Глава 9

ПОСТПРОДАКШН, ДУБЛЬ ДВА

Мне нравился записанный звук, все натуральные шумы с мест съемок: я не собирался их убирать. К тому же на сведение всего положил чертовски много труда. Он сказал, что лучше ничего не переделывать, потому что «ты хотел, чтобы все звучало офигенно естественно! Не нужно вычищать материал, если только нет желания избавиться от такого офигенно натурального звука!». Джимми забавный. Я проводил его в аэропорт и вернулся домой.

Стефани прислала по факсу статью про меня, которую в воскресенье опубликует LA Times. Вроде неплохая, хотя моя история выглядит странной, даже фантастической. «Он так сильно хотел сделать фильм, что отдал свое тело на нужды науки, чтобы заработать на съемку. Написал сценарий, находясь в научной лаборатории, где впоследствии встретил человека, который сыграл главного злодея». Когда читаешь все вместе, складывается представление, что я какой-то чокнутый. Разве я чокнутый?

Роберт Ньюман говорит, что пока все идет отлично и будет только лучше.

Роберт Ньюман сообщил, что поступает очень много звонков с отличными отзывами о статье.

Стоял около лифта в гостинице Лос-Анджелеса, и посыльный спросил, не я ли Роберт Родригес, — он видел ту статью в LA Times.

Звонили Марк Уийман и Роберт Ньюман: поговорить насчет моих суточных. Еще Крис из офиса Стеф, тоже по этому вопросу. Все пытаются выяснить: что будет, если я не потрачу 2 тысячи долларов, выделяемые на неделю (без учета стоимости арендуемой машины и перелетов). Оставлю себе? А что, если превышу затраты? Придется платить? Хотя вряд ли я смогу потратить больше 2 тысяч долларов — это по 285 в день. Номер в гостинице Marquis стоит 185 долларов. Мне нравится Westwood Marquis, и если обязательно надо тратить все деньги, я буду жить там, но если остаток могу оставить себе, то, пожалуй, поселюсь в Howar Johnson. У меня девять сестер и братьев, сами понимаете. Мне сказали, что никто никогда раньше не задавал такого вопроса. Большинство просто тратили все деньги — отрывались.

Стеф говорит, что завтра желательно приступить к монтажу фильма.

В 10:30 поехал в Columbia. Джимми Хонор познакомил с редактором-монтажером Джорджем Хайвли, и я заценил нашу монтажную комнату. Джордж обычно занимается монтажом кинолент для выхода на телеэкран и показа на авиалиниях.

Познакомился с Барри Джозефсоном. Он попросил поделиться секретом — как я смог так дешево снять «Эль Марьячи».

Мы с Хайвли просмотрели ленту заново и отметили много повторяющихся кадров. Я объяснил, что даже не задумывался об этом, потому что не собирался делать копию для кинотеатров — монтировал все на магнитной пленке. Для продажи на испанский видеорынок мне нужен был 90-минутный фильм, и я его немного растянул с помощью этих повторяющихся кадров. Теперь эти 90 минут фильма не нужны, поэтому желательно убрать одинаковые кадры. Так фильм легче адаптировать, и он станет более плотным, чему я буду только рад. Я бы вообще сократил фильм до 75 минут, чтобы он пулей пролетал. Завтра посмотрю пробу на большом экране.

Пришла девушка, чтобы отвести меня в новый офис, находящийся в какой-то пристройке. Он оказался очень клевым. Осмотревшись, я уже собирался садиться за стол, как девушка сказала: «Нет, здесь будет сидеть помощник. Ваш офис вон там». Она открыла дверь, и моему взору открылся еще больший — в общем, классный кабинет. Он был наполнен техникой: факс, телефон, магнитофоны, мониторы и т. п. Это все так странно. Что я со всем этим буду делать в офисе? Мое желание — все время проводить в монтажной комнате. Да и зачем мне помощник?

Съездил в ICM поговорить с агентами. Дэвид и Роберт сказали, что с Tri­logy все складывается отлично.

Монтажная — это место, где редактируются версии фильмов для телевидения и авиакомпаний. Сейчас там на столе перечень того, что нужно убрать из фильма «Громовое сердце», и Джордж пробегался по нему, разговаривая по телефону. Забавно было слышать, как этот господин чуть старше 60 живенько перебирает ругательства типа «хренов ублюдок, сукин сын, долбаный вопрос, херов коп, воинствующий урод, говнюк…»

Мы прослушали звуковую фильмокопию на 35-миллиметровой магнитной ленте, которую они записали с моего ¾" оригинала. Звучало нормально. Теперь можно смонтировать копию для кинотеатров так, чтобы изображение совпадало с оригиналом, а затем просто наложить звуковые дорожки из него же. Будет просто кошмар, если придется заново сводить весь звук с оригинальных аудиокассет. На это уйдет целая вечность.

