Глава 33

Василия опять никуда не отпустили, сидел и дослушивал выступления всех и вся, пришлось давать свои комментарии еще и по тяжелому понтонному парку. Затем, уже вместе со Сталиным, он оказался в том же кабинете, что и днем. На этот раз сидеть в нем пришлось не очень долго, его запустили вовнутрь второго кабинета минут через пять после того, как туда вошел Сталин.

– Товарищ Зальцман настаивает на переводе вас в СКБ-2. Как вы отнесетесь к этому?

– Кхе-е! – тяжело выдохнул Василий. – Отрицательно, товарищ Сталин. У меня нет высшего образования, я – самоучка. Поэтому буду выглядеть там, как белая ворона. И потом, я уже выбрал себе профессию. Я – танкист, командир отдельной полковой маневренной группы, почти бригады, без одного полка. Я же не отказываю им в передаче тех наработок, которые делаю, товарищ Сталин. Считаю, что этого достаточно.

Сталин немного укоризненно покачал головой.

– Хорошо. Давайте вернемся к военным вопросам. Бездарно проведенное наступление на Крымском фронте вновь поставило в тяжелое положение Севастополь. К сожалению, перебросить туда вашу маневренную группу у нас возможности нет. Нет средств выгрузки в портах, которые пока находятся в наших руках. К тому же есть данные о том, что туда переброшен 8-й воздушный корпус генерала Рихтгофена. Быстро нарастить свою воздушную группировку там мы не можем, без ослабления ПВО на других участках фронта. Нам, Ставке, требуется ударный кулак, который мы можем быстро перебросить на любой участок фронта, где возникнет угрожающая ситуация, исключая Крым, где, похоже, мы уже опоздали. Что требуется вам, чтобы создать этот кулак?

– Три тяжелых танковых полка, трехбатальонного состава, как у меня, три мотострелковых, на БТР. Обстрелянных. Не менее двух полков зенитной артиллерии, три тяжелых понтонных батальона, маскировочные сети. Место базирования: южнее Москвы, Тамбов – Липецк – Воронеж – Борисоглебск. Можно еще южнее. Так, чтобы мы успевали в любую точку фронта за сутки, на север – за двое.

Я не мог сказать ему, что немцы начнут под Барвенково и в Крыму. В Крым мы, действительно, уже не успевали. Там уже началось.

– Почему на Север за двое?

– Здесь сил и средств достаточно, только если произойдет что-то непредвиденное. Баранов и Шпиллер и без меня справятся, товарищ Сталин.

– Прошлый раз Баранов не справился.

– Это тот самый непредвиденный случай. Да, еще, прямое подчинение Ставке, иначе растащат, по-ротно.

Сталин прикрыл рот рукой, то ли улыбаясь, то ли почесывая усы.

– Тогда так, сейчас направляетесь в НКО, в ГАБТУ, и там ожидайте окончательного решения. Вопрос будет решен сегодня.

Василий прогулялся по ночной Москве, пропуск ему выписали в Кремле. Идти, правда, было совсем недалеко, километра полтора, даже меньше. Его вещи обнаружились в приемной ГАБТУ, Пуркаев их выгрузил, прежде чем уехал обратно на вокзал. Здесь все уже всё знали и готовили ответ для Сталина. Больше всех волновался инженер-полковник Афонин, начальник 8-го отдела танкового управления. Ему уже «спустили» цэу, что он отвечает за скорейший ввод в строй танков КВ-4 и Т-44, которых он ещё не видел, даже на картинке, и он рвал и метал по поводу того, что майор где-то шляется, вместо того, чтобы доложить и расставить все по местам. Когда он узнал, что никакой «совместной работы» не будет, а Челышев готовится принимать дивизию Резерва Ставки, ему чуть не поплохело. Шестнадцатилетние командиры полков в РККА ранее были, а девятнадцатилетних комдивов еще не было. Спокойнее всех воспринял новость нач ГАБТУ и командующий бронетанковыми и механизированными войсками Федоренко. Он появился чуть позднее и, как понял Василий, прямо от Сталина. К тому времени Василий уже был озадачен его подчиненными по самое «не хочу». С порога приемной генерал-лейтенант показал на дверь своего кабинета и сказал Василию:

– Заходи. Вы, вы и вы – тоже, – он показал пальцем на двух полковников и генерала Попова, нового зама, вместо Лебедева.

