Глава 4

За условную границу минного поля я выбираюсь уже практически без сил, но валяться и отдыхать здесь нельзя. У голема, создавшего эту ловушку, могут оказаться самые неожиданные планы, а вновь попадаться на его пути я почему-то не испытываю ни малейшего желания. Встаю и бреду дальше. Локационные импульсы больше вперед не бросаю. Если я не навоображал себе всякого бреда, мины тайкунов отреагировали на них относительно благожелательно, но это почти наверняка означает, что эти же сигналы подействуют на устройства кибов, как красная тряпка на быка, и они тут же переведут меня в разряд объектов, подлежащих немедленному уничтожению.

Силы восстанавливаются довольно быстро. Похоже, слабость, возникающая после активации умений — это не физическая усталость, а что-то другое, хотя эффекты очень схожи. Как бы то ни было, до нашего почтового тайника я добираюсь без новых проблем и обнаруживаю в нем послание от Данжура.

Одиннадцатое — это послезавтра, так что успеть вполне можно, вот только полученная записка мне совершенно не нравится. Почерк, несомненно, Данжура. Эти угловатые буквы и их специфический наклон трудно не узнать. Проблема в другом. Вернее, даже не одна проблема, а сразу несколько. Мой торговый партнер обычно пишет довольно небрежно, хоть и разборчиво, а тут каждая буква выведена предельно аккуратно. Но это так, мелкий штрих. Гораздо хуже то, что это вообще не стиль Данжура. «Лучше бы тебе быть на месте в назначенное время» — это точно не его фраза. Он бы такое никогда не написал. Ну, если, конечно, ему это предложение не продиктовали, держа нож у горла. Впрочем, мог и сам, если хотел, чтобы я насторожился, прочитав его послание.

Напрягает и последняя фраза про деньги, которые Данжур якобы возьмет с собой с запасом. Мой партнер отлично знает, что мне нужны не монеты, а товар на обмен. Однако пишет он зачем-то именно о деньгах.

И, наконец, главное. На подобные непредвиденные случаи у нас есть договоренность. Если я или Данжур должны друг другу что-то передать, а встреча почему-то не состоялась, у нас неподалеку оборудован общий тайник. Обычно он пуст, если не считать вместительного герметичного контейнера, куда можно положить товар или деньги, причитающиеся партнеру. Данжур в письме об этом тайнике не говорит ни слова, что, мягко говоря, странно, ведь мою долю он вполне мог бы оставить там. Для меня это очень серьезный сигнал, заставляющий думать, что послание написано Данжуром под чьим-то контролем.

Я, естественно, немедленно вспоминаю слова партнера о нездоровом интересе, проявляемом к нему какой-то из городских криминальных группировок. Идти или нет? Вопрос далеко не праздный. Деньги на кону очень немалые, но и риск велик. С другой стороны, выяснить, что произошло с Данжуром жизненно необходимо. Во-первых, есть шанс ему помочь, если, конечно, мой приятель ещё жив. Впрочем, вряд ли его стали бы убивать до того, как сработает написанное им письмо. Во-вторых, нужно понять, что за люди теперь знают о моих походах в Змеиный лес и по возможности сделать так, чтобы они больше никому не смогли ничего обо мне рассказать.

Неожиданно осознаю, что для себя я уже всё решил. На назначенную Данжуром встречу я обязательно пойду, хотя прекрасно понимаю, насколько это опасно. Вот только кто предупрежден, тот вооружен, и готовиться к этому походу я буду очень и очень тщательно.

Рассчитывать я могу только на себя. Это давно вошло в привычку, но в данном случае помощь мне бы точно не помешала. Увы, я одиночка. Детские друзья отвернулись от меня ещё в восьмилетнем возрасте, а новыми я так и не обзавелся. Для деревенских парней и девчонок дружба со мной всегда была чревата проблемами, так что наладить со мной тесные отношения никто из них не стремился, а я очень быстро стал отвечать им полной взаимностью. Даже женщина, с которой я иногда делю постель, скрывает от окружающих наши отношения. Впрочем, я не в обиде. Наверное, по-другому этих отношений просто бы не было. Да и чем мне может помочь Лера в предстоящем деле? Ну а единственный человек, которого я мог бы назвать если и не другом, то хотя бы приятелем и партнером, сейчас сам нуждается в помощи, если вообще жив.

О потенциальном противнике я не знаю ничего. Сколько их, чем вооружены и насколько хорошо подготовлены? Ответов на эти вопросы у меня нет, а есть вместо них только предположения. Вряд ли для засады на одинокого охотника привлекут слишком много людей. И смысла особого в этом нет, да и добычу делить придется на большее число участников. Прикидываю разные варианты и решаю, что рассчитывать нужно на четыре-пять достаточно умелых бойцов, уже не раз убивавших людей, но вряд ли имеющих большой опыт походов в Змеиный лес. Откуда бы взяться такому опыту у городских лихих людей? Впрочем, хороший следопыт среди них наверняка будет. Возможно даже не из банды, а привлеченный со стороны.

Один против пятерых — это очень неприятный расклад. К тому же я охотник за артефактами, а не солдат и не профессиональный убийца. У меня и оружия-то подходящего нет. Арбалетом я, конечно, владею неплохо, но зарядов в нем всего два, и быстро нейтрализовать с его помощью всех врагов я не смогу. Вряд ли мне вообще дадут возможность перезарядиться. Есть, конечно, ещё трофейный арбалет, взятый с грабителей, вот только один дополнительный выстрел вряд ли сможет решить мои проблемы.

Очень плохо, что у меня нет многозарядного огнестрела. Револьвер подошел бы просто идеально, но где его взять? У нас, конечно, кое-кто имеет нелегальные стволы, и власти даже закрывают на это глаза, вот только делают они это очень избирательно. То, что легко сойдет с рук сыновьям нашей деревенской элиты, для меня чревато очень суровым приговором. Значит, придется обходиться тем, что есть, и это плохо, потому что у моих гипотетических противников огнестрельное оружие почти наверняка будет.

Пока возвращаюсь в деревню, пытаюсь придумать хоть какой-то приемлемый план. Сходу хорошие идеи в голову не идут, и я решаю прибегнуть к старому доброму принципу разбиения большой задачи на отдельные составляющие, и первой из них становится анализ слабостей и преимуществ, причем как моих собственных, так и предполагаемых врагов.

