующих их огня им не померещились.

Фары приближаются все быстрее и быстрее, и в этот момент становится понятно, что они расположены слишком высоко на машине.

– Это монстр-трак, причем огромный, – спокойно замечает мужчина, – из тех, что может спокойно ездить по горам. Такой нас сомнет одним колесом.

Девушка снова оглядывается, нервно ерзает на своем сиденье, кричит, отдаваясь панике.

– Я хочу выйти! Я хочу выйти! Останови! Останови! – вопит она.

Мужчина знает, что это бесполезно, потому что теперь смерть неизбежна. Не имеет значения, внутри ты или снаружи машины, в тепле или на холоде, виновен ты или нет, опасность просто уже рядом, всего в нескольких метрах.

– Хочу показать тебе одно волшебное место, – сказал мой брат.

– А как же дом? – включила я журналистку, чья хватка не ослабевает ни на минуту.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – ответил он, смеясь. – На данный момент у нас нет никаких зацепок, может, завтра мы сможем задать свои вопросы и получить на них ответы. Пока же я знаю, что у нас осталось всего несколько часов солнечного света, и я бы хотел показать тебе кое-что особенное. Ты идешь? – И он пошел к машине, не дожидаясь меня, зная, что я последую за ним.

Это простое: «Ты идешь?» – перенесло меня в детство. В те времена, когда брат позвал меня посмотреть на шалаш, который он и его друзья соорудили из груды веток; когда мы побежали вместе на гору, с которой можно было нырять в реку; когда он повел меня посмотреть на пещеру, которую отыскал… «Ты идешь?» И я всегда шла.

И я пошла сейчас.

Мы сели в машину и направились на юг, к Кольцевой автодороге, огибающей весь остров, каждый километр которого поражал нас новыми сюрпризами. Мы едва успевали привыкнуть к одному пейзажу, как все вокруг менялось в течение нескольких минут: гулкое перешептывание водопадов, низвергающихся где-то в горах словно по чьей-то прихоти, лавовые пустыни, поглощающие любые оттенки цвета, зеленые холмы, из-за которых, казалось, за тобой подглядывают крохотные мифологические существа. В этом месте соединились вода, холод, огонь и лед.

Мы почти не разговаривали, да в этом и не было никакой необходимости, потому что мы просто наслаждались окружающими нас пейзажами.

К счастью, в течение последних нескольких лет правительство страны установило максимальную квоту для туристов в год. Это был единственный способ сохранить остров в первозданном виде, защитив его от нашествия людей. Получить разрешение на въезд было непросто, иногда приходилось ждать два или три года, если только у вас не было большого количества денег, открывавших перед вами все двери.

Пока мой брат был за рулем, я воспользовалась моментом, чтобы отправить несколько сообщений. Коллега из редакции передал мне имя человека, который жил в Рейкьявике и мог оказаться нам полезен.

Мы были в дороге уже два часа, и меня постепенно начало клонить в сон, как вдруг я услышала грохот, который меня напугал.

– Что это за шум? Что происходит? – спросила я брата, оглядываясь по сторонам.

Он просто улыбнулся в ответ и продолжил ехать дальше.

Звук становился все громче и громче, казалось, будто на нас надвигается гигантская волна.

И тут я ее увидела.

– Что это такое? – едва не вскрикнула я от удивления.

– Чудо природы, – ответил брат, улыбаясь.

Слева от нас я увидела огромный водопад, который падал будто прямо с неба.

– Это водопад Скоугафосс, – сказал он мне. – Его высота более шестидесяти метров, и да, кажется, что вода падает из ниоткуда. А поскольку сегодня еще и солнечно, мы можем увидеть волшебство во всей его красе.

Он повернул налево, съехав на небольшую дорожку, а затем припарковался. Мы пешком направились к водопаду, но не успели подойти еще достаточно близко, как вода уже намочила нас с ног до головы.

Подойдя почти вплотную, я увидела огромную радугу, которая поднималась прямо у меня из-под ног и огибала все вокруг.

– Такое вообще бывает? – спросила я, опасаясь, что это очередная уловка.

– Да, можешь поверить, что здесь нет никаких спецэффектов. Обычно, если день солнечный, то здесь всегда можно увидеть радугу, а иногда даже две сразу.

Мы стояли там в тишине, любуясь одним из самых красивых мест, которые я когда-либо видела.

В этот момент мой брат взял меня за руку.

– Существует легенда… что у одного из викингов был сундук, набитый золотом, и он никак не мог решить, куда его спрятать. Долго он ломал себе голову и наконец придумал поставить его в ущелье за этим водопадом.

Потом викинг умер, и клад пролежал за водяной стеной много лет, пока однажды его не нашел мальчик, живший в этих краях. Но когда мальчик потянул за кольцо, прикрепленное к крышке сундука, чтобы достать его, тот волшебным образом исчез. Говорят, что кольцо существует до сих пор и что именно оно прикреплено к двери церкви в деревушке Скоугар.

Я улыбнулась и сжала его руку.

– Пойдем, поднимемся наверх.

И мы начали наш путь ввысь по бесконечной лестнице, чтобы посмотреть, где же все-таки рождается это чудо.

Сделав множество снимков, мы вернулись обратно к машине.

– Что ж, пора подкрепиться, – сказал мне брат.

Мы проехали всего километр и остановились перед красным фургоном, раскрашенным в белый горох. Он был припаркован прямо во дворе дома. Деревенский фургончик Миа.

– Но ведь это двор частного дома?

– Так и есть, но здесь делают просто отличную треску с картошкой фри, – сказал он мне улыбаясь.

Я не увидела вокруг ни одного столика.

– Садись прямо на землю, тут так можно. А я пойду пока закажу, – сказал он, направляясь в сторону фургона.

Я нашла на земле клочок травы и села на него. В этот момент мне пришло сообщение от моего контактного лица в Рейкьявике. «Ну уже что-то», – сказала я про себя с радостью.

Через несколько минут мой брат вернулся с двумя маленькими картонными коробками. Мы ели и смеялись, говорили сразу о стольких вещах, что на мгновение позабыли обо всех ключах. Мы также забыли о том, что когда-то много лет назад стали друг для друга незнакомцами.

– А теперь мы поедем в Вик, посмотрим на один из самых красивых пляжей в Исландии. Там я расскажу тебе историю, – сказал он мне, вытирая майонез с губ.

Тьерра, несомненно, была самой популярной девочкой, за которой следил весь мир. В социальных сетях, на вечеринках и в средствах массовой информации каждый человек считал необходимым дать совет по уходу за ребенком, принимая на себя роль доктора, отца или матери. Каждый подвергал сомнению любое решение, принятое Мисс, и каждый находился, к счастью, слишком далеко, чтобы вмешаться в жизнь малышки напрямую.

Так как специальных детских вещей на корабле не было, все жители колонии импровизировали как могли. Садовник изобрел бутылочку для кормления из обычной бутылки и нескольких резинок. Мастеру не потребовалось и двух часов, чтобы смастерить кроватку. А Доктор, порывшись в запасах медицинских материалов, придумала оригинальный вариант многоразовых подгузников. Их содержимое Садовник использовал для удобрения растений.

Каким-то образом эта девочка заставила колонию вернуться к истокам на несколько лет назад, как будто человечество внезапно проснулось в прошлом.

Например, кормление грудью уже давно вышло из моды на Земле. На протяжении многих лет материнское молоко заменялось смесями, содержащими все необходимое для оптимального роста ребенка. Это было дороже, но намного удобнее.

Игрушек не было тоже. Но участники быстро сообразили, из чего можно сделать куклы и погремушки. У девочки имелось все, что было необходимо, поскольку она не нуждалась в чем-то особенном.

Андреа с разрешения компании-организатора перенаправила одну из камер так, чтобы объектив всегда был направлен на кроватку. Всегда кто-то находился на дежурстве, чтобы присматривать за девочкой. Да, Тьерра была самой охраняемой малышкой в мире. Но при этом она была самым изолированным ребенком, так как не могла общаться с другими детьми. Как это могло повлиять на нее?

Хотя данный вопрос вызвал жаркие дебаты на многих телевизионных шоу, в конечном итоге было решено, что об этом люди будут беспокоиться уже в будущем. Пока же надо было смотреть в настоящее. Ведь сейчас каждый прожитый на Марсе день был успехом, настоящим достижением человечества.

Человечества, которое не слишком переживало о смерти тысяч детей от недоедания на собственной планете, но при этом пристально следило за каждым чихом малышки, рожденной на Марсе.

Хотя информация об этом происшествии была опубликована практически во всех СМИ, она осталась почти незамеченной среди урагана новостей, связанных с рождением Тьерры.

К. Копсон, один из богатейших людей в мире, соучредитель конкурса на Марсе, а также отец одной из конкурсанток Веры Свит, скончался сегодня в возрасте шестидесяти семи лет в результате дорожной аварии, произошедшей на севере Исландии.

Хотя точные обстоятельства случившегося еще неизвестны, наиболее вероятной причиной является превышение скорости, в результате чего автомобиль съехал с дороги. После проведения процедуры вскрытия будет также определено, присутствовал ли в избыточном количестве алкоголь в крови пострадавшего.

Известно, что после смерти дочери на Марсе мужчина впал в сильнейшую депрессию, заставившую его бросить все. Он уехал из страны, чтобы вести уединенный образ жизни в своем доме в Исландии. Возможно, данные обстоятельства и подтолкнули его к принятию трагического решения…

Большинство печатных изданий публиковали аналогичные сведения, но нигде не было написано о том, что мужчина находился в машине не один. Информация об этом просто исчезла, как и труп женщины. Больше о ней ничего не было слышно.

Буквально через полчаса мы свернули с Кольцевой автодороги на небольшую дорожку, ведущую прямиком к морю, в самом начале которой была установлена табличка с надписью «Рейнисфьяра».

Мы подъехали к автостоянке, и, как только вышли из машины, сила ветра подхватила наши тела. Уже несколько минут шел слабый дождь.

Мы шли по четко обозначенной тропинке к темному пляжу, где волны снова и снова выплескивали белую пену на песок черно-угольного цвета.

– Говорят, это один из самых красивых пляжей в мире, – заметил мой брат.

Мы простояли там несколько минут рядом друг с другом, наблюдая за небом, сливающимся с морем, гадая, кто из них двоих раньше потерял свой цвет.

Ветер дул все сильнее и сильнее.

Мы пошли вдоль берега в направлении какого-то углубления, выглядевшего как пещера. Там почти никого не было: лишь пара вдалеке и мужчина, пытающийся удержать в равновесии штатив своей камеры.

– Что это такое? – спросила я брата, увидев три огромных валуна, которые, казалось, выросли из моря.

– Ты что предпочитаешь: правду или легенду? – спросил он меня, улыбаясь.

– Легенду, – ответила я, прижимаясь к нему.

Он обнял меня.

– Говорят, что давным-давно на этом месте жили три тролля, которые занимались тем, что топили корабли. Возможно, они просто не хотели, чтобы их кто-то беспокоил, чтобы сюда кто-то заплывал.

Ветер все сильнее и сильнее толкал меня в его объятия.

– Обычно сюда заходили небольшие корабли, которые с легкостью мог потопить один тролль. Но однажды приплыл большой корабль, более прочный, чем все предыдущие. В ту ночь всем трем троллям пришлось выйти на берег, чтобы справиться с ним. Но корабль продолжал выдерживать натиск за натиском. Бой длился несколько часов, так долго, что тролли не заметили, что уже рассвело… А ты знаешь, что происходит с троллем, когда на него попадает солнечный свет? – спросил брат, крепко обнимая меня.

– Он превращается в камень.

– Именно то, что, собственно, ты сейчас и видишь, – улыбнулся он, снова прижимая меня к себе. – Говорят, что три огромных камня – это те три тролля. Я даже знаю, что у каждого из них есть свое имя, но сейчас я их уже не помню.

Капли дождя хаотично падали на наши тела, танцуя под музыку ветра, обдувающего нас со всех сторон.

Мы подошли к странной стене, образованной из базальтовых колонн, и отыскали там уголок, где можно было бы укрыться от ветра.

В этот момент мне пришло уведомление на мобильный, а потом еще одно и еще. Три сообщения, нарушившие тишину.

Я вытащила телефон из кармана, прочитала их и улыбнулась. Каждая маленькая деталь того стоила.