Вошли, расселись, причем так, что Василий оказался у нижнего угла стола в виде буковки «Т», а остальные смотрели на него от верхней перекладины.

– Ну что ж, товарищи. Несмотря на имеющееся директивы № УФ 2/88 – УФ 2/90 от 15 апреля 1942 го да о продолжении комплектования семи танковых корпусов в составе Юго-Западного направления, Западного и Калининского фронтов, сегодня поступило указание из составов Ленинградского и Прибалтийского направлений дополнительно сформировать усиленную дивизию по штатам почти вдвое больше корпуса. Три танковых полка, используя штатное расписание 1-й дважды Краснознаменной Ленинградской дивизии. Так как на сегодняшнем заседании в Кремле, когда говорили об успехах танковых соединений и фронтов от Москвы до Петрозаводска, постоянно звучала фамилия товарища Челышева, то он выпросил у Верховного тяжелую танковую дивизию Резерва Ставки, предложив свой «партизанский» полк в виде образца для ее создания. Ну, и свою родную дивизию в усиленном состоянии, потребовав, ни много ни мало, два зенитно-артиллерийских полка и три мотострелковых на БТР. Штатное расписание он, естественно, приложил. И на нем имеется подпись товарища Сталина и его резолюция: Сформировать в течение десяти суток. Кстати, это вместе с передислокацией дивизии в район Ворошиловграда и Воронежа.

По кабинету пробежал шумок, сроки были предельно жесткие.

– Слушаю! Ваши предложения, товарищи!

– У тебя сколько полков, Василий Иванович? – спросил начальник отдела комплектации, тот самый полковник Муравич, который помогал доукомплектовать 1-ю дивизию Шпиллеру.

– Два, свой и 2-й мотострелковый первой дивизии.

– Ну, тогда дело только за танками, три мотострелковых полка у меня есть, это с учетом того, что один из них будет разукомплектован по танковым полкам. Два из них в эшелонах, еще за Волгой. Один на этом берегу, в Сталинграде. Я принимал участие в доукомплектовании 1-й Краснознаменной, товарищ командующий.

– Хорошо, Моисеич! Свободен, исполняй и в приказ. Что по тяжелым танкам? Требуется 252 штуки.

– Предлагаю один забрать у Шпиллера, а один доукомплектовать из 24-й дивизии, – ответил Попов.

– Шпиллер взвоет!

– У него два полка стоят у трех станций, изымем по батальону, там сейчас затишье, и передадим еще один батальон из ЛенАБТУ. Готовили как пополнение, на случай наступления.

– А у меня вопрос: чем-то надо заменить мой полк, он хоть и во второй линии, но на плацдарме, – напомнил Василий.

– Туда идет плановая бригада. Не проблема.

– Понял.

– Васильев, к тебе вопрос: где возьмем зенитки?

– Только в Воткинске и Златоусте, больше их нигде нет. Или американские.

– Ни за какие коврижки: они у меня были, нахлебался.

– Тогда у меня всё, в приказ и к исполнению. Алексей Федорович, останься. Василий Иванович, ты тоже.

Дождавшись, когда полковник Васильев выйдет, Федоренко продолжил:

– На тебя, Алексей, приказ подписан, пойдешь на 11-й корпус. Формироваться будешь в Горьком по четырехбригадному штату. Это, конечно, в численном отношении меньше, чем у него в дивизии, всего 150 танков и десять БТР, но корпус есть корпус. Воевать будете рядом, судя по всему, там и посмотрим, чья возьмет: наша или их концепция развития танковых войск. Они пока в меньшинстве, но действуют напористо и эффективно. Они больше рассчитаны на самостоятельные действия, а наши части – на бои в составе сил армии или фронта. Судя по набранным промышленностью темпам, вполне возможно, что штат бригад будет увеличен, за счет этого планируем довести численность танков в корпусе до 180–185 единиц. В первую очередь, за счет тяжелых танков. Что касается тебя, Василий, я не знаю, что ты наговорил «самому». Мои доводы он даже слушать не стал.

– Ничего такого не говорил, четыре раза ответил на его вопросы: отказался от перехода в СКБ-2, сказал, что требуется для создания «ударного дежурного молотка», и объяснил, почему выбрал это направление для дислокации. Всё.