После обеда была готова 35-миллиметровая копия для большого экрана. Это просто моя 16-миллиметровая кинопленка, переведенная на 35 мм. Мы отправились в просмотровый зал — оценить. На большом экране фильм выглядел совсем иначе: цвет был гораздо богаче, картинка просто огромная. Я так привык к версии на видеокассете, что просто не верил глазам.

Познакомился с продюсером Арнольдом Копельсоном («Взвод»). Поговорили о том, как я снимал «Эль Марьячи», во сколько он мне обошелся и о других моих идеях. Арнольд расстроился, что не удалось заполучить права на оригинал. Ему понравились мои истории о создании фильма: по его мнению, и Карлос, и девушка великолепны. Поинтересовавшись, когда заканчивается мой контракт, он пообещал, что попытается забрать меня у Columbia.

Сходил в компьютерный магазин и купил программу Final Draft для написания сценариев.

Не собираюсь торчать здесь и смотреть, как Джордж монтирует. Мне нужна отдельная монтажная комната. Никто не знает фильм лучше меня: так мы сэкономим кучу времени. Он сказал, что эта монтажная принадлежит профсоюзу, и я не имею права в ней работать, поэтому никто не должен об этом знать — иначе поступят жалобы. Ну, отлично. Знаете, мне наплевать на всякие профсоюзы, а вот то, что придется торчать здесь три месяца ради монтажа, который можно завершить за три недели, мне действительно не все равно.

Пока Джордж после обеда ходил в банк, я решил поговорить с Джимми Хонором. Пожаловался, что он заставляет меня работать с членами проф­союзов, привыкшими убивать целый год на редактуру телеверсии одного фильма, и сказал, что не намерен попусту тратить так много времени. Рассказал, что за неделю мы смонтировали всего лишь одну минуту фильма, и предложил свой способ. Джимми согласился, что с этим надо что-то делать. Он вызвал Джорджа, мы все обсудили втроем и решили придерживаться моего плана. Так что теперь у меня есть своя монтажная комната. Знакомьтесь: мистер младший монтажер.

В мой день рождения приехала Элизабет — просто навестить. Мы со Стефани Эллин и Митчем отправились пообедать в Ivy. Под конец вечера они вручили подарок от них двоих и Марка Кантона: проигрыватель Sony Laserdisc!

После обеда мы с Лиз поехали в магазин Tower Records и купили лазерный диск с «Чужими» в подарочной упаковке, выпущенный ограниченным тиражом.

На обложке «Таксиста» процитированы интересные и забавные слова Скорсезе. «Съемка фильма — это самый ужасный опыт. Целый день люди задают тебе вопросы, вопросы и еще вопросы… Целый день: чем вы хотите перекусить? Какого цвета должна быть эта шляпа?..» Вот поэтому «Эль Марьячи» было так весело снимать! Неудивительно, что никто никогда ни о чем меня не спрашивал, — у меня просто не было команды. Все, кто видит фильм, думают, что я проделал невероятную работу, снимая все в одиночку. Кажется, что для съемок без группы требуется больше денег и труда, но все как раз наоборот.

Когда я занимался монтажом, позвонил Карлос. Он приехал разведать, как идут дела. До студии добрался выжатый как лимон — 19 часов без перерыва за рулем. Побил наш прошлый рекорд. Приехал — и ушел спать. Позже, когда Карлос проснулся, мы посмотрели «Круто сваренных». Очень бодрящий и освежающий фильм. Сразу же захотелось снимать вторую часть «Эль Марьячи».

Я монтировал так быстро, как только мог, а все остальные недооценивали этот проект. Они видели, что фильм снят всего лишь за 7 тысяч долларов и считали, что его очень легко отредактировать. Но в этом 90-­минутном боевике было использовано более 2 тысяч кадров! На монтаж придется потратить приличное количество времени.

Сходил к Стеф: поговорили о задержках в работе. С этого дня по любым вопросам могу обращаться прямо к ней, она будет все разруливать. Монтировал до половины девятого вечера.

Пришел новый помощник монтажера. Его зовут Крис, он из Техаса. Как оказалось, окончил Университет Остина в 83-м году.

Попытался попасть в соседнюю комнату на пробный показ «Дракулы», но не пустили, потому что он был специально организован не для работников киноиндустрии.

Сегодня я получил свой комплексный контракт. Наконец-то!

Мы получили расценки от людей, собиравшихся делать субтитры. Они просят 3 тысячи долларов только за расстановку субтитров (то есть определение, где какие слова должны начинаться и заканчиваться) и говорят, что на это у них уйдет три недели. Забудьте! Я сам сделаю это бесплатно и за три дня. Неудивительно, что фильмы в этом городе так дорого стоят. Три недели! Что за вздор.

Сводил музыку до полчетвертого утра. Ничего не ел со вчерашнего дня. Зашел в Fat Burger и с жадностью заглотил двойной королевский чизбургер. Меня снова тошнит. Лучше бы прекратить так питаться, но в это время все кафе и рестораны уже закрыты. Я думал, что этот город никогда не спит. Или так говорят про Нью-Йорк?

Мне очень нравилось «Море любви», и я надеялся, что он мельком увидит то, над чем я работаю. Я притворился, что монтирую сцену погони. Этого хватило, чтобы завладеть его вниманием. Он спросил, чем я занимаюсь, и я все выложил ему насчет «Эль Марьячи». Сказав своему помощнику: «Там намного интереснее», — он продолжил слушать меня. Я рассказал ему, как актеры учили свои слова строчка за строчкой и тут же забывали и что я смог снять фильм за две недели и 7 тысяч долларов именно потому, что не было команды. Он ответил: «Это все отлично, но больше никогда так не делай». Мы еще поговорили об отдельных трюках, которые я использовал, и в конце он сказал: «Возможно, мы излишне стараемся».

Мы монтировали звук до восьми вечера, заканчивая работу с шестой катушкой. Звучало ужасно. В дорожке с диалогами, которую сняли с видеокассеты, было слишком много шипения. С хорошими колонками это стало отлично слышно. Отвратительные звуки. Чтобы подготовить фильм к фестивалю, потребуется еще три недели. Кажется, домой я попаду не скоро.

Тенни, мой редактор диалогов, попросил дать послушать оригинальные записи с аудиокассет. Мы проиграли их в кабине звукозаписи, и звучали они великолепно. Черт возьми. Он говорил, что придется проделать огромную работу, чтобы сначала подобрать все оригинальные слова, а потом свести их вручную, но это того стоит. Звучать все должно намного лучше. Будет трудно. И все это ради нескольких показов на кинофестивалях? Оно в самом деле того стоит? Я сказал, что подумаю.

Просмотрели субтитры. Не могу поверить, что люди, занимающиеся ими, сделали так много ошибок в словах, хотя я предоставил им все переводы с правильным написанием. Не хочу даже думать, как плохо все бы вышло, если бы я заплатил тем парням 3 тысячи долларов за перевод и расстановку. Невероятно.

Звонил Даг Тейлор, рекламщик, и сказал, что ненавидит меня за то, что я осуществил его мечту — снял фильм. Он не мог поверить в это, был очень удивлен, поздравлял меня и все такое.

Студия хочет, чтобы я поправил звук. Перевод с пленки ¾" не пойдет для кинотеатров, поэтому надо стиснуть зубы и записать весь звук с оригинальных аудиокассет на 35-миллиметровую магнитную пленку, а затем синхронизировать с копией фильма для большого экрана. Снова придется прослушивать дубли и находить нужные. Но и это еще не все: я не раз нарезал слова из разных дублей, чтобы получить полноценную фразу или предложение. Делать все это на слух — полное самоубийство. К тому же я никак не отмечал используемые дубли, и теперь вынужден сделать журнал с пометками, чтобы позже разобраться, какие слова куда идут. Плюс надо переносить все звуковые эффекты и фоновые шумы, сводить, находить нужную музыку, монтировать, снова сводить… А самое худшее, что никто мне не поможет. Даже если они дадут кого-нибудь, он не сможет во всем этом разобраться. Я единственный, кто хотя бы отдаленно знаком со звуковым материалом, поскольку лично монтировал его в самый первый раз. Так что снова выполняю работу в одиночку. Если кто-нибудь возьмется за это дело, оно обойдется в целую кучу денег.

Сижу в монтажной. Тут огромное количество цифровых магнитофонов, магнитофонов для 35-миллиметровой пленки, отовсюду торчат соединительные кабели, и тут есть я со своим маленьким кассетным Marantz, присоединенным к 35-миллиметровому аппарату. Парни, работавшие там, спрашивали: «Что ты делаешь? Временный саундтрек?»

«Нет, — отвечал я им, — это мой финальный саундтрек, а на Marantz я когда-то записывал все диалоги, звуковые эффекты и музыку». Они так прикалывались надо мной…

1 доллар и 30 центов за один субтитр и 70 долларов за один рулон кинопленки. Все обойдется меньше чем в 1 тысячу долларов. Самую дорогую часть работы я выполнил сам и сэкономил Columbia больше 3 тысяч долларов только на субтитрах. Но никому до этого нет дела, эти студии привыкли тратить деньги, словно завтрашнего дня не существует. Забавно, но когда создаешь свой фильм и монтируешь его на магнитной пленке, то все, что тебе нужно для создания субтитров, — какой-нибудь паршивый генератор символов, который можно достать на местной телестудии.

Монтаж прошел быстро. У меня было не так много записей, и мы до­шли до середины третьей катушки. Звукорежиссер спросил, почему вся музыка записана на одной дорожке. Я ответил, что использовал монозвук. Он сказал: «Нет, я не это имел в виду. Обычно каждая песня записывается на отдельной дорожке, а у тебя они все вместе, хотя там слышны затухания и усиления звука». Я делал все очень дешевым способом. Вместо размещения каждой песни на своей звуковой дорожке я просто ставил их впритык друг к другу и делал затухания и усиления, стирая магнитную дорожку бритвой, придавая ей форму, напоминающую стрелу.