Глава 37

Но ночью двадцать третьего мая пришлось выслушивать неудовольствие Сталина произошедшим.

– Товарищ Сталин, 4-я танковая армия в данный момент находится под Курском. С этой армией мы воюем с июля прошлого года. Почерк ее флаг-радиста я и мои радисты знаем слишком хорошо, чтобы перепутать. Косвенное подтверждение слов пленного имеется. Первый полк нужен здесь, чтобы успеть подготовить к ночным боям остальные полки, часть экипажей которых в ночных боях участия не принимала.

Сталин повесил трубку и через Поскребышева вызвал генерал-лейтенанта Баранова. Смириться с тем, что какой-то мальчишка срывает наступление на Днепропетровск, он не мог. Через час он принял Баранова и приказал ему заменить Челышева или подсказать: кем его можно заменить.

– Я не совсем понимаю, товарищ Сталин, еще вчера в сводках вновь звучала его фамилия: маневренная группа полковника Челышева в ночном бою уничтожила 1-ю танковую армию генерала Клейста под городом Лозовая. Объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего.

– Он передал мне шифрограмму, которую я понял, как то, что он отводит маневренную группу на исходные перед атакой, в леса под Изюмом. Он же отвел ее в тыл, причем заранее подал в Лозовую необходимые для этого платформы, не предупредив меня об этом. На совещании в Ставке мы приняли решение о продвижении в сторону Днепропетровска, а танковой группы там не оказалось. Он ее отвел в Лиски, откуда начинал эту операцию.

– Насчет прорыва к Днепру… Харьков-то не взят, Мерефа у них в руках, Красноград – тоже. Противник – в 10–15 километрах от единственной железной дороги. Южный фронт в наступление не пошел. Я бы даже с армией не решился. Вообще-то, товарищ Сталин, водится за ним такая черта: он противника спинным мозгом чует. Мне такое не дано. Осторожности и предусмотрительности он меня учил, не наоборот. Чего-то он сильно опасается, вот и действует уколами по чувствительным местам.

– Пленные сообщили ему, что главный удар будет наноситься севернее, из района Курска.

– И он перебазировался туда?

– Туда, товарищ Баранов. Три часа назад сообщил дополнительно, что радист 4-й танковой армии работает из района Курска. По его сведениям, там находится шесть танковых дивизий. Но прямых доказательств этому нет. Косвенных – достаточно много.

– А какую задачу вы перед ним ставили, когда направляли туда?

– Быть в резерве Ставки на случай обострения обстановки.

– В этом случае повода для его снятия просто нет, товарищ Сталин. Обстановка на юге обострилась, он появился там, снял головную боль в виде 1-й танковой и отскочил обратно. Скорее всего, он еще и плохо прикрыт с воздуха.

– У него только разведывательная эскадрилья. То есть вы считаете, что он действует верно, а мы немного торопимся, я вас правильно понимаю?

– Не вы, товарищ Сталин, а те, кто предложил идти на Днепр, имея несколько угроз по флангам и неприкрытое воздушное пространство.

Сталин снисходительно улыбнулся. Действительно, ему все уши прожужжали из Миллерова, что существует уникальная возможность одним ударом решить все проблемы. А форсировать Миус у них опять не получилось. И вокруг Харькова топчутся уже двадцать суток.

Перед расставанием генерал спросил Сталина:

– Тут мне письмо пришло из Анапы, там в госпитале находятся мать и сестра Челышева, но я не могу ему об этом сообщить, так как в справочнике он не фигурирует.

– Запросите товарища Черёхинского по ВЧ и сообщите ему об этом.

В общем, снимать нас не стали, так как Верховный понял, что наш уход оттуда был вынужденным. После «визита» в Миллерово было понятно, что в штабе фронта правят бал словоблуды и «политики», для которых громкое слово в газетах важнее реальных дел и положения на фронте. Штаб 8-й воздушной области люфтваффе вполне успешно «переваривал» авиацию трех фронтов, постепенно захватывая пошатнувшееся было господство в воздухе. Сталин еще не отошел от случившегося, поэтому никаких ценных указаний из Москвы не поступало.