– Что происходит? – спросил он меня.

– У меня тоже есть свои контакты, – заявила я, улыбаясь. – Как только все узнаю наверняка, тут же тебе расскажу.

Мы стояли там несколько минут, каждый погруженный в свои мысли, бок о бок, такие близкие и родные.

Дождь зарядил еще сильнее. Мощный ветер превращал капли в пули, бьющие по нашим телам. Мы решили, что пора возвращаться.

Мы бегом прибежали на парковку, сели в машину и включили отопление. Из радио доносилась песня A Closeness Дермота Кеннеди. Первая же строчка: «С горящим взором, устремленным на берег…» – заставила нас улыбнуться.

Мы выдвинулись в сторону Рейкьявика, собираясь поужинать там и переночевать.

Следующий день мог стать очень важным. И он стал именно таким.

К счастью, колония обрела точку равновесия, где сюрпризов практически не было.

Тьерра росла и развивалась нормально, изо дня в день все больше и больше общаясь и взаимодействуя с теми, кто находился рядом.

Каждый уже усвоил свою роль.

Садовник продолжал выращивать растения, что само по себе было большим достижением, потому что, как он однажды заметил, уже совсем скоро они смогут есть выращенную собственными руками пищу, что позволит колонии стать самодостаточной.

Андреа вела себя как обычно: большую часть времени она проводила за компьютером, вежливо относилась к окружающим, но по-прежнему ни с кем не общалась слишком тесно. За исключением, конечно, девочки. Между ней и Тьеррой установилась странная связь, как будто Андреа каким-то образом хотела взять на себя роль ее старшей сестры.

Мисс и Доктор стали близкими подругами после рождения Тьерры. Они обе заботились о девочке, но каждая по-своему. Иногда казалось, что Доктор была настоящей матерью малышки, потому что именно она больше всего с ней играла и уделяла много внимания ребенку. Не то чтобы Мисс не заботилась о Тьерре, дело было совсем не в этом. Просто в большинстве случаев казалось, что она использует дочь исключительно в своих интересах. Не следует забывать, что после рождения малышки Мисс стала самой популярной участницей, за которой следили все социальные сети.

Каждое крошечное достижение Тьерры она выкладывала на своем канале: взгляд, улыбку, новое движение девочки. Она заметила, что когда появляется на какой-нибудь фотографии вместе с дочерью, то количество лайков тут же возрастает.

Мастер так и не смог приспособиться к этому месту, почувствовать себя здесь комфортно. Он чаще других выходил за пределы станции, всегда в сопровождении кого-нибудь с «Разведчика» или Джона. Эти прогулки наружу хоть как-то спасали его от состояния внутреннего удушья. Было ясно, что он одним из первых улетел бы с Марса, если бы ему представилась такая возможность.

Что касается интимных отношений между участниками, то после рождения Тьерры Мисс снова начала регулярно заниматься сексом с Мастером, на этот раз уже предохраняясь. Садовник же забыл о модели, решив полностью посвятить себя растениям.

Джон время от времени также посещал комнату Доктора, и наоборот. Между ними возникла особая связь, в которой, возможно, изначально не было любви, но в конце концов…

Фрэнк даже не пытался завязать интимные отношения с кем-то из участников. Ему хватало своей внутренней борьбы, в которой он каждый день пытался укротить свои мысли.

А Андреа… Андреа никогда не интересовалась подобными вещами.

По мере того как девочка росла, все пытались понять, на кого она была больше похожа. Одни говорили, что на Мастера, другие – на Садовника. О Маркусе почти никто не вспоминал: эта тема стала своего рода табу.

Они искали схожие черты, мимику и жесты, какие-то отметины на теле, но ничего убедительного не нашли. Была предпринята попытка сравнить цвет глаз Тьерры с цветом глаз ее потенциальных отцов, но между ними не было ни малейшего сходства. Казалось, что каждый глаз девочки имеет свой собственный оттенок.

Ни Садовник, ни Мастер так и не прониклись к малышке родительскими чувствами. Оба имели один шанс из трех на отцовство и, возможно, именно это не позволяло им любить Тьерру так, как они могли бы любить свою собственную дочь.

Что касается трех астронавтов с «Разведчика», то они продолжали свою работу по расширению обитаемого пространства. Маркус никогда не приближался к колонии, двое других специалистов время от времени приходили туда, чтобы сопровождать участников во время выходов наружу или по другому конкретному делу, требовавшему их обязательного присутствия.

На следующий день рано утром мы приехали в Хусафетль, откуда солнце не уходило еще со вчерашнего дня. Хусафетль был не деревней, а фермой, вокруг которой постепенно выросла определенная инфраструктура, включая одноименный отель.

Друг моего брата позвонил кое-кому, чтобы мы смогли встретиться с менеджером музея в кафетерии отеля. Мы вошли и устроились в небольшом зале, расположенном на первом этаже. Из большого окна открывался вид на прекраснейший пейзаж, которого еще не коснулась рука человека. Мы сели на два разных дивана, которые стояли друг напротив друга и были разделены небольшим столиком, куда нам и подали два кофе.

Несколько минут спустя к нам подошел мужчина в костюме.

– Здравствуйте, – сказал он, широко улыбаясь. – Меня зовут Йонас, я управляющий музеем. Очень приятно познакомиться с вами.

Мы с братом встали, чтобы пожать ему руку.

– Извините, что назначил вам встречу так рано, хоть летом здесь такого понятия, как «рано», не существует, – снова улыбнулся он. – Я просто предпочел провести для вас экскурсию до открытия музея, пока еще нет туристов.

– Это прекрасно, – ответила я.

– Хорошо. Если вы готовы, то отсюда мы поедем на моей машине до стоянки, а там пересядем на слонов.

– На слонов? – переспросила я.

– Да, – ответил он с улыбкой. – Это огромные машины – единственное, на чем можно добраться до музея.

Мы сели в его внедорожник, чтобы проехать по тропе из грязи и камней. Поездка заняла у нас минут двадцать.

Как только мы подъехали к стоянке, мы увидели несколько грузовиков на гигантских колесах. В одном из них нас ждал шофер. Мы забрались наверх, и это чудовище рвануло вперед.

Первые несколько минут Йонас рассказывал нам о том, что мы собираемся пересечь часть ледника Лаунгйёкюдль, второго по величине в Исландии. Ледник, который, к сожалению, с каждым годом уменьшается в размерах и, по оценкам, к 2100 году исчезнет полностью.

Мы начали кружить над белоснежным покрывалом, охваченные холодом и тишиной. С каждым метром, который проезжал грузовик, мы могли все отчетливее слышать хруст льда под нашими колесами. Йонас объяснил нам, что каждое колесо оснащено системой, позволяющей регулировать давление в шинах из кабины автомобиля и таким образом адаптировать их к местности.

После почти часа блужданий по этой белой пустыне мы достигли места. Перед нами была только одна большая дверь, которая, казалось, вдруг возникла из-под земли, как некий вход в пещеру. На небольшой металлической вывеске было написано: «МУЗЕЙ».

Мы вышли из машины и подошли к стойке регистрации. Дальше оттуда шел туннель.

– Этот музей, – сказал нам Йонас, протягивая две специальные куртки, – был построен подо льдом. Мы сделали это в память о бывшем центре контроля, который частично также располагался под ледником.

Пока Йонас говорил, я отметила кое-что любопытное. По дороге в музей и рядом с ним было слишком много охраны. Во время нашей поездки я обнаружила по крайней мере три дрона, которые следили за нами, а у дверей музея – несколько камер наблюдения. Но что меня больше всего поразило, так это то, что внутри, на стойке регистрации, также было двое охранников.

– Неужели есть какая-то необходимость в таком количестве охраны? – спросила я.

– На первый взгляд может показаться, что этого не требуется. Но здесь собрано очень много ценных материалов, за которые некоторые люди были бы готовы заплатить миллионы. Есть личные вещи участников, оставшиеся с того момента, когда они проходили отборочные этапы. Например, одежда, которую они носили на Земле, рисунки, письма…

– Да, но дроны?

– Смотрю, от вас ничего не утаишь, – сказал он, так и не ответив на мой вопрос. – Всему свое время, проходите.

Мы приложили пропуска и перед нами открылось сразу несколько дверей. Мы пошли вперед по ледяному коридору. Это было великолепно.

– Я знаю, что вас интересует особая комната, но позвольте мне все же быстро показать вам музей. Здесь все сделано изо льда, и это буквально завораживает.

Мы следовали за Йонасом.

Первая комната, куда мы попали, была посвящена «Разведчику». Как только мы вошли, то увидели гигантскую фреску с изображением флагов всех стран, которые участвовали в первой пилотируемой миссии на Марс.

Обойдя всю комнату, мы увидели стену, на которой висели два огромных портрета мужчины и женщины. «Экипаж „Разведчика“» – гласила надпись под изображениями.

– Но ведь их было трое, разве нет? – спросила я.

Время продолжало бежать, даже если обитатели колонии этого не замечали.

Садовник каждый день добивался новых успехов в своей работе, и впервые одно из его растений должно было вот-вот дать плоды: выросло несколько маленьких помидоров.

Мастер, со своей стороны, по-прежнему отвечал за базовое обслуживание станции. Время от времени он работал вместе с двумя астронавтами с «Разведчика», собирая восемь дополнительных модулей, которые должны были стать домом для новых кандидатов. В этой работе также участвовали Джон и Фрэнк.

Доктор занималась всем, что касалось здоровья участников. Она периодически осматривала их, чтобы убедиться, что все в порядке. Кроме того, она отвечала за использование и обслуживание медицинского оборудования.

Мисс одну половину своего времени тратила на уход за Тьеррой, а вторую на то, чтобы рассказать об этом в социальных сетях.

Андреа занималась передачей сигнала и компьютерами. Почти каждый раз, когда из центра контроля переключали камеры на ее комнату, девушку заставали приклеенной к своему ноутбуку. Лишь иногда она выходила из своей комнаты, используя эту возможность, чтобы поиграть с Тьеррой.

Конечно, девочка не могла общаться с другими детьми, была лишена многих удобств, доступных для большинства малышей на Земле. Но несмотря ни на что она продолжала расти здоровым, нормальным ребенком. А это уже было немало.

Доктор ежедневно осматривала Тьерру, чтобы убедиться, что все в порядке. После одного из таких осмотров она подтвердила то, о чем уже давно подозревала.

В тот день Доктор взяла девочку на руки и направилась в комнату Мисс.

– Что-то не так? – спросила модель, когда увидела, как та появилась на пороге с малышкой.

– Нет, ничего. Я закончила еженедельный осмотр, все хорошо. Просто прошло уже достаточно времени, чтобы подтвердился диагноз: у девочки полная гетерохромия, – ответила Доктор.

Как только информация достигла Земли, миллионы людей обрушили поисковые системы, пытаясь выяснить, о чем говорит Лаура.

– Что? – взволнованно спросила Мисс, подхватывая девочку на руки.

– Не переживай, слово пугает больше, чем его значение. Скажу по-другому. У Тьерры глаза разного цвета, и я думаю, что это уже не изменится. Иногда, как и в нашем случае, гетерохромия развивается вскоре после рождения, это значит, что у Тьеры была генетическая предрасположенность к этому.

– Но это опасно? – спросила Мисс, сжимая дочь в объятиях.

– Опасно? Нет. Это выглядит скорее немного странно. Из собственной практики могу сказать, что такое встречается лишь у одного процента населения. Но эта особенность совершенно не влияет на качество зрения.

В тот момент камеры взяли крупным планом глаза девочки, один из которых был зеленоватым, а второй имел небесный оттенок.

– Со временем цвета могут стать более яркими. Один глаз, вероятно, будет полностью зеленым, а второй голубым. Конечно, это неточно, и, возможно, все останется так же, как и сейчас. Я буду наблюдать за этим, хотя беспокоиться совершенно не о чем.

Недели плавно перетекали в месяцы. Пользователи в социальные сетях продолжали вести себя как самопровозглашенные специалисты: все высказывали мнения и давали советы о том, как стоило ухаживать за ребенком и воспитывать его.

Конечно, по мере того как первоначальный интерес постепенно переходил в скуку, аудитория программы сокращалась все больше. Появились и другие программы, способные увлечь зрителей, которым надоело изо дня в день видеть одних и тех же людей, занимающихся одними и теми же делами.

Тем не менее за конкурсом по-прежнему продолжали наблюдать миллионы преданных поклонников.

– Да, это так, хотя в наше время есть немало людей, которые могли бы поспорить с этим. Видите ли, реальность не так сложно подменить более удобной картиной мира. Безусловно, с самого начала здесь висели портреты трех астронавтов. На самом деле без капитана Маркуса миссия вообще не могла бы быть завершена. Но знаете, что произошло?

Когда люди заходили в этот зал и видели его фотографию, они протестовали, писали жалобы, срывали портрет, иногда плевали в него. Инициативная группа в интернете собрала десять миллионов подписей, чтобы портрет Маркуса был убран отсюда. В конце концов мы решили, что так и сделаем. Мы не изменили правду, мы просто скрыли наименее привлекательную часть.

– Но разве так можно? – сказала я Йонасу.

– Такое происходит каждый день, – ответил он. – Самый выгодный бизнес – тот, который дает людям то, что они хотят. Неважно, правда это или обман, иногда реальности вообще придают слишком большое значение.

– Но… – снова попыталась протестовать я, и тут мой брат схватил меня за руку. Он делал это всегда с тех пор, когда мы были еще совсем маленькими. Из-за моего характера я попадала в разные неприятности.

Я вздохнула и замолчала. Как бы я ни возмущалась, это ничего не изменит.

Мы прошли по еще одному ледяному коридору, ведущему в небольшой бар, скамейки которого также были сделаны изо льда. Мы повернули налево и попали в комнату, где можно было посмотреть видеоролик о том, как проходила подготовка к процессу отбора. Там была также специальная консоль, где можно было ввести имя любого из 1 300 454 участников и получить подробную информацию о нем.

Пройдя через эту комнату, мы попали в главный зал, посвященный восьми избранным участникам. Зал был разделен на восемь небольших сегментов. В каждом из них можно было получить исчерпывающую информацию о финалистах конкурса: их основные данные, физические параметры, истории детства и участия в конкурсе, дату рождения и дату смерти, которая для всех, кроме Веруки, была одной и той же.

Время шло. Дни превращались в месяцы, месяцы складывались в год…

И вот настал момент, когда свой первый день рождения отпраздновала Тьерра. Девочка с глазами разного цвета, которая уже сделала свои первые шаги и произнесла несколько слов на разных языках, оказалась изолирована в месте, где почти не было красок, одна в мире взрослых. Парадокс заключался в том, что свое имя малышка получила в честь планеты, на которую она никогда не ступит.

Ее первый год отметили просто. Все собрались вокруг какого-то сначала обезвоженного, а затем снова восстановленного при помощи воды десерта, и спели поздравительную песню на нескольких языках.

На самой Земле это событие было отмечено с куда большим размахом. Во всех крупных городах люди вышли отпраздновать, что маленькому чуду, родившемуся на Марсе, исполнился ровно один год.

На какое-то мгновение это торжество действительно вернуло шоу аудиторию, но компания больше не знала, что еще сделать, чтобы удержать ее. Тогда было решено запустить процесс отбора восьми новых кандидатов. Организаторы знали, что все закрутится по новой, и тогда зрители вернутся. А вместе с ними вернутся и деньги.

День рождения Тьерры прошел.

А после него прошла неделя, другая, которая была такой же, как и предыдущая, а потом еще одна, и еще, и еще…

В колонии казалось, что время бежит, оставаясь на месте. Там были не нужны часы, потому что никто не ждал тебя в очереди в кино, никто не мог прийти позже в ресторан, которого не было, никто не мог опоздать на поезд, никому не нужно было приезжать на два часа раньше в аэропорт, чтобы сдать свои чемоданы… Там слово «время» начало терять свое значение.

Возможно, только Тьерра была единственным доказательством того, что время идет. Девочка росла, с каждым днем становясь все взрослее, произнося все больше новых слов, продвигаясь дальше в своем развитии.

Именно Андреа и Доктор больше всего заботились о малышке, которая еще неуверенно оглядывалась по сторонам, не умея отличить настоящее от будущего.

И пока девочка росла, на Земле уже начался процесс отбора следующих восьми кандидатов. Колесо закрутилось снова.