Ветер, усилившийся с утра, разрывал неторопливо скользившие над Прагой дождевые облака и гнал их на северо-запад. После двухдневного моросящего дождя засияло голубое небо.

К полудню на залитых солнцем городских улицах обсохла гранитная брусчатка, оживилось движение. Около пяти часов вечера из охраняемого гестаповцами особняка на одной из тихих улиц вышел худощавый, среднего роста человек в непритязательном гражданском пальто и кепке. Это был Хельмут Брюль. Он неторопливо огляделся по сторонам и, заложив руки за спину, устало зашагал к стоявшей неподалеку автомашине, плюхнулся на переднее сиденье старенького «оппель-капитана» и, закурив сигарету, взялся за ключ зажигания.

«Оппель», миновав черту города, мчался по извилистой асфальтированной дороге на загородную виллу, принадлежавшую управлению гестапо протектората Чехии и Моравии. Брюль был в полном отчаянии: его неожиданно переводили на новое место работы в прифронтовой зоне.

«Этот одноглазый верзила из Чернинского дворца, — проклинал он статс-секретаря протектората группенфюрера СС Карла Германа Франка, — до смерти перепугался недавнего восстания словаков, вот и решил сейчас для устрашения чехов предпринять какие-то хитрые шаги. Торопится статс-секретарь получить новые награды… А мне опять надо сочинять правдоподобные небылицы о своей жизни, выдумывать новую биографию и втираться в доверие к своим врагам. Риск большой. С этими чешскими фанатиками ухо надо держать востро. Если они догадаются, кто я такой, возмездия не избежать…»

Группенфюрер СС действительно был крайне обеспокоен значительным оживлением деятельности антифашистских организаций. Он требовал от местных органов безопасности принятия самых срочных и решительных мер для наведения порядка, угрожая уничтожить непокорившихся, сжечь дотла населенные пункты, в которых будут обнаружены подпольные организации сопротивления «новому порядку» или будут укрываться партизаны.

В те же дни в штабе 1-й танковой армии вермахта представители служб безопасности разрабатывали планы расчистки тылов своих частей и соединений от партизан, антифашистских организаций и разведывательных групп. СС, СД, гестапо, полевая тайная полиция, жандармерия и местные полицейские органы поспешно разрабатывали планы карательных операций. Для контроля за эфиром выделялись специальные радиотехнические средства, привлекались пеленгаторные службы сухопутных войск и люфтваффе. Особые надежды Франк возлагал на лжепартизан и глубоко законспирированную агентуру гитлеровских служб безопасности.

…Вскоре Хельмут Брюль появился в городе Границе. Через три-четыре дня был уже в Валашске-Мезиржичи. А еще сутки и Брюль, как ищейка, вынюхивает Всетин. Рожнов, Френштат, Пршибор — тоже под его неусыпным контролем. Снует по селам, деревням и хуторам восточных районов Моравии этот вежливый, седовласый господин, тайно получающий в гестапо инструкции и солидные суммы. Он выискивает жертвы, пользуясь доверием людей, не догадывающихся, с кем они имеют дело. Да и в гестапо лишь очень ограниченный круг лиц знал истинную биографию этого матерого агента по кличке Альпинист. С 1934 года жил он под чужими фамилиями. Сначала разъезжал по Европе с паспортом Курта Вернера, выдавая себя за журналиста. Года через три в отелях Нового Света представлялся туристом Джоном Фергюсоном. Позднее этот человек превратился в коммерсанта Хельмута Брюля… Преданно служа гестапо, Альпинист-Брюль зарабатывал немалые деньги и, не решив, как их разумно использовать, вкладывал в банки. Одолевавшая его всю жизнь скупость, с годами превратилась в алчность, и Брюль ненасытно выискивал все новые и новые жертвы. Несколько лет назад он напал на след и содействовал раскрытию одной антифашистской организации на Балканах, позже принимал участие в создании отрядов лжепартизан на территории протектората Чехии и Моравии. Альпинист сумел раскрыть две искусно законспирированные шпионские организации англичан в рейхе… Нет, не зря он был удостоен фашистских наград. Сам Брюль считал, что ему чертовски везет, и он уверенно приближается к зениту карьеры агента гестапо, наращивая свои капиталы. Но вот дела на фронте развивались не в благоприятном для фашистов направлении, и Брюль все чаще задумывался, как быть? Не просчитаться бы в решающий момент!..