Из недостатков у меня низкая огневая мощь и то, что я один против нескольких противников. И еще вполне вероятно, что мне придется как-то спасать Данжура, который может оказаться одновременно и приманкой, и заложником, а это однозначно ограничит мои возможности. Однако есть у меня и преимущества. Я лучше знаю Змеиный лес. Городские лихие люди, если это, конечно, действительно они, будут чувствовать себя в этом опасном месте не слишком уютно, даже при наличии у них опытного проводника. Кроме того, я точно знаю место засады и время, в которое меня будут там ждать. Встречаемся мы с Данжуром обычно утром, чтобы иметь возможность засветло вернуться домой. Это значит, что и мне, и моим противникам придется ночевать в лесу, что само по себе та ещё задачка для неподготовленных людей.

Ну, и, конечно, не стоит забывать о дарованных мне Змеиным лесом способностях. Именно они дали мне шанс выжить в недавней схватке с грабителями, и было бы глупо не использовать это преимущество в предстоящей операции.

Я не тороплюсь, продолжая анализировать проблему по частям. Мысленно перебираю всё свое оружие, включая то, которое можно докупить, благо деньги у меня теперь есть. Огнестрел, конечно, мне никто не продаст, а вот всё остальное — пожалуйста. Только понять бы, что именно мне нужно.

Вновь вспоминаю детали схватки с пришлыми лихими людьми на темной деревенской улице. Это были опытные противники, и даже мои способности вряд ли смогли бы мне помочь, если бы не одно «но». Врагам очень мешала темнота. Она не позволяла им эффективно взаимодействовать между собой, а меня укрывала от их глаз. А вот в обратную сторону это работало лишь отчасти. Почти всё время я тоже не видел врагов, но периодически срабатывающее обостренное восприятие давало мне возможность засекать их позиции.

Решение действовать ночью приходит ко мне как бы само собой. Именно в темноте, многократно сгущающейся в условиях леса, мои преимущества и слабости предполагаемых противников достигнут своих максимумов. Это значит, что времени на подготовку у меня почти нет. Уходить к месту встречи с Данжуром мне придется меньше, чем через сутки после возвращения в деревню.

Мысль вообще не возвращаться домой я после некоторых раздумий отметаю. Вопрос с огневой мощью всё же нужно хоть как-то решить, да и выспаться в нормальных условиях просто необходимо, а ночевка в Змеином лесу совершенно не способствует полноценному отдыху и восстановлению сил.

Когда я вхожу в деревню через западные ворота, план у меня уже в общих чертах готов. К сожалению, сейчас поздний вечер, и купить то, что мне нужно, я смогу только завтра, поэтому возвращаюсь домой, ужинаю тем, что приготовила днем Лера и почти сразу заваливаюсь спать, а утром, сразу после восхода солнца, отправляюсь к кузнецу, вернее в оружейную лавку при кузне.

Сам кузнец в ней, естественно, не сидит. Торговлей рулит один из его многочисленных родственников. Я прихожу, когда лавка ещё только открывается, и мне приходится несколько минут ждать, пока продавец займет свое место за мощным деревянным прилавком. Есть здесь и охрана. Здоровенный амбал у входа с револьвером в поясной кобуре мрачно смотрит на меня из-за стойки в углу, но вопросов не задает. Видимо, о том, что деньги у меня теперь есть, здесь уже знают.

— За чем-то конкретным зашли, охотник, или просто посмотреть на товар? — нейтрально спрашивает продавец.

— Мне нужен двухзарядный арбалет производства мастерской Громова, — я снимаю с плеча чехол с собственным арбалетом и кладу его на прилавок. — Желательно точно такой же.

В глазах продавца мелькает интерес. Он неторопливо достает оружие из чехла и внимательно его осматривает.

— Хорошая модель, — кивает он, наконец, — и состояние отличное. Я могу узнать зачем вам ещё один такой же? Возможно, смогу посоветовать что-то другое, более подходящее под вашу задачу.

— Через несколько дней мне предстоит идти в город в составе отряда охраны каравана, — охотно поясняю я, выдавая родственнику кузнеца заранее заготовленную версию. — Огнестрельного оружия у меня нет, а арбалет всего двухзарядный. Хочу на наиболее опасных участках иметь в запасе ещё два выстрела. Эту модель можно без проблем держать заряженной и взведенной четыре-пять часов, так что один арбалет будет у меня в руках, а второй, резервный, пусть лежит рядом со мной в одной из подвод. При необходимости я смогу им воспользоваться в течение трех-четырех секунд. А другую модель я не хочу, привык уже к этой.

— Изделия мастерской Громова стоят недешево, — чуть прищуривается продавец, внимательно следя за моей реакцией.

— Я в курсе.

— Такая модель у нас есть, и стоит она полторы тысячи монет, — неторопливо произносит торговец. При этом он даже не задирает цену. Свой арбалет я покупал именно за эту сумму. Однако кузнец вроде бы говорил о некоей скидке…

— Впрочем, персонально для вас, — продавец будто читает мои мысли, — цена составит одну тысячу триста пятьдесят.

— Устраивает, — киваю я, доставая деньги.

— Что-то ещё? Может быть, болты к арбалету? В комплекте с ним идет только пять штук.

— Благодарю, боеприпасы у меня имеются.

— Как скажете, — торговец тщательно пересчитывает деньги, убирает их в кассовый ящик и удаляется куда-то в подсобку.

Через минуту я становлюсь обладателем ещё одного двухзарядного арбалета. Его, конечно, ещё нужно проверить, но сделаю я это уже по дороге к Змеиному лесу. Впрочем, оружие мастерской Громова не зря стоит так дорого. Оно славится тем, что работает практически безотказно, так что неприятных сюрпризов я не жду.

Захожу домой и собираюсь в свой первый боевой выход. Раньше, покидая деревню, я готовился только к охоте за артефактами. Стычки с людьми, конечно, случались, но, если не считать недавнего нападения грабителей, смертоубийства мне всегда удавалось избегать. Теперь же я иду в лес с четким пониманием, что мои противники — люди, и если понадобится, я буду стрелять на поражение.

Загружаю в рюкзак только что купленный арбалет и колчан со стрелами. Туда же идёт и арбалет убитого мной грабителя. Дуги остаются торчать из-под верхнего клапана. В рюкзак они, естественно, не влезают. Из прочего оружия беру пару деревянных и шесть стальных шариков, ну и про охотничий нож тоже не забываю. Метательные ножи и пращу без колебаний откладываю в сторону. Не настолько хорошо я владею этими орудиями убийства, чтобы применять их в реальном бою. Остальной комплект снаряжения вполне стандартен, и включает в себя лишь самое необходимое для пары дневных переходов и ночевки в Змеином лесу. Это, правда, ещё не всё, что я собираюсь взять с собой к месту встречи, но остальное лежит в лесном тайнике. Такие вещи я в деревне не храню, ибо это чревато очень серьезными проблемами.

Когда я выхожу из деревни, ещё довольно рано. Охранники в караулке у ворот с некоторым удивлением смотрят на три моих арбалета, но от вопросов воздерживаются, что меня очень радует. Терять время на пустые разговоры я не хочу. До Змеиного леса добираюсь без приключений. За мной, как и в прошлый раз, никто из деревенских следить не пытается. Маршрут у меня теперь другой, так что минное поле, устроенное големом тайкунов остается далеко в стороне. Конечно, здесь меня могут поджидать и другие сюрпризы, но пока всё относительно спокойно, и до подбитого танка я дохожу, нарвавшись лишь на одну мелкую неприятность. Ну как мелкую… Неготовому к ней человеку она могла бы стоить жизни или увечий, но я не впервые сталкиваюсь с попавшими под контроль животными.

Модифицированного волка, устроившего засаду в густых зарослях молодых ёлок, мне удается обнаружить за несколько секунд до того, как он начинает атаку. Последовательно срабатывают сначала чувство опасности, затем обостренное восприятие. Лесной хищник, судя по всему, какое-то время назад попал в зону действия довольно продвинутого конструкта тайкунов. Вместо того, чтобы уничтожить ничем не угрожающего ему зверя, квазиразумный артефакт предпочел сделать из него живое оружие. Импульс ментальной модификации полностью перестроил инстинкты волка, подчинив его единственной цели — поиску и убийству любых разумных существ, кроме тайкунов, и уничтожению созданных ими устройств. Понятно, что в схватке с бойцами или техникой кибов взятый под контроль зверь мог только бесславно умереть, но почему бы не заставить врага понервничать и, возможно, потратить ценные боеприпасы?

Волк готовится к прыжку, но мой арбалет уже направлен в то место, где он должен оказаться через пару мгновений. Вот только вместо того, чтобы выстрелить, я неожиданно для самого себя бросаю навстречу вырвавшемуся из зарослей хищнику локационный импульс, такой же, какими сканировал местность перед собой, выбираясь с выставленного големом минного поля.

Волк спотыкается, сбивается с шага и удивленно трясет башкой, будто не понимая, что ему делать дальше. Похоже, модифицированные инстинкты внезапно перестали гнать его в атаку, а сам он связываться с человеком никакого желания не испытывает. В лесу есть много другой добычи, не столь опасной, как вооруженный двуногий.

Зверь рычит, скалит зубы и медленно пятится обратно в заросли. Убивать его мне не хочется, но и отпускать зомбированного хищника нельзя — для любого человека, не обладающего моими способностями, он представляет серьезную угрозу. Глухо щелкает тетива, и арбалетный болт пробивает волку горло. Смотреть на его агонию неприятно, хотя за столько лет хождения в Змеиный лес мне приходилось видеть и не такое. Увы, по-другому здесь нельзя.

К танку выхожу, когда светлое время суток уже подходит к концу. До моего тайника под поваленным деревом отсюда идти минут двадцать, до темноты должен успеть с запасом. Соблюдая давно заведенную мной традицию, останавливаюсь и смотрю на погибшую много лет назад боевую машину. Нашу, земную. Старой сожженной бронетехники в Змеином лесу полно, но этот экземпляр сохранился лучше других. Старики рассказывают, что в начале Чужой войны наша армия пыталась нанести здесь контрудар. Закончилось всё печально. Две танковые бригады погибли в течение пары десятков минут, да и то лишь потому, что тайкуны и кибы больше занимались друг другом, чем внезапно активизировавшимися аборигенами.

К тайнику подхожу медленно и осторожно. Я всегда сначала проверяю окружающую местность на предмет наличия незваных гостей и неприятных сюрпризов, и только потом направляюсь к закопанному под стволом дерева контейнеру. Теперь же, в свете полученного от Данжура письма и моих очень нехороших подозрений, я предпочитаю удвоить бдительность.

Похоже, за время моего отсутствия к тайнику никто посторонний не приближался. Контейнер до верху забит товаром, ещё в прошлый раз полученным мной от Данжура. Сейчас он мне не нужен. Если всё пройдет удачно, прихвачу десяток наиболее ценных предметов на обратном пути. Думается мне, в городе их удастся продать намного дороже, чем сдав кузнецу, даже с учетом его новых цен. Из тайника я забираю лишь один артефакт — амулет, расширяющий возможности моего зрения. Сегодня меня ждет очень непростая ночь, и возможность видеть в темноте должна мне пригодиться.

Долго у тайника не задерживаюсь. Возвращаюсь на звериную тропу и прохожу по ней ещё около километра. В лесу ощутимо темнеет, но я останавливаюсь и решаю дождаться полной темноты. Весь мой план основан на одних лишь предположениях. Вполне возможно, завтра утром мы с Данжуром будем в голос ржать над моими страхами, когда он спокойно придет на место встречи и с огромным удивлением увидит меня, злого, невыспавшегося и обвешанного арбалетами, как новогодняя ёлка игрушками и мишурой. Вот только что-то не верится мне в настолько простую развязку этой истории.

Днем путь от тайника до нашего обычного места встречи занимает примерно час, но ночь — совсем другое дело, да и торопиться мне не нужно, хотя и затягивать с выдвижением в район поиска тоже не стоит. Встреча назначена на десять часов утра, но действовать я планирую начать, как только ночь окончательно вступит в свои права.

Вокруг уже практически ничего не видно. Аккуратно снимаю рюкзак и достаю из него извлеченный из тайника амулет тайкунов. Как только мои пальцы касаются каменного кругляша, вокруг словно включают свет. Странный свет, серовато-зеленоватый. Окружающая местность будто присыпана пеплом, но видно всё достаточно отчетливо, а предметы, более теплые, чем земля, кусты и деревья, ещё и слегка мерцают.

