Глава 10
Религия, культура и искусство

Монгольские завоевания и вхождение Булгарии в состав Золотой Орды оставили глубокий след в развитии религии, культуры и искусства населяющих ее народов. С одной стороны, в условиях страшного разорения страны монголами, гибели ее многих городов и сел, уничтожения и бегства населения, разделения страны на собственно булгарскую и обулгаризированно-буртасскую (будущую мишарско-татарскую) части развитие духовных начал здесь, особенно в ранние периоды нашествия, приостановилось и даже регрессировало. С другой стороны, в связи с притоