ЭПИЛОГ

Миновало три года. И снова надо мной купол палатки, в иллюминатор заглядывает луч незаходящего полярного солнца и тихо скребется поземка в кирзовую стенку. Я снова на льдине, снова в роли врача и на этот раз - завхоза, должности столь же ненавистной, как и прошлая - повара. Теперь нас именуют "Северный полюс-3", на станции 17 человек и среди них трое по незабываемому дрейфу "СП-2" - радист Костя Курко, шифровальщик Саша Дмитриев и механик Михаил Комаров. Мы уже два месяца как обосновались в нашем новом ледяном лагере и с нетерпением ждем главной новости: сообщения геофизиков о прибытии льдины на Северный полюс. Однако новость, услышанная нами, была еще более удивительной.

-  Доктор, - раздался за стенкой палатки голос радиста Лени Разбаша, - Константин Митрофанович просит срочно зайти на радиостанцию.

Я было встревожился и, быстро одевшись, примчался к радистам, на ходу прикидывая, что там могло приключиться. Я едва переступил порог радиостанции, как Саша Дмитриев, сидевший рядом с Курко вскочил на ноги.

-  Виталий, - радостно воскликнул он, - наша льдина отыскала нас. Представляешь? Масленников во время ледовой разведки ее неожиданно обнаружил. Жаль только, сесть ему не удалось. Как назло, по соседству не оказалось ни одного порядочного поля.

Действительно, летчик Виталий Масленников, совершая полеты в районе Полюса относительной недоступности, где была высажена, одновременно с нашей, дрейфующая станция "Северный полюс-4", обнаружил среди льдов, всего в 300 километрах от нее, палатки никому не ведомой экспедиции. Ошеломленные открытием, они прошли бреющим полетом над льдиной и лишь тогда поняли, что это остатки нашей доброй "СП-2".

Немедленно было принято решение высадиться на нее. И это было не только ностальгическое любопытство. Для ученых крайне важно было обследовать состояние льдины, узнать, насколько изменилась ее поверхность, что произошло с ледяными валами, сокрушившими лагерь, какие превращения претерпела льдина за три прошедших года. Однако и второй полет не принес успеха. Ни третий, ни четвертый. Льдина словно сквозь землю провалилась.

6 июня 1954 года с дрейфующей станции СП-4 поднялся вертолет Ми-4 и взял курс на север, туда, где летчик Лебедев обнаружил льдину, покинутую три года назад зимовщиками станции "СП-2". Вертолет уже в воздухе часа полтора, как вдруг командир машины В. Е. Мельников, обернувшись, крикнул в открытую дверцу пилотской:

-  Внимание! Вижу по курсу сомовскую льдину.

Все приникли к иллюминаторам.

Вертолет сделал круг над лагерными руинами и опустился неподалеку от фюзеляжа-кают-компании. Первым выпрыгнул на лед Иван Григорьевич Петров. Под лучами незаходящего полярного солнца все вокруг искрилось и сверкало.

-  Вот это и есть наш старый лагерь, - сказал дрогнувшим голосом Ваня, пытаясь смахнуть набегающие слезы.

Все молча столпились вокруг, понимая, сколь волнительна для него эта встреча с прошлым. Первым молчание нарушил Александр Гаврилович Дралкин. Почти четыре года назад он вместе с Сомовым высадился на эту льдину, ставшую надолго островом жизни для маленькой группы зимовщиков.

-  Давай, Григорьевич, поделись с нами своими воспоминаниями, - сказал он, оглядываясь по сторонам.

-  Вот это и есть наш старый лагерь, где мы едва не погибли в феврале пятьдесят первого. А вон и наша палатка, в которой мы жили вместе с Гурием Яковлевым Много месяцев. - И он показал рукой на сооружение, напоминавшее огромный диковинный гриб. Ножкой ему служил полутораметровый толстый ледяной столб, а шляпкой - выгоревший добела купол палатки. Еще два таких же "гриба" возвышались неподалеку. Видимо, брезент и шкуры, устилавшие пол, препятствовали таянию, в то время как лед вокруг палаток расплавился под лучами солнца.