25 мая на станцию 161-й километр прибыл курьерский поезд из трех вагонов с двумя платформами перед паровозом и в конце эшелона. В дивизии шли батальонные учения: третий танковый полк учился форсировать Дон по понтонному мосту, второй вел ночные стрельбы, а мотострелки и первый полк форсировали болото в пойменной части Дона. Василию из штаба сообщили, что у них «гости». Он со вторым полком проводил стрельбы. Его танк остановился, сошел с директрисы, вернулся на исходную, и Василий пересел в БТР. Чтобы не будить жителей, танки в села не заходили, шумели в стороне от них, хотя стрельба была и там слышна, если ветер дул с «полигона». Визит серьезный: прибыл командующий направлением и Юго-Западным фронтом Тимошенко, комЮжфронта Малиновский, командарм «девятки», незнакомые генерал-лейтенант и генерал-майор. «Политики» почему-то отсутствовали. Привезли приказ: ознакомить с результатами разведки. Начальник разведки дивизии принес журналы перехвата, протоколы допросов пленных, несколько карт, в том числе и с отметками противника на других участках фронта. Куча писем и других документов. В общем, все, что у нас имелось на тот момент времени в штабе и на узле связи. Так как дивизия ни направлению, ни фронтам придана не была, то мы копии всех этих бумаг отправляли в Ставку. Генерал-майор оказался начальником разведки направления Бекетовым, подхватив нашего Юрьича, он удалился делать копии для своего начальства. А Семен Константинович вначале полистал журнал боевой подготовки, затем боевых действий, заглянул и в другую документацию. Он молчал, остальные – тоже. Василий, для которого этот визит свалился, как снег на голову, уже подумал о том, что приехал его снимать все-таки, а этого генерал-лейтенанта ставить на его место. Поэтому был немного ошарашен вопросом Тимошенко:

– На учения-то пригласишь или как, комдив?

Василий показал рукой на дверь, приглашая всех пройти к БТР. «Сейчас накатают такое в журналах, что и расстрелять будет маловато!» – подумал я и стал внимательно присматриваться: не появится ли милая знакомая мордашка моей визави. Но ее не было.

Дольше всего задержались у наведенного моста и у паромов. У них таких ТМП еще не было. Вернулись в штаб под утро. Незнакомый генерал-лейтенант оказался Максом Андреевичем Рейтерсом или Рейтером. Командующим 20-й армией, которую только что передали фронту, с приказом «придержать». Это резерв Тимошенко. А приехали они потому, что Южный фронт в очередной раз сорвал переход в наступление: немцы выбили его с плацдарма на реке Миус. Командарм-9 на совещании в Миллерово подал идею: задействовать дивизию Челышева, как опытного командира, умеющего наступать в условиях переправ. Внешне грубоватый и очень любящий контролировать все и вся Тимошенко сам предложил «договариваться без участия Ставки». Они ж не знали, что «нам» это сейчас противопоказано. Второго «самовольства» нам точно не простят. Но послушаем, что предлагают. Просят помочь на переправе через Миус, и не где-нибудь, а напротив Матвеева кургана.

– А чем вам Ново-Павловка не подходит? Там броды сплошные и переправляться не требуется.

– Там моя 395-я стоит, это не его полоса, – заметил Харитонов.

– У меня приказ активизировать наступление трех армий, которые топчутся на месте.

– Так ведь не обязательно наступать там, где стоите в обороне. Надо прорываться там, где слабое место удается обнаружить. Не пускают вас через Миус, так обойдите его. Введите на участке под Ново-Павловкой все части, допустим, 37-й армии, и наращивайте давление на противника, вводя 18-ю в прорыв. Там сейчас одна дивизия держит оборону. Ну и плюс ополчение. Несколько тэмээрок я вам дам, абсолютно не вопрос. И обходите этот чертов курган, на хрена на него в лоб тащиться? Шашкой махать не надо, а использовать мощь артиллерии и танков, которых у противника пока нет. Пробиться через инженерные сооружения сможете с помощью ТМР. У вас их, по-моему, еще нет.

– Нет, даже не видели. И еще вопрос: у нас есть три роты КВ-3, но они не могут быть переправлены через реки, их Н2П не держит.

– Вообще-то держит, только дополнительно крепить надо двумя тросами 36 мм диаметром. По ширине реки есть ограничение: 50 метров. С этим вопросом с нашими понтонерами поговорите. КВ-3 на том участке спокойно форсирует Миус, только противокумулятивные экраны повесьте на башню и лоб корпуса, как у меня сделано. А вообще, не ломитесь напрямую, его пушка значительно мощнее, чем его гусеницы. А когда идете в атаку, внутренний танк в боевом отделении оставляйте пустым, по возможности. В крайнем бою у меня такой возможности не было, атаковали с хода после марша и требовалось без дозаправки уйти в Лозовую, так три танка безвозвратно потерял. Разведчиков можете прямо сегодня взять, а ТМР пришлю к началу наступления.

Еще немного обговорили рабочие моменты, и гости засобирались в обратный путь.

– Ну, бывай, комдив! Когда не ерепенишься, так совсем другой человек! Прорвемся – «Ленина» получишь, за всё. А то я смотрю, тебя только благодарностями отмечают. Так и ходишь майором, имея больше корпуса под началом? – крепко пожал руку Тимошенко.

– Приказа пока нет. Я тут не так доложился, и меня не поняли.

– Ты про Днепропетровск? Никите скажи спасибо, всех пытался подбить на авантюру.

– Так он – авантюрист и есть. На лице написано.

– При нем этого не ляпни! Бывай!

– Я ж говорил, что путний мужик, – прощаясь, заметил Харитонов.

Генерал Рейтер, по уставу, отдал честь и обошелся без рукопожатий. Он-то прекрасно понимал, что его армия будет брать Ново-Павловку и Снежное, а этот… будет сидеть в тылу и раздавать ценные указания. Он-то рассчитывал разжиться здесь маневренной группой, когда соглашался ехать в такую даль.

27-го начали наступление на южном крыле, и довольно успешно: в бой введены две армии: 20-я пошла на Сталино, а 18-я, под командованием Колпакчи, окружать группировку на Миус-фронте. Наконец появились РДО от Сталина: интересуется готовностью дивизии и спрашивает мнение: почему немцы не начинают у Курска. Чтобы снять полностью всякие сомнения, в первую очередь для себя самого, сняли трубочку ВЧ и запросили «самого». Если трубку возьмет – значит, опала кончилась, ну, а если нет, то подбирает замену.

Ожидать ответа пришлось довольно долго, но трубочку на той стороне не бросали.

– Слушаю вас, товарищ Черехинский.

Доложив о готовности дивизии, в нескольких словах увязали достаточно большие потери в авиации под Харьковом, с занятостью 8-го корпуса под Севастополем и нашим внезапным отходом от Лозовой. Подали идею, как проверить.

– Хорошо, попробуем так сделать, вылетайте.

Пять часов на тряском Ли-2, и мы в Пскове. Отдуваться пришлось Иосифу Борисовичу, а «руководить боем» Василию. Первая дважды Краснознаменная пробила фронт под Подборовьем и взяла Остров, добавив двум своим полкам наименование «Островские». Мы в действия Шпиллера не вмешивались, только служили передаточной цепочкой от имени Чапая. Результат мы узнали еще в воздухе: немцы перешли в наступление против находящихся на плацдарме частей 40-й армии у Шабановки, севернее города Тим, в 20 километрах южнее железной дороги между Курском и Воронежем. Кстати, на месяц раньше, чем в «той» войне. Угроза для 16-й армии Буша была слишком велика. Стремительное взятие Острова создавало огромную угрозу как для него, так и для группировки армий «Центр». Немцам понадобилось хоть чем-то отвлечь русских от той операции. Нервы у Гитлера не выдержали. Так что рассчитали мы все точно.