– Узнаю тебя, со мной ты тоже не советовался о том, что будешь делать. Смотри! Добром это не кончится.

– Поживем – увидим. Честно говоря, дай бог, чтобы мы не понадобились в этом качестве. Насколько я понимаю, данных о том, где ударят немцы, – нет. И «ему» понадобилась «пожарная команда». Вот и все. А мы перемещаемся быстрее, чем ваши корпуса.

– Ну что ж! Не знал бы тебя лично и по делам, воспротивился бы. А так, с нашей стороны всегда можешь надеяться на поддержку. Идите!

Спустя пару секунд:

– Василий, постой! – и уже в одиночестве добавил: – Хотел напомнить тебе, у вас, молодых, память своеобразная. Я смотрю, что ты забывать стал о том, что находишься под колпаком. Попав в тот кабинет, ты еще больше настроишь их против себя. Цанава – выкрутился и по-прежнему на Западном фронте. Учти.

– Есть.

– Иди!

Оставалось выполнить обещание, данное Николаю Леонидовичу, и Василий из кабинета адъютанта позвонил в НКТП. Секретарь Зальцмана соединила с Духовым, и он прислал за Василием машину. Вместе выехали обратно в Псков. Но до него не доехали: в Чудово пришлось выйти и два часа ожидать эшелон со штабом полка. День рождения Василий отмечал в поезде, который огибал Москву и нес его, и его полк через Орехово-Зуево, Коломну, Рязань на юг, туда, где предстояли новые бои.

Ехали быстро, с ветерком. Когда перемещение на контроле Ставки, то за задержку с подачей локомотива можно было пострадать, и некисло. Примерно так же, как тогда в ноябре, когда перемещались на Западный. Вот только место для выгрузки дали, ну как бы это мягче сказать, ж**ное: Миллерово. Во-первых, в городе полно корреспондентов, актеров и актрис московских театров, какие-то ансамбли, вплоть до хора Александрова. Полным-полно «военных», у которых след звездочки на рукаве остался.

В общем, местный филиал ГПУ во главе с первым секретарем КП(б)У, главным кукурузоводом страны, Никиткой, свет Сергеичем. Еще на подходах к месту выгрузки на каждой станции Василию начали вручать «портянки» от маршала Тимошенко, который посчитал, что он и есть Ставка, и это его резерв, чтобы победоносно начать (завершать будут другие) запланированное им грандиозное освобождение левобережной Украины. Поэтому со станции Придача в Ставку ушло сообщение по Бодо, что Миллерово находится слишком далеко на юге и имеет единственную ЖД для переброски дивизии. Оптимальным расположением которой являются окрестности станции Лиски. Первый ответ пришел из Миллерова, само собой, поезд успел проскочить сами Лиски, но остановился на 673-м километре и встал под выгрузку. Василию пришлось ехать с начштаба дальше, визита в Миллерово было не избежать. Но место сосредоточения поменяли. Здесь, в 80 километрах от Воронежа, находится 14 железнодорожных станций четырех направлений, где можно разместить все платформы для тяжелых танков и не мешать движению поездов. Стандартная двухосная платформа перевозить КВ-3 не могла. У них грузоподъемность всего 40 тонн максимум.

Тимошенко остался очень недоволен, что у него «отняли» кучу танков, пытался поспорить с Москвой, но его даже не соединили с Верховным, отвечал Шапошников, который также посчитал, что базирование в Лисках будет оптимальным решением.

Седьмого мая прибыл последний эшелон, получив разрешение Ставки, командиры всех полков и все разведывательные подразделения проехались по участкам фронта: от Щигров до Лисичанска.

Больше ничего сделать не успели: утром 12 мая семь армий двух фронтов перешли в наступление. Войска Юго-Западного фронта прорвали оборону противника и двинулись на Харьков, с юга подойдя к Мерефе и Чугуеву. А 28-я армия того же фронта, неподалеку от нас, прорвала фронт на глубину 67 километров и нависла над Харьковом с севера. Правительство «в изгнании» Украинской ССР уже начало грузиться в вагоны, чтобы расположиться в «первой столице» (Харьков до Киева был столицей УСР). Между клиньями оставалось всего 42 километра. Короче: вот-вот!