-  А вот это - наша кают-компания, где мы провели немало веселых часов. Это все, что осталось от самолета Осипова, разбившегося осенью 1950 года.

-  Как же вам удалось перетащить такую махину? - удивленно спросил штурман Н. Г. Черногорский.

-  Так у них же автомобиль был, - сказал Дралкин.

-  К сожалению, Александр Гаврилович, наш газик мирно покоился в сугробе.

-  Неужели вы своими силами приволокли такую груду металла? Это же надо, - сказал Мельников, покачав головой. - Наверное, от аэродрома до лагеря расстояние не меньше полутора километров.

-  Точно полтора километра, - подтвердил Петров.

-  Ну богатыри, - восхитился Мельников. - Только за одно это вам надо памятник поставить.

-  Да уж какой там памятник. Разве что этот курган, - показал он пальцем на ледяной холм, возвышавшийся неподалеку от фюзеляжа. - Это все, что осталось от вала, который едва не отправил нашу станцию в преисподнюю.

Глядя на эту мирно сверкающую голубизной восьмиметровую громаду, трудно было представить, что она двигалась, грохотала, сокрушая все на своем пути. Льдины, образовавшие вал, обтаяли, спаялись, образовав единый монолит.

-  А где же ваши знаменитые трещины, расколовшие льдину на части? - спросил Дралкин, осматриваясь по сторонам.

-  Ума не приложу, - сказал Петров. - Одна, самая широкая, была здесь, рядом с нашей рабочей палаткой, и разорвала ее пополам. Другая образовалась вон там, неподалеку, за палаткой гидрологов. Видите, на ее месте остался лишь небольшой холмик?

-  Я думаю, - сказал Дралкин, - они смерзлись, а затем в процессе таяния сровнялись с окружающим льдом. В общем, гляжу я, ваша станция ни дать ни взять настоящий арктический музей среди льдов.

-  Давайте, ребята, тащите бур. Интересно, насколько изменилась толщина льдины за эти годы?

Когда бур принесли, Ваня первым взялся за его ручки. Сантиметр за сантиметром стальное жало вгрызалось в лед. Когда наконец оно коснулось воды, Петров опустил ледомерную рейку в лунку и присвистнул от удивления.

-  Вот это да! Как было три метра, так и осталось три.

-  Вот вам яркий пример равновесия в природе, - сказал Дралкин. - Сколько стаяло сверху под лучами солнца, столько и наросло снизу. Так что научный факт омоложения льда можно считать доказанным.

Побродив по лагерным руинам, Ваня с горечью убедился, что, кроме фюзеляжа, трех палаток-грибов да холмика на месте гидрологической палатки, больше ничего не осталось. Исчез даже сломанный столб ветряка и деревянные стеллажи, на которых хранились продукты.

-  Может, навестим наш последний лагерь? - предложил Петров. - Там, возможно, тоже что-нибудь сохранилось.

Но поиски оказались безуспешными. То ли льдину сломало новым торошением, то ли унесло ее в неизвестном направлении. Пока ученые обследовали льдину, штурман вертолета уловил момент, когда солнце, вырвавшись из объятий лохматых облаков, явило свой огненный лик, и, определив его высоту, вычислил координаты льдины: 73° северной широты и 176°65' западной долготы. Взглянув на эти цифры, Петров даже присвистнул от удивления. Продрейфовав четыре года, льдина, описав гигантскую окружность, вернулась почти на то самое место, откуда начались ее скитания.

В общем, все возвращается на круги своя. И лишь наше последнее пристанище - лагерь № 2 бесследно исчез в океане вместе с останками палаток, снежными домиками и двойником Миляева, склонившимся к теодолиту.