Но удар немецкой армии был силен: немцы ввели в бой сразу три танковые дивизии на участке шириной всего 40 километров. Наша оборона затрещала, хоть и готовились к этому удару заранее. Южнее, у города Волчанск, через два дня пришла в движение 6-я армия Паулюса, которая одним ударом разорвала тонкую линию заграждения 28-й армии, наступавшей на Харьков, форсировала с ходу Северский Донец и двинулась к реке Оскол, вдоль которой проходила рокадная железная дорога, через которую мы еще недавно отходили к местам сосредоточения. Немцам понадобилось всего четыре дня, чтобы группировка у города Старый Оскол оказалась в полукольце. В полном кольце находилась 21-я армия генерал-майора Гордова.

В этот момент в Копанищах и Хренищах садятся три полка 287 ИАД. Все из московского округа ПВО, два на «харрикейнах», один на «мигах». Непосредственно в Залужном садится восемь самолетов: на одном прилетел командир дивизии полковник Данилов, с ним командиры полков: подполковник Серенко и два майора: Иванов и Максимов. Их подвезли прямо в ЗКП, расположенный в довольно глубокой меловой пещере. Огляделись, до фронта еще довольно далеко, а тут все как кроты забились в ямку. Они все боялись испачкаться и старательно держались подальше от стен.

– Действовать начнем сегодня ночью, Ставка поставила задачу ликвидировать прорыв 6-й армии на южном фланге. Там будет действовать третья маневренная группа: гвардейские 3-й танковый и третий мотострелковый полки. Ваша задача: прикрыть место выгрузки: станции Палатовка, Расстрижено и Мандрово. Пока только шумом. Ночники есть? Желательно на МиГ-3.

– Ну, есть, а смысл?

– У нас нагнетатель стоит такой же, как у вас. Вот эти вот лесочки видите? В семнадцати километрах от них две станции: Волоконовка и Пятницкое. Это – рубеж ночной атаки на эти станции. Там немцы. Нам требуется до утра форсировать реку Оскол и не допустить захвата станции Валуйки. А там посмотрим, что делать дальше. Вторая маневренная группа выдвинется маршем от Алексеевки к Новому Осколу. Станции выгрузки: Алексеевка, Путейская, 71-й километр. Первая мангруппа будет действовать в районе Старого Оскола. Всего на фронте дивизии: 117 километров. Каналы связи – здесь. Позывные там указаны. С каждой мангруппой направить авианаводчиков. Вопросы есть? Вопросов нет. Ваш КП, товарищ полковник, разместить в Залужном. В ваши полки мы направим своих представителей из разведывательного отдела дивизии. Вылеты на облет района сегодня запрещаю. Начало нашей погрузки в 20.45. У меня пока всё.

С несколько недовольным выражением лиц авиаторы удалились. Их дела начнутся завтра, сегодня пусть обживаются. Изучать район им сегодня не позволили. Уйдут танки, тогда пусть летают. До подхода немцев к Новому Осколу еще двенадцать-шестнадцать часов. Должны успеть.

Вторая и третья мангруппы приняли бой почти одновременно с разницей всего полчаса. Через час после выгрузки второй мангруппы ей пришлось сворачивать с шоссе в степь и наступать в направлении Николаевки, в которую входила большая немецкая колонна. Тем неожиданней для немцев стал удар на Волоконовку и Пятницкое, которые они считали уже своим тылом. Паулюс отошел от немецких канонов в тактике и наступал двумя почти параллельными клиньями. Он-то знал, что 4-я танковая повернет ему навстречу. К сожалению, этого не знало наше командование. Оно направило 5-ю армию Лизюкова бить с севера, от Ельца. На направлении главного удара немцев действовала только наша дивизия, без номера. С севера наступали венгерские дивизии, с юга подходил Паулюс. Плохо было, что Касторную никто не держал, кроме пехоты. Как только вошли в соприкосновение, так передали всю информацию в Ставку.

