Глава 20

В приемной было шумно, Зальцман что-то кричал в трубку телефона, генералы разбирали свои куртки и головные уборы. Седой генерал-лейтенант подошел к Василию, протянул руку и сказал:

– Отца твоего, Ивана Никифорыча, бойцы вынесли, мы его похоронили на кургане на берегу Синюхи. Он и его люди, на четырех танках, связали боем 11-ю танковую дивизию на переправе через Уманку, позволили нам оторваться от противника и занять оборону у Новоархангельска. Принес? – спросил генерал своего адъютанта. – Вот карта, его могила отмечена. Это его два ордена, шлемофон и пистолет. Держи! Не благодари, это наша благодарность ему.

– А мама и Таня?

– Мать твою он из Бельцов в Одессу отправил еще в июне, работала во флотской газете. Нас внезапно перебросили под Умань, мы были в составе Южного фронта, в Бессарабии. Зайди в ГПУ РККФ, раз в Москве. Может быть, у них есть сведения. Я не знаю, здесь бываю наездами, я в Резерве Ставки. Не доверяют, видимо. – Надев папаху, генерал вышел.

В гостинице Баранов пошептался о чем-то с Сашей Архипцевым. Тот соорудил стол, разлил водку в четыре стакана, разложил черный хлеб с немецким копченым шпиком. Один стакан накрыл черным хлебом с салом.

– Василь Иваныч, вставай, помянем! – сказал генерал, похлопав Василия по плечу.

– Земля ему пухом и вечная память!

Уже в шесть тридцать утра в дверь постучали, принесли телефонограмму от Зальцмана. Он прислал машину из НКТП, требовалось выехать на станцию Ржевская, у Рижского вокзала, получить там танк и перегнать его в Измайлово, на площадку возле стадиона. Москву Василий не знал, карт не было. Связи – тоже. Я лишь примерно догадывался, как туда можно попасть с Рижского вокзала. Оказалось – не так далеко, расспросили железнодорожников. В Ржевской стоял «именной» танк, закрытый брезентом, и маленькая теплушка, в которой находился Федор Евграфович, Ваня Сафонов, Серега Томин, мехвод, и Володя Ртищев, стрелок-радист. Их вчера, с криками «давай-давай», погрузили на платформу, прицепили одних к паровозу, и всю ночь гнали «литерным», с единственной заменой паровоза в Бологом. Сползли на грешную землю, пересекли многочисленные пути и оказались через несколько минут за окружной железной дорогой. Справа находилась получаша стадиона, на поле которого с самого утра бегали красноармейцы и кололи чучела. Слева каких-то семь недостроенных зданий, восьмое стояло на правой стороне шоссе. Впереди справа, за забором, строилось что-то грандиозное, но там не было ни души, стройка явно «заморожена». Башня была развернута, орудие лежало на моторном отсеке. Всех разморило, когда поднялось солнце и нагрело броню. Разбудил стук по броне, внизу стоял Зальцман в танкистской куртке, в руке монтировка, которой он колотил по борту.

– Че стоим? Не доехали! Заводи, давай за мной! – Он сел в свою машину и тронулся по шоссе.

За забором стройки был поворот налево, а там между двумя холмами виднелись знакомые очертания танковой директрисы.

– Башню расчехлить, сдать назад вон к тому гидранту, через полчаса танк должен сверкать, как котовы яйца. Задача ясна?

– Есть, товарищ генерал.

– А ты, лейтенант, со мной. Знакомься, Лебедев, Иван Андрианович, первый зам начальника ГАБТУ. Все военно-техническое снабжение танковых войск сейчас на нем. Так сказать, представитель заказчика.

Этот генерал вчера рассматривал наши ТМР.

– Добрый день, лейтенант. Я попросил товарища Зальцмана озаботиться доставкой сюда ваших машин. Что у вас есть по ним, кроме фотографий?

– Полностью весь комплект чертежей сейчас в техотделе НПСЗ. У меня сохранились только эскизы и расчеты.

– Давайте сюда. И фотографии тоже. Где делали гидроцилиндры?

– На Кировском заводе, там есть струйная установка для хромирования.

– Отлично! Все-таки ваша, Исаак Моисеевич, а отказывались! Так, вопрос, лейтенант! Финны применяли и применяют каменные надолбы, как с ними бороться? Эта машина справится?

– Не пробовали, товарищ генерал. Торопились и испытывали ее только на те препятствия, какие были у Желкуна. Мне кажется, что каменные требуется выдергивать вертикально, как зубы, а потом отваливать в сторону тралом.

– Как сделать?

– Поставить сюда телескопический кран с захватом, поворотный, вместо башни, естественно с усиленным погоном и узлом крепления. – Василий нарисовал над танком стрелу и клещевой захват.

– А противник? Бить же начнет по тросам.

– А тросов не будет, гидравлика с бронированным штоком. Вне обстрела, башнер сможет работать снаружи. Второй пост – чисто внутренний. Я еще конкретно конструкцию не рассматривал, но общее представление об этом есть. В общем, это кран, бульдозер, трал и, затрудняюсь сформулировать название, в общем, рука такая, которая может хватать, дергать, ломать и крутить объект, производить с ним различные манипуляции.