Постоянно держать амулет в руке неудобно, а стоит его выпустить, зрение возвращается к обычному для человека диапазону. Извлекаю из кармана рюкзака кожаный шнурок, продеваю его в специальное крепление на амулете и вешаю артефакт на грудь, заправив его под рубаху. Как я и предполагал, это срабатывает. Я вновь хорошо вижу всё вокруг, а руки у меня теперь свободны.

В окрестностях места встречи я оказываюсь часа через полтора. Специально делаю большой крюк, чтобы выйти к нему не с той стороны, откуда появляюсь обычно. О степени осведомленности потенциального противника я не имею ни малейшего представления, но приходится предполагать, что Данжур рассказал врагам всё, что знал сам. Глупо надеяться, что лихие люди не смогли его разговорить. Впрочем, судя по намекам и хитрым фразам, содержащимся в полученном мной письме, Данжур всё еще не впал в отчаяние и сохраняет надежду на спасение, так что кое о чем он мог и умолчать, понимая, что тем самым повышает мои шансы выручить его из беды.

Я уже сутки постоянно прокручиваю в голове сложившийся расклад сил. Если на меня действительно решили устроить засаду, используя Данжура в качестве приманки, то на ночевку враги должны встать где-то неподалеку от нашего места встречи. Обустраивать засаду утром я бы на месте лихих людей поостерегся, ведь жертва может прийти раньше и застать их за этим занятием. Поэтому готово всё должно быть ещё с вечера, и тогда с восходом солнца моим противникам останется только тихо и незаметно занять свои места.

Пока я никого не вижу. В кустах орешника, где в прошлый раз скрывался мой торговый партнер, сейчас пусто. У корней огромного корявого пня, рядом с которым и назначена наша встреча, бегает пара каких-то мелких зверьков. Их тельца интенсивно мерцают в инфракрасной части спектра. Ведут они себя достаточно спокойно, а значит, никого опасного, в том числе и людей, рядом нет.

На самом деле, это ещё ни о чем не говорит. Ночевать прямо рядом с местом встречи бандиты явно не будут, но и уходить далеко не станут. Мой план довольно прост. Сначала я собираюсь обследовать территорию вокруг нашего пня, осторожно продвигаясь по расширяющейся спирали. Если поиск не даст результатов, буду двигаться широким зигзагом в том направлении, откуда обычно приходит Данжур. Пройду таким образом пару километров. Если опять ничего не найду, сам устрою засаду неподалеку от места встречи, заряжу все три арбалета и буду ждать. Утром здесь кто-то обязательно появится. Если это будет Данжур, и придет он один, значит все мои предчувствия и выводы — полный бред и паранойя. Честно говоря, я буду этому только рад. Ну, а если нет, придется действовать по обстановке.

По намеченному маршруту продвигаюсь медленно, на ходу осваиваясь с новыми возможностями зрения. Всё-таки восприятие окружающего мира изрядно изменилось, и мне требуется время, чтобы к этому привыкнуть. Где-то через час организм окончательно адаптируется к серо-зеленой картинке и яркому мерцанию тушек всяческой мелкой живности, которой вокруг оказывается неожиданно много.

Чувство опасности пока молчит. Обостренное восприятие тоже не торопится активироваться, и я решаю воспользоваться своим третьим умением, а заодно и дополнительно протестировать его возможности. Сосредотачиваюсь и бросаю вперед локационный импульс, способный обнаруживать артефакты, концентрирующие в себе магическую энергию тайкунов. Для начала на всякий случай стараюсь не злоупотреблять его мощностью. Никакого отклика я не чувствую, а значит, впереди метров на сто-двести всё чисто. Во всяком случае, конструкты тайкунов в этом секторе, похоже, отсутствуют.

Продолжаю посылать импульсы по разным направлениям, и через несколько минут это занятие меня основательно утомляет. Мне даже приходится сесть на землю, привалиться спиной к стволу здоровенной сосны и пару минут посидеть, восстанавливая силы.

Тем не менее я решаю продолжить начатое, хоть и с меньшей интенсивностью. Теперь между локационными импульсами я делаю минутные перерывы, и такой режим переносится организмом заметно легче. Первый слабый отклик я получаю минут через сорок. Впереди-справа, похоже, есть нечто, достойное моего внимания. Конечно, это может быть какой-нибудь небольшой амулет, уже полтора века лежащий под слоем земли и мха после гибели своего хозяина, но есть и другой вариант. Вероятность того, что какие-то предметы тайкунов имеются с собой у Данжура или у тех, кого я ищу, довольно высока. Суеверий, связанных с амулетами времен Чужой войны, более чем достаточно, и многие таскают их с собой, считая, что они способны принести удачу или уберечь от проблем. Не просто же так их активно скупают торговцы и лавочники.

Замираю на месте, пытаясь решить, что делать дальше. Проверить, что я обнаружил в любом случае придется, но при этом вполне можно нарваться на неприятности. Вариант с амулетом самый безобидный, но на самом деле там может быть что угодно. Например, замаскированная огневая точка, способная метнуть в незваного гостя воздушное копье или нанести ментальный удар. И это лишь малая часть из весьма разнообразного арсенала тайкунов.

Продолжаю выжидать, периодически отправляя в направлении цели новые локационные импульсы. Пока сгусток энергии тайкунов остается на месте, и это вселяет надежду, что я имею дело хотя бы не с мобильным конструктом, вроде голема. Прямой угрозы я пока не ощущаю, и минут через пять решаю немного приблизиться к обнаруженной энергетической аномалии.

С предельной осторожностью преодолеваю около пятидесяти метров и вновь кидаю вперед импульс. Отклик меня изрядно настораживает — цель сместилась на несколько метров влево и, похоже, немного продвинулась мне навстречу. Останавливаюсь и медленно опускаюсь на мокрый мох. В сотне метров впереди намечается какое-то движение, и я вижу мерцающий силуэт медленно поднимающегося с земли человека. Почти сразу к нему присоединяются ещё двое. Похоже, раньше они лежали, и между нами была какая-то преграда, не позволявшая мне их увидеть.

Судя по всему, владелец артефакта, который мне удалось засечь, что-то почувствовал и насторожился, а на его беспокойство отреагировали и остальные. Режим обостренного восприятия сваливается на меня, как обычно, неожиданно. Небольшой участок леса, на котором сейчас сосредоточено мое внимание, как будто скачком приближается, и я начинаю слышать, о чем говорят потревоженные моим появлением люди.

— Что там, Герхард? — негромко спрашивает самый крупный из бандитов. Сомнений в том, что это именно те, кого я ищу, у меня больше нет.

— Пока непонятно, — одними губами отвечает хозяин артефакта. — Я услышал знакомый звук, которого здесь быть не должно, но больше он не повторялся.

— Что за звук?

— Его издают некоторые порождения тайкунов, — чуть замявшись, произносит Герхард. — Возможно, показалось. Обычно этот звук, если уж возникает, то резко не обрывается, а сейчас я ничего не слышу.

Обостренное восприятие отключается и одновременно меня скручивает так, что я едва сдерживаю стон. Сколько я продержался в этом состоянии? Думаю, не меньше четверти минуты. Раньше такого никогда не было. Не иначе на продолжительность работы умения повлиял висящий у меня на груди амулет. Он, кстати, изрядно нагрелся, даже кожу слегка обжигает.

Лежу, медленно приходя в себя, и одновременно пытаюсь анализировать ситуацию. Врагов пятеро. Режим обостренного восприятия позволил мне увидеть их всех. Данжур тоже с ними, но он явно пленник. Во всяком случае, руки и ноги у него связаны. Похоже, меня действительно собираются ловить на живца, и, думаю, их цель — взять меня живым. Видимо, считают, что из человека, сумевшего добыть дорогущий жезл центуриона тайкунов, можно при правильном подходе выдоить много всего полезного, а в своей способности заставить меня делать для них всё, что они от меня потребуют, эти ребята явно не сомневаются.

Минут через десять лихие люди немного успокаиваются, но двое, включая Герхарда, остаются на ногах. Герхард, похоже, тот самый проводник, который помогает банде пройти через Змеиный лес к месту встречи со мной. И этот человек явно непрост. Он почувствовал мой локационный импульс, а значит, тоже обладает необычными способностями. Если он не член банды, а просто нанят лихими людьми, то обо мне он, скорее всего, ничего не знает. В этом случае через какое-то время он поверит, что всплеск энергии тайкунов ему действительно показался. Кстати, похоже, что Герхард именно наемник. Говорившему с ним бандиту он втирал про некий звук, который он якобы услышал. Вот только я шел очень осторожно и никаких лишних звуков не издавал. Насторожил проводника именно локационный импульс, но рассказывать лихим людям о своем умении чувствовать энергию тайкунов он не захотел.

Шевельнувшееся было чувство опасности, вновь замолкает. Пока я не лезу в лагерь бандитов, прямой угрозы для меня нет, поскольку идти прочесывать опасный ночной лес, руководствуясь одним лишь смутным беспокойством нанятого проводника, лихие люди явно не готовы. Для порядка и самоуспокоения они ещё с полчаса проявляют повышенную бдительность, но потом возвращаются к привычному для себя ритму ночной походной жизни.

А вот мне теперь нужно решить, что со всем этим делать. Если бы не Данжур, я бы мог снять первым выстрелом проводника, а потом устроить ночную охоту за остальными бандитами. С моей способностью видеть в темноте шансов у них ноль, вот только убить моего приятеля они перед смертью всё равно успеют. Впрочем, возможно, кто-то из них попытается использовать его в качестве живого щита или попробует обменять свою жизнь на жизнь заложника. Вот только проверять, что они решат сделать с Данжуром, мне совершенно не хочется, а это значит, что покончить с бандитами нужно очень быстро.

У меня три арбалета и пять выстрелов до необходимости перезарядки, но при этом всего две руки и никакой гарантии, что все цели удастся надежно вывести из строя, потратив на каждую по одной стреле. Вернее, я практически уверен, что это утопия. По кому-то из бандитов я обязательно промахнусь и, скорее всего, даже не один раз. Первого и, может быть, второго я свалить успею практически в полигонных условиях, но дальше они начнут активно двигаться, пытаясь укрыться, и точность стрельбы резко снизится.

Сколько я ни пытаюсь придумать некий хитрый план, обеспечивающий одновременно уничтожение врагов, сохранение жизни Дажнура и минимизацию риска для меня самого, результат всё время получется один и тот же. Я в состоянии более или менее надежно обеспечить выполнение только двух из этих пунктов, причем за счет пренебрежения третьим.

Я могу перебить бандитов, расстреливая их из темноты с безопасной для меня дистанции. Это позволит мне не вступать в ближний бой и с высокой вероятностью избежать ранений или смерти. А вот сохранить жизнь Данжуру при этом вряд ли получится. Второй вариант — максимально сократить дистанцию и атаковать противника практически в упор. Такой подход резко увеличит точность стрельбы, а при необходимости даст мне возможность применить стальные шарики или нож. Шансы не дать врагам убить Данжура при этом сильно возрастут, но и мои личные риски увеличатся в разы.

Решать нужно прямо сейчас. Ждать — не вариант. Утром преимущество моего ночного зрения растает, как дым, и возможность спасти Данжура будет безвозвратно упущена. Если я сейчас тихо уйду и утром не явлюсь к месту встречи, его просто убьют, как ставшего бесполезным свидетеля. К тому же эти пятеро знают обо мне слишком много, а информация — это такая гадкая штука, которая умеет всплывать в самые неподходящие моменты и очень сильно портить жизнь тому, кто вовремя не позаботился о пресечении её распространения.

Так ли важен для меня Данжур, чтобы рисковать ради него своей шкурой? Наверное, да. Я, конечно, вырос одиночкой, но человек не может слишком долго находиться в социальной изоляции, а Данжур — единственный в этом мире человек, которому я могу доверять. Есть, конечно, ещё Лера, но это совершенно другая история. К тому же мы оба знаем, что наш союз сугубо временный.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох, как будто собираюсь погрузиться в ледяную воду. На самом деле выбора у меня нет, и я это отлично понимаю. Медленно выдыхая набранный в легкие воздух, я аккуратно снимаю рюкзак и начинаю заряжать арбалеты. Делать это, не издавая никаких подозрительных звуков, я научился уже много лет назад. Трофейный однозарядный арбалет надежно закрепляю на спине вместе с колчаном с запасными болтами, а оба изделия оружейной мастерской Громова кладу на предплечья и придерживаю руками за стремена. Теперь я вполне могу очень медленно, но зато практически бесшумно ползти вперед. А быстро и не надо. Торопиться в данном случае вредно для здоровья.

Мое чувство опасности, как правило, работает в очень избирательном режиме. О неизвестной мне угрозе оно предупреждает острыми, зачастую даже болезненными ощущениями, а вот если я полностью осознаю возможные последствия и сознательно иду на риск, оно тихо сидит где-то в уголке и не отсвечивает. Это очень удобно, иначе сейчас оно бы меня сильно отвлекало. А вот режим обостренного восприятия как обычно неуправляем. Мне бы он сейчас сильно пригодился, однако активироваться мое умение пока не торопится. Впрочем, по мере приближения к лагерю противника я начинаю различать всё больше деталей и без его помощи.

Двое бандитов спят, а трое, включая Герхарда, бдят и пытаются что-то рассмотреть в кромешной тьме, сгустившейся между деревьями. Иногда они едва слышно переговариваются между собой. Никакого костра, естественно, нет. Развести огонь ночью в Змеином лесу — верный способ навлечь на себя беду. Максимум, что можно себе позволить, это небольшую тусклую лампу, свет от которой постоянно направлен вниз. Для отпугивания местного зверья можно использовать только специфическую химию. Штука недешевая, но по-другому здесь никак. Кстати, хорошо знакомый мерзкий запашок этого порошка я ощущаю уже довольно отчетливо, а значит, защитный периметр где-то рядом. Препарат, к слову, достаточно эффективный. Даже животные, модифицированные ментальным воздействием, предпочитают обходить посыпанные им места. Инстинкт самосохранения у них перестает работать лишь при атаках на приоритетные цели, а в остальное время он функционирует нормально, чтобы живое оружие тайкунов не сдохло слишком быстро. Охотники, рискующие совершать рейды в Змеиный лес, этим вовсю пользуются. К тому же химическая вонь отлично перебивает другие запахи, и звери просто не могут учуять людей.

Данжур лежит в центре лагеря между тремя бодрствующими бандитами. Это худший расклад из всех возможных. Любой из моих врагов может быстро до него дотянуться, чтобы пырнуть ножом или перерезать горло. Как я и подозревал, с оружием у моих противников всё более чем хорошо. Огнестрела нет только у проводника. Он, как и я, вооружен арбалетом. Рядом с двумя спящими лихими людьми лежат винтовки. Деталей я различить не могу, но это явно не кустарные поделки, вроде тех, которыми вооружают наших охранников, дежурящих у деревенских ворот. У одного из бодрствующих бандитов на поясе висит кобура с мощным револьвером, а на коленях у его подельника лежит обрез трехствольного охотничьего ружья. У меня по спине пробегает неприятный холодок. Крайне опасное оружие, особенно если заряжено картечью, а я не сомневаюсь, что так и есть. Если этот тип хотя бы примерно определит направление, откуда летят стрелы, и начнет палить в мою сторону, шанс получить опасное ранение очень велик.

Для уверенного поражения целей мне нужно подобраться к лагерю бандитов на дистанцию около тридцати метров. Это очень близко, и чтобы не выдать себя мне приходится уменьшить скорость движения почти до нуля. До выбранной позиции остается метров десять, когда проводник бандитов вновь начинает беспокоиться. Герхард нервно крутит головой, причем смотрит он преимущественно в мою сторону. Я ловлю себя на том, что уже какое-то время без всяких локационных импульсов чувствую артефакт тайкунов, скрытый под его одеждой. Но ведь у меня на груди тоже висит амулет, причем сейчас он активно работает, обеспечивая мне ночное зрение, и, судя по всему, Герхард тоже способен ощущать его присутствие. А ведь у него могут быть и другие умения, о которых мне ничего не известно.

Медленно отползаю на несколько метров назад. Похоже, план опять придется менять. Проводник бандитов оказался гораздо более опасным противником, чем я изначально предполагал. Его необходимо ликвидировать первым, но делать это придется с большей дистанции, чем я собирался. Риск потерять Данжура и нарваться самому вновь возрастает, но отступать уже поздно. Я вижу, что Герхард по-прежнему беспокоится. Присутствия моего амулета он, похоже, больше не ощущает, вот только теперь он почти наверняка уверен, что что-то не так. Два раза за короткий промежуток времени наличие странной энергетической активности не могло ему просто показаться. Сейчас он, видимо, решает, стоит ли поднимать тревогу. Один раз она уже оказалась ложной, и теперь он колеблется, но если дать Герхарду время подумать, он почти наверняка сообщит о своих подозрениях главарю банды, а значит действовать нужно прямо сейчас.

Аккуратно достаю из-за спины трофейный арбалет и кладу его на землю. Рядом с ним ложится один из его двухзарядных собратьев. Второй у меня в руках. Все арбалеты уже заряжены и готовы к бою. Герхард поднимается со своего места. Похоже, он собирается доложить нанимателю о возможных проблемах. Счет времени идет на секунды, и я решаюсь. Болт с глухим щелчком покидает желоб арбалетного ложа и стремительным росчерком уносится вперед. До цели около сорока метров, но я не промахиваюсь. Стрела пробивает проводнику шею, и он с хрипом начинает оседать на землю. Я отмечаю это лишь краем сознания. Сейчас всё мое внимание занимают остальные бандиты.

Первый выстрел я сделал из положения с колена, но теперь я вынужден вскочить на ноги, чтобы увеличить обзор. Второй болт я посылаю в бандита, вооруженного трехствольным ружьем. Его я опасаюсь больше всех остальных и, как оказывается, не зря. Похоже, это очень опытный боец. Звук выстрела и шлепок стрелы, входящей в плоть проводника, послужили для него сигналом к немедленным действиям. Враг успевает привстать и дернуться в сторону, так что болт, направленный ему в голову, попадает в левое плечо. Рана, конечно, болезненная, но не лишающая противника возможности стрелять. Впрочем, в течение нескольких ближайших секунд он вряд ли сможет вступить в бой, и я решаю перенести огонь на другие цели.

Бросаю на мягкий мох разряженный арбалет и подхватываю второй. Двое спящих бандитов пока не реагируют на происходящее, и сейчас на ногах только один противник, но его рука уже выхватывает из кобуры револьвер. Похоже, такая реакция на любую опасность отработана им до уровня рефлекса. Стреляем мы одновременно, но мой выстрел оказывается удачнее. Враг меня не видит и ведет огонь куда-то в темноту, откуда в него и его товарищей летят стрелы. Арбалетный болт попадает ему в глаз, и умирает бандит практически мгновенно, но каким-то образом ухитряется выпустить в мою сторону три пули. Одна из них вгрызается в ствол дерева в опасной близости.

В тишине ночного леса выстрелы из револьвера звучат особенно громко, и двое спящих бандитов мгновенно вскакивают на ноги. Четвертую стрелу я посылаю в удачно подставленную под выстрел спину одного из них. Краем глаза замечаю, что Данжур тоже начинает реагировать на происходящее. Руки и ноги у него связаны, но перекатываться и кое-как ползти, извиваясь всем телом, он может. Мой партнер прекрасно понимает, что если он хочет пережить эту ночь, то сейчас ему нужно оказаться как можно дальше от оставшихся в живых бандитов.

У меня остается только один выстрел. Я подхватываю с земли однозарядный арбалет и пытаюсь определить, куда делся последний враг. Времени он зря не терял и успел укрыться, за доли секунды определив, откуда исходит угроза.

Внезапно сработавшее чувство опасности скручивает меня дугой и заставляет броситься на землю. Впереди мелькают две яркие вспышки, сопровождающиеся оглушительным треском выстрелов. Прямо надо мной с воем проносится рой картечи. Раненый противник с трехствольным ружьем вступает в игру, причем делает это весьма расчетливо, стреляя только из двух стволов. Третий ствол он оставляет заряженным, сдерживая меня от дальнейших действий и давая своему уцелевшему товарищу время приготовиться к бою.

Аккуратно отползаю на несколько метров вправо. Мою позицию враг засек очень точно и оставаться на ней нельзя. Осторожно приподнимаю голову, пытаясь обнаружить противников. Это удается достаточно легко. Способность видеть в инфракрасной области спектра дает мне неоценимое преимущество. Враг с трехствольным ружьем укрывается за сваленными кучей рюкзаками бандитов. Не знаю, как от пули, а от арбалетной стрелы они способны защитить его достаточно надежно. Второй бандит, похоже, пока не слишком ориентируется в происходящем и считает, что если он ничего вокруг не видит, то и его увидеть нельзя. Он на четвереньках пробирается среди молодой поросли рябины, пытаясь нащупать свою винтовку, которую то ли обронил, то ли не успел подхватить, спасаясь от летящих из темноты стрел. Упустить такую возможность я просто не могу.

Выстрел! Арбалетный болт бьет врага в левый бок. Бандит вскрикивает и с хрипом валится на землю. В ответ вновь гремят выстрелы. Похоже, враг с трехстволкой успел перезарядиться. Как ему с ранением в плечо удалось сделать это так быстро, я не понимаю. Впрочем, возможно, на нем был бронежилет, и тогда мое попадание совсем не обязательно вывело из строя его левую руку.

Снова меняю позицию, подхватывая по пути один из двухзарядных арбалетов. Данжур тоже времени зря не теряет Он умудряется довольно неплохо сориентироваться в быстро меняющейся обстановке и успевает преодолеть довольно приличное расстояние. Для связанного человека так просто очень приличное. Вот только делать это бесшумно Данжур не может, а спрятавшийся враг довольно быстро понимает, что пленник — его шанс на спасение. Выскакивать из-за своего укрытия бандит не решается. Всё верно, он ведь не знает, сколько в темноте стрелков и есть ли у них ещё заряженные арбалеты. А вот выстрелить в пытающегося скрыться Данжура он успевает. Цель противник не видит и стреляет на звук, надеясь ранить и обездвижить заложника. При этом есть, конечно, риск его убить, но у бандита нет выбора. Раненый пленник заставит меня нервничать и торопиться, и враг надеется, что это увеличит его шансы.

Данжур вскрикивает и перекатывается в сторону. Картечь его всё-таки зацепила, но отсюда мне не видно, насколько серьезно. Арбалет я перезаряжаю быстро. Руки хорошо знают, что нужно делать и действуют автоматически. Думаю, мой противник занят тем же, хотя ему на перезарядку требуется куда меньше времени.

— Эй, охотник, — кричит из-за своего укрытия бандит. — Если твой товарищ нужен тебе живым, давай договариваться.

Отвечать я не тороплюсь. Враг меня не видит и провоцирует на ответ, чтобы выстрелить на голос. Сам он ничем не рискует. Мое оружие не может пробить его укрытие. Впрочем, подобная провокация может пройти только один раз, а никакой гарантии, что он в меня попадет нет. Мало того, враг даже не знает с каким количеством противников он имеет дело, хоть и считает, что скорее всего я один.

— Зря молчишь, — снова выкрикивает владелец трехствольного ружья. — Я знаю где лежит твой приятель. Он связан и истекает кровью, так что никуда он от меня не денется. А если ты думаешь, что сможешь незаметно ко мне подобраться, то сильно ошибаешься, Данжура я грохну раньше. У тебя десять секунд на раздумье. Или обозначаешь себя голосом и медленно идешь сюда без оружия, или я в него стреляю. Время пошло.

Бандит всё делает правильно. Он уже понял, что я ориентируюсь в темноте намного лучше него, а это значит, что давать мне время на заход ему в тыл и выбор удобной позиции для стрельбы ни в коем случае нельзя. Он специально не дает мне ни одной лишней секунды на принятие взвешенного решения. Хочет, чтобы я начал действовать немедленно и подставился под картечь.

Отвечать нельзя. Я, конечно, могу надежно укрыться за стволом дерева и вести переговоры оттуда, но этим я обозначу свою позицию, а сейчас враг не знает, где я. Больше всего он боится, что я его обойду и расстреляю из темноты, и если он будет точно знать, где я в данный момент нахожусь, обмануть его станет намного сложнее. Решать нужно быстро, вернее, просто немедленно. Несмотря на полученную рану, Данжур лежит тихо и не шевелится. От места, где он получил ранение, ему удалось откатиться на несколько метров. Там он и замер, надеясь, что бандит его не видит и не сможет совершить точный выстрел. Вот только картечь — это такая дрянь… Впрочем, выбора-то всё равно нет. Придется рисковать.

Два деревянных шарика отправляются в полет один за другим с интервалом в полсекунды. Они навесом перелетают через позицию противника и со стуком отскакивают от стволов деревьев метрах в десяти за ней. Я очень надеюсь, что этот звук можно принять за хлопки тетивы арбалета, но даже если нет, враг ждет угрозы с тыла и обязательно должен на неё отреагировать.

Противник меня не разочаровывает. Что бы он ни говорил о том, что сначала убьет Данжура, волнует его не жизнь заложника, а собственная шкура. Поэтому он не тратит лишнюю секунду и один из трех зарядов на беспомощного пленника. Бандит резко разворачивается и всаживает два веера картечи в темноту, откуда к его ногам вылетают отскочившие от стволов деревянные шарики. Собственные выстрелы оглушают врага и, пользуясь этим, я резко вскакиваю и вскидываю арбалет.

Разворачиваясь для отражения атаки с тыла, враг слегка приподнялся над своим укрытием, и теперь мне видна его голова, защищенная кевларовым шлемом. Изначально у бандита его не было, но, видимо, он успел надеть шлем уже после начала боя. Противник быстро движется, а уязвимой для стрел моего арбалета остается только полоска шеи под шлемом. Всё, что находится ниже, скрывают от меня рюкзаки, ставшие импровизированным укрытием для врага. Вот только у меня опять нет вариантов.

Выстрел! Болт попадает в шлем, и голова бандита резко дергается. Пробития нет, но удар противник получает неслабый, и это дезориентирует его на пару секунд, за которые я успеваю ещё немного сократить дистанцию.

Выстрел! Каким-то чудом враг успевает слега отклониться в сторону, и моя последняя стрела лишь чиркает по его шее, оставляя на ней глубокую борозду. Очень болезненно, но далеко не смертельно. Бандит отшатывается. Его лицо искажается дикой гримасой, а ствол ружья быстро разворачивается в мою сторону.

У меня остаются доли секунды, и я, не раздумывая, швыряю в противника арбалет, а сам прыгаю в сторону. В темноте враг не сразу понимает, что летящее в него нечто — это не я, а всего лишь мое разряженное оружие. Меня оглушает грохот выстрела, и дорогущее изделие мастерской Громова принимает на себя полный заряд картечи. Полторы тысячи монет мгновенно превращаются в груду бесполезного хлама, но меня это сейчас почему-то только радует. Попадание получается эффектным. Картечь выбивает из металлических частей арбалета длинные ветвистые искры и с визгом уходит в рикошет, а обломки моего оружия с шумом падают на землю.

Враг на мгновение замирает, пытаясь осознать, что произошло и в кого или во что он только что попал, а вот я позволить себе терять время не могу. У кого-то на рефлекс подвешено выхватывание из кобуры револьвера, а у меня на подобный случай годами тренировок выработан несколько иной навык. В переносицу бандита врезается стальной шарик. Бросаю я его почти в упор, так что шансов остаться в сознании у врага нет. Мне кажется, что я успеваю увидеть в глазах бандита безмерное удивление. Впрочем, вполне возможно, что это просто странный выверт ночного зрения.

Противник секунды полторы ещё сохраняет равновесие, а потом прямо из позы для стрельбы с колена плашмя заваливается набок. Ружье выпадает из его ослабевших рук, а кевларовый шлем откатывается в сторону. Вырублен он наглухо и без экстренной медицинской помощи, скорее всего, уже не жилец. Дальнейшая судьба бандита меня совершенно не интересует, мне сейчас есть кому оказывать помощь, да и сваливать отсюда нужно как можно быстрее. Нашумели мы настолько капитально, что самые разнообразные и, как правило, не слишком приятные в общении обитатели Змеиного леса пожалуют сюда в обязательном порядке, причем достаточно скоро.

— Данжур, ты цел? — спрашиваю партнера, освобождая его от стягивающих руки и ноги веревок.

— Почти, — морщится охотник, но отвечает достаточно твердо. — Словил картечину в левое предплечье. Судя по ощущениям, кость цела, но кусок мяса мне эта дрянь вырвала. Надо срочно кровь остановить, иначе я скоро вырублюсь, а нам валить отсюда пора, если, конечно, ещё пожить охота.

Бегу к рюкзаку за медпакетом и быстро накладываю повязку. Вокруг валяется куча трофеев, но времени на их сбор у нас почти нет. Впрочем, сюда можно вернуться и утром, когда незваные гости свалят откуда пришли. Мертвое железо их вряд ли заинтересует, а вот заминировать эту полянку они могут, но тут уж как повезет. Если что, опасность я почувствую. Кроме своего оружия и снаряжения я забираю только амулет Герхарда, трехствольное ружье и револьвер. Данжур прихватывает одну из винтовок. Патроны, естественно, тоже берем, но явно не все, а те, что успеваем быстро найти. Остальное бросаем на месте и быстро растворяемся в темноте.

Бежать Данжур не может, ему даже быстрый шаг дается с трудом, но всё же мы постепенно удаляемся от лагеря бандитов. Я иногда бросаю вперед локационные импульсы, но пока ничего не обнаруживаю, а вот за нашими спинами что-то явно происходит. Мы действительно изрядно нашумели, и к месту схватки сейчас подтягиваются големы тайкунов и уцелевшие боевые механизмы кибов. Если их пути пересекутся, события могут начать развиваться самым неожиданным образом. Словно в подтверждение моих мыслей, примерно в километре позади нас гремит серия неслабых взрывов и к небу поднимаются фонтаны огня.

— Автоматическая пушка отработала, — тяжело дыша, произносит Данжур. — Средний калибр. Серьезная штука. Снаряды к ней по две с половиной тысячи монет за штуку идут. Надеюсь, не прямо по лагерю приложило, иначе конец нашим трофеям. Хотя, вряд ли. Похоже, где-то дальше к северу долбануло.

— Болтай поменьше, — беззлобно обрываю я уже дважды спасенного мной охотника. — Нам ещё километров пять драпать предстоит, а ты и так уже еле держишься.

— Дойду, — упрямо мотает головой Данжур. — Теперь точно дойду. Сдохнуть после всего, что уже удалось пережить будет просто неимоверным идиотизмом, а выглядеть идиотом я очень не люблю. Идем, друг. Ты опять вытащил мою задницу из медвежьего капкана, и я просто обязан вернуть тебе должок, так что склеивать ласты мне пока рановато.