Ударов двух маневренных групп хватило, чтобы ликвидировать прорыв у Волоконовки и рассеять части сотой легкопехотной дивизии, на захваченном ими плацдарме. Уничтожено 42 единицы техники, но первый полк дойти до Старого Оскола не успел. У Шаталовки пришлось вступить во встречный бой с венгерской танковой дивизией, а затем наступать в сторону сел Мокрец и Болото, это уже днем, время от времени подвергаясь налетам авиации противника. Заменить наши 2-ю и 3-ю мангруппы на другие части никакой возможности не было. Управление 40-й армией практически отсутствовало, в общем, бардак – полнейший. Брать Старый Оскол немцы бросили семь пехотных дивизий: 3-ю, 7-ю, 57-ю, 75-ю, 168-ю, 197-ю и 267-ю пехотные дивизии, не считая венгров, которые были в первом эшелоне. Там еще пять дивизий, которые летают пониже и срут пожиже. Но нам от этого не легче! Связи с КП-40 нет, похоже, что они «передислоцируются», проще говоря: бегут. Сообщили в Ставку. В результате командующим 40-й стал генерал-лейтенант Голиков, он же командовал Брянским фронтом. Нам сбросили по БОДО, чтобы мы удерживали позиции и ожидали прибытия 63-й армии, направленной в адрес Юго-Западного фронта, под командованием Василия Ивановича Кузнецова. Она выгружается в Лисках. Почему в Лисках? Путь на юг еще свободен, и оттуда ближе. На правом берегу Дона никакой армии не появилось. Выслали на левый берег «парламентеров», действительно, выгружаются, но имеют совершенно другой приказ: занять оборону на левом берегу. Пришлось бросить все и на станционной дрезине буквально пробиваться туда. Встретились с командующим армией генерал-лейтенантом Кузнецовым. Он еще новых указаний не получал. Тем не менее выгрузку 14-й гвардейской он задержал и отправил ее в Пятницкое, через Валуйки-Сортировочную. Оставив по роте танков и мотопехоты с одной батареей зенитчиков на участках, обе мангруппы по рокадному шоссе двинулись в Старый Оскол, до которого не дошел первый полк. Второй полк прибыл туда первым. Советские органы уже покинули город. Некогда мощная оборонительная линия практически пуста. Бой идет в районе Атаманского леса. Обеспечили артиллерийскую поддержку и дали возможность пехоте, подразделениям 45-й, 62-й, 160-й, 124-й стрелковых дивизий переправиться на левый берег. Как и в Пскове, приняв решение на отход из города, местный штаб обороны подорвал все мосты и отрезал четыре дивизии от складов и горючего, причем на второй день начала наступления немцев. Шел четвертый. И затопили все переправочные средства. В общем, «денег нет, но вы держитесь»! Причем приказа на отход дивизии не получили. Поручив пока единственному комдиву полковнику Навроцкому переформирование частей в сводные отряды, передали 3-й маневренной группе приказ форсировать Оскол у платформы 626-й километр по единственному одноколейному мосту, который сохранился в районе города. Оказать помощь группе войск в районе Атаманского леса и удерживать плацдарм на правом берегу. В наш адрес направлены 115-я и 116-я танковые бригады, это, конечно, слезы, но если дойдут, а возможность пока сохраняется, то восстановить оборону на правом берегу будет возможно. Командиром 115-й был полковник Мельников, хорошо знакомый по ЛенАБТУ. Бригада боевая, с Ленфронта. Они уже в Репьевке, в сорока километрах от города.

Командир первой мангруппы майор Иванов сумел форсировать Ублю и завязал бои в районе Горшечной. Причем захватил неплохой запас ГСМ на станции и оседлал шоссе Курск – Воронеж, выйдя в тыл 4-й танковой армии. Но между ним и Старым Осколом, как заноза, сидит 2-я венгерская армия, которая захватила Старое Роговое и перерезала ветку ж/д на 591-й километре. Набокинский лес – пока наш, а дальше – мадьяры. А тут еще за руку держит дурацкий мостик через Оскол. Пришлось дать цэу приданному 287-му ИАП, и сопроводить 115-ю бригаду к городу. 116-я будет прорываться ночью. К 16.00 второй батальон 2-го танкового взял Роговое, и смогли перебросить в Горшечное боеприпасы для Иванова.