– Во-во, манипулятор. Так и назовем. Мы разградитель доставили, правда, разобрать пришлось, но еще ночью начали сборку. Пойдемте, посмотрим полигон для испытаний, который воссоздает финские укрепления под Выборгом. Яков Николаевич вечером доложил о ваших успехах товарищу Сталину, он сегодня прибудет сюда для ознакомления с техникой.

Быстро ребята закрутились! Видать, хорошенький пендель получили! Волшебный! Забегали, как тараканы, у гнезда которых сорвали доску и туда проник яркий свет. Однако машину они выбрали с умом, надо отдать должное. На этой машине мы меняли коробку, ставили с мультипликатором. Двенадцать передач вперед и четыре назад. Полигон построен давно, наверное, в сороковом, земля плотная. Группа саперов устанавливает квадратно-гнездовым способом деревянные ящики с противотанковыми минами между надолбами. Много колючей проволоки, заграждение – что надо! Придется попотеть. Сходили, посмотрели на сборку разградителя, там все в порядке. Заговорили и о Н2П, который подвел дивизию на Луге.

– Так как КВ-3 пошел в серию, то есть необходимость изменить грузоподъемность Н2П до ста тонн как минимум. И сделать это можно, только вместо открытых понтонов и мостового настила надо возить понтон, верхняя часть которого и есть настил. Вот, примерно так. – Я нарисовал сложенный и разложенный понтон ТМП. – Делать можно как одноколейный, так и двухколейный мост, но четко из четырех секций с водонепроницаемыми переборками. Ну, то есть готовое судно. Которое достаточно сложно потопить, а в случае сильных повреждений – просто заменить понтон другим. Либо часть его. Катера, которые будут обслуживать переправу, снабдить мощными компрессорами, чтобы выдувать воду из пробитых понтонов.

Генерал забрал наброски, но тут начали подъезжать «гости», и ему стало не до разговоров с лейтенантом. Начиналось действо, название которому: «показуха». Впрочем, мины прикапывали настоящие, так что давайте называть это своим словом: «войсковые испытания». Вместе с Федоренко приехал Баранов, но, немного поговорив с представителями ГАБТУ и другими генералами НКО, подошел к выставленным двум машинам его дивизии. Серегу Томина генерал услал в палатку и, когда приехали кремлевские машины, встал в строй экипажей танков, сняв фуражку и надев шлемофон. Он сегодня за командира. Василию досталось прежнее место мехвода. «Серые плащи» вначале окружили столик, на котором ГАБТУ что-то разложило. Затем все переместились к выставленным на треноге бинокулярным трубам большого разрешения. Осматривали полигон и инженерный «уголок». В полукапониры поставили самые мощные противотанковые орудия: пушку Ф-22 и 85-мм зенитку 62-К. Так что испытания проводят серьезные и, кажется, с «подопытными кроликами». После этого «серые плащи» и их охрана, в сопровождении деятелей из ГАБТУ, двинулись к танкам.

– Здравствуйте, товарищи танкисты!

– Здрав желам, тащ Сталин.

Несмотря на то, что нас всех представили, никакого интереса к нам лично никто из присутствующих не проявил. Внимательно осматривали танк и машину разграждения. С ответами на вопросы вождя мучился только генерал-майор Лебедев. Остальные об этих двух машинах мало что знали, разве что Зальцман.

Так, «подопытных кроликов» не будет! Приказано поставить машину у начала инжгородка и покинуть ее, укрывшись в блиндаже. Пушки произвели четыре выстрела, которые успешно срикошетировали от ножа трала. Василий сам сел на место водителя после осмотра трала командованием. Он уже видел тот путь, который предстояло проделать: если пойти под небольшим углом, то «камешки», которые стоят самыми дальними, удастся взять на края «ножа» и выковырять их из земли. Быстро переключившись и набрав скорость, он подскочил к началу заграждения, тормознул перед ним и перешел на пониженную передачу, включив демультипликатор. Двигатель взвыл на полных оборотах, заглушая даже звуки подрыва противотанковых мин под тралом. Плавно, в несколько приемов, вышел на намеченный путь и успешно выворотил из земли два ряда надолбов. Затем обратил внимание, что трал приподнялся, сдал чуть назад, и не напрасно! Одну мину трал пропустил. Переключился вперед и вышел из каменной ловушки, подъехал к капониру и воткнул в него нож трала. Запросил по радио:

– Снести? Для красоты?

– Оставить! Влево и на исходную.

Затем Евграфыч и Василий показали класс стрельбы по появляющимся мишеням. В заключение разнесли танк Т-IV. На этом месте дали отбой, и приказ возвращаться на исходные. Когда прибыли на место, то ни «серых плащей», ни их машин на полигоне не оказалось.

– Что? Напрасно землю рыли? – просил Василий у Баранова.

– Какое напрасно! Тут такой цирк был! «Сам» обещал всех за одно место над землей подвесить, если у РККА не будет этих танков и тралов!

В тот же вечер Баранова вызвали в Кремль. Несмотря на протесты со стороны Зальцмана, Баранов забрал с собой и Василия, и оба танка к новому месту службы. Он был назначен начальником АБТУ Ленинградского фронта и командующим 1-й ударной танковой армии, формирование которой было намечено проводить за счет мощностей ленинградских танковых заводов и Ленинградского УАБТЦ.