Глава IX НОВАЯ КАЮТ-КОМПАНИЯ
Наша старая палатка, верой и правдой служившая нам восемь месяцев кают-компанией, совершенно обветшала. Солнце и ветер, пурга и дожди доконали ее окончательно. Самые героические усилия согреть ее пропадали впустую. Тепло уходило сквозь поредевшую ткань тента, как вода через сито. Потерпела неудачу идея утеплить ее толстой снежной обкладкой. Она полностью лишала палатку вентиляции, и достаточно было включить газовые конфорки и запалить паяльную лампу, как помещение наполнялось запахами смеси газа, бензина и подгоревшего мяса. Это привело к тому, что кают-компания утратила свое неоценимое значение станционного клуба, куда по вечерам все собирались посидеть в тепле, посудачить, обменяться заботами, выслушать советы друзей.
Все началось в один из холодных ноябрьских вечеров. Свирепая пурга сотрясала стенки палатки, и ее холодное дыхание проникало внутрь, заставляя запахивать шубы.
- А что, Макарыч, - сказала задумчиво Сомов, постукивая привычным жестом мундштуком папиросы о стол. - Может, нам попытаться использовать фюзеляж самолета под кают-компанию?
- Идея хорошая, но, пожалуй, неосуществимая, - сказал Никитин. - Боюсь, что такую махину, а в ней, наверное, тонн двадцать пять, а то и больше, нам не дотащить до лагеря. Вот если бы газик был на ходу - тогда другое дело.
- А почему двадцать тонн? - возразил Комаров. - Нам же не нужно волочить в лагерь весь самолет. Крылья и хвост обрубим, и будет все в ажуре.
- А сколько останется этого ажура? - оживился Сомов.
- Думаю, тонн десять-двенадцать, не больше. Но зато кают-компания будет блеск. А доктору такой камбуз соорудим, что он поллитрой не отделается.
Идея новой кают-компании заразила всех, и мы готовы были прямо сейчас мчаться на аэродром для ее осуществления.
Наутро, наскоро перекусив, все двинулись толпой на аэродром, весело обмениваясь планами по благоустройству будущей кают-компании.
Пурга поутихла, но из низких туч продолжал валить густой снег. Увязая в сугробах, спотыкаясь о невидимые в темноте ропаки, мы наконец добрались до аэродрома. За грудой торосов показались самолетные останки. Печальное это было зрелище. Полузасыпанный снегом самолет лежал, наклонившись на правый борт. Правый двигатель, сорванный страшным ударом, откатился в сторону. Край плоскости обломился, и из него, словно скрюченные пальцы, торчали лонжероны.
Щетинин скептически осмотрел самолетные останки и мрачно заметил, что тащить за полтора километра такую громадину нам не под силу.
- Ну что ты, Ефремыч, разнюнился, - сердито сказал Комаров, - что нам, впервой грузы ворочать? Справимся и с этим.
- Ох, братцы, - мечтательно вздохнул Гудкович, - зато представляете, какая у нас шикарная получится кают-компания. Крепкая, надежная, теплая. Да ей никакая пурга будет не страшна. Стенки обтянем брезентом.
- А на них развесим картинки из "Огонька". Там такие красавицы. Закачаешься, - подхватил Дмитриев.
- Кто о чем, а вшивый все про баню, - не удержался Комаров.
- Да бросьте вы цапаться, - сказал Никитин укоризненно.
- Кончай травить, - сказал Комаров, - пора работой заняться. Делов там непочатый край. Надо, Михалыч, перво-наперво кабину от снега очистить. Намело там под самую крышу.
- Что ж, Михаил Семеныч, тебе и карты в руки, - сказал Сомов. - Давай командуй.
- Есть командовать! - по-военному отрапортовал Комаров. - Значит, все берите лопаты и освободите кабину от снега, а я, Михаил Михалыч и Макар Макарыч займемся плоскостями. Их надо напрочь отрубить. Так легче фюзеляж перетаскивать будет.
Но забраться на плоскости и удержаться на их обледенелой поверхности оказалось делом невыполнимым. Выход подсказал Никитин, предложив подкатить к плоскости пустые бензиновые бочки в качестве подмостков. Сказано - сделано. Крылорубы, вооружившись топорами, предусмотрительно захваченными Комаровым, взобрались на бочки и вонзили топоры в обледеневший дюраль. После четырех часов изнурительной работы удалось одолеть лишь сантиметров сорок.
Тем временем кабину удалось очистить от снега. Уставшие работяги расселись на снегу, попыхивая папиросками.
- Ладно, друзья, пора кончать. На сегодня достаточно, - сказал Сомов, видя, что все выбились из сил. - Завтра доделаем.
Но завтра растянулось на четверо суток. Наконец обе плоскости шлепнулись на снег. За ними последовал хвост.
- Теперь попробуем сдвинуть самолет с места, - сказал Комаров.
Мы облепили длинную металлическую сигару со всех сторон, как муравьи упавшую ветку. Но сколько мы ни тужились, фюзеляж словно прилип ко льду и не поддавался нашим усилиям.
- Пожалуй, надо сперва брюхо подчистить, - сказал Петров и, схватив лопату, полез под самолет.
Проинспектировав работу, Комаров заявил, что теперь полный порядок и можно еще раз попытаться сдвинуть махину с места.
Мы снова навалились и, сдвинув фюзеляж метров на десять, повалились на снег обессиленные. А ведь впереди предстоял, даже страшно подумать, полуторакилометровый путь через заструги и сугробы.
- Да такими темпами мы аккурат дотащим самолет в лагерь только к концу дрейфа, - буркнул Курко, сердито сплюнув.
- Давайте сядем да помозгуем. Может, и найдем какой-нибудь выход, - сказал Никитин.
Мы расселись кружком. Кто-то зажег фонарик, и его луч заскользил по лицам, выхватывая из темноты то заиндевелую бровь, то поседевшую от изморози бороду, то поблескивающие из-под капюшона глаза.
- Может, откажемся от этой зряшной затеи? - сказал Петров, яростно растирая замерзший нос.
- Эврика! - вдруг радостно воскликнул Гудкович. - У нас же есть нарты.
- Блестящая идея, - усмехнулся Яковлев, выковыривая сосульки из бороды. - Только тут одними нартами не обойдешься. Тут целый санный поезд нужен.
- Да не требуется никакого поезда, - отпарировал Гудкович. - Мы просто уложим передок самолета на нарты, а сзади будем подталкивать.
- Ай да Зямочка. Вот умница! - радостно отозвался Комаров. - И как это такая простая мысль мне самому раньше в голову не пришла?
- По-моему, предложение Гудковича - отличный выход из создавшегося положения, - сказал Сомов. - Только давайте отложим ее осуществление до завтра.
Возражений не последовало, все так устали, что буквально валились с ног.
Наутро Курко приволок в палатку-мастерскую длинные чукотские нарты и вместе с Петровым принялся за ремонт: заменил сломанные колышки, тщательно связал медным проводом и сыромятными ремнями деревянные детали рамы, проверил и укрепил в гнездах каждый копыл. Для проверки на прочность нарты пару раз приподняли и бросили на пол.
Удовлетворенные результатами "технических испытаний", ремонтники выволокли нарты из палатки и перевернули их вверх полозьями. Затем Курко, вооружившись полотенцем и кастрюлей с водой, принялся за процедуру "войданья": намочит полотенце водой, проведет пару раз по полозу, а сорокаградусный мороз мгновенно превращает воду в лед. Он повторял эту операцию до тех пор, пока оба полоза не покрылись толстой, ровной ледяной пленкой. Теперь можно было отправляться на аэродром. Нарты легко скользили, оставляя на плотном снежном покрове две едва видимые дорожки.
Первая попытка водрузить самолетный нос на нарты кончилась неудачей. Даже лишенный плоскостей и хвоста, обледеневший фюзеляж оказался неимоверно тяжелым - примерно по тысячи килограммов на брата.
- Сюда бы не нас, хлюпиков, а пяток штангистов-тяжеловесов, - посетовал Яковлев, утирая вспотевшее лицо.
Да, наверное, каждый из нас втайне пожалел, что ранее не прислушался к совету Амундсена. "Первое условие, чтобы стать полярным исследователем, - писал знаменитый полярник, - это здоровое, закаленное тело... Всем своим удачам я обязан, главным образом, тщательной тренировке моего тела, а также суровым годам ученья, предшествовавшим моему знакомству с действительностью полярной пустыни".
- Постойте, ребята, - вдруг сказал Комаров, потирая ноющую поясницу. - Чего это мы зря корячимся? Давайте раскопаем снег под носом самолета и всунем туда нарты.
Сказано - сделано. Мы прокопали под носом фюзеляжа глубокую траншею и, подсунув под самолетное брюхо толстые доски, чуть приподняли его. Воспользовавшись моментом, Комаров быстро пропихнул парты в образовавшуюся щель.
Мы отпустили рычаги, и нос фюзеляжа опустился на нарты, жалобно заскрипевшие под его тяжестью. Заскрипели, но выдержали, не развалились.
- Ну, полдела сделано, - прокомментировал Миляев, - как при изготовлении масла из говна. Мазать можно, а есть нельзя.
- Ну, Николай Алексеевич, - укоризненно сказал Сомов, - вы и остряк. Только, думаю, мы и вторую половину дела одолеем.
После короткого перекура шестеро впряглись в собачьи постромки, а четверо стали у хвостовой части фюзеляжа.
- Ну как, бурлаки, готовы? - спросил Сомов.
- Готовы, хозяин, - откликнулся нестройный хор охрипших от мороза голосов.
- Раз, два - взяли! - скомандовал Сомов.
Казалось, мышцы сейчас лопнут от напряжения. Но нарты стронулись с места и, ускоряя ход, заскользили по насту. За один присест мы преодолели метров тридцать и, обессиленные, повалились на снег. Второй рывок оказался еще более успешным. Теперь уже даже самые убежденные скептики перестали сомневаться в успехе нашего, казавшегося неосуществимым, предприятия.
Наконец, в последнем усилии мы протащили фюзеляж к центру лагеря и втолкнули зеленую дюралевую сигару в глубокий котлован, вырытый до самого льда по соседству с кают-компанией.
Рассевшись вокруг, мы с каким-то недоверчивым удивлением разглядывали убегающие в темноту две глубокие колеи, оставленные полозьями. Взявшись снова за лопаты, мы принялись забрасывать самолет снегом, пока усилившийся ветер, перешедший в пургу, не разогнал нас по палаткам. Но отдых был недолог. У радистов ветром повалило мачту, и Курбо прибежал за помощью. Едва передвигая ноги от усталости, мы поплелись к радиопалатке. Злосчастная мачта с оборванной растяжкой валялась на снегу. Растяжку заменили, Костя вручил все четыре своим помощникам, наказав натянуть и держать, как можно крепче, а сам вместе со Щетининым, осторожно приподняв длинный гнущийся ствол мачты, стал медленно приводить ее в вертикальное положение. И тут произошло несчастье. Курко поскользнулся, мачта вырвалась из рук и, звонко треснув, обломилась на самой середине. Ее тонкий конец, увенчанный сигнальным фонарем, воткнулся в снег и так и остался лежать, ибо на вторую попытку сил уже ни у кого не хватало.
- Ну и черт с ней, - мрачно выругался Курко. - Обойдемся пока одной. Будет время - поставим. Спасибо, бояре, за помощь.
Благоустройство новой кают-компании затянулось до середины декабря. То надо было строить новые стеллажи для имущества и продуктов, чтобы их не замело пургой, то дополнительно утеплять палатки, то гидрологам потребовалась вторая лунка для проведения пятнадцатисуточной станции. Я, как все дилетанты, считал, что приготовить лунку - плевое дело. Просверли буром дырку во льду, засунь туда заряд аммонала побольше, зажги бикфордов шнур и через считанные минуты ба-бах - и лунка готова.
Действительно, если лед был относительно тонок - сантиметров 40-60, - его можно было продолбить даже пешней, и исследуй себе океан на здоровье. Однако справиться со льдом толщиной в три-четыре метра без помощи взрывчатки было просто невозможно, и приготовление лунки превращалось в долгую, изнурительную работу. С одной стороны, она должна была быть достаточно широка, чтобы в нее проходили любые гидрологические приборы. Но, с другой - не настолько широка, а чтобы после установки глубоководной гидрологической лебедки ее можно было накрыть палаткой, иначе вода в лунке немедленно бы замерзла и все труды пошли прахом.
Поэтому лунку сначала готовили с помощью мелких взрывов, а затем доводили до нужной кондиции пешнями вручную. После этого ледяной пол палатки настилали досками, расставляли "мебель": стойки для барометров и термометров, столик для записи результатов наблюдений, стул и газовую плитку - и лаборатория для океанографических исследований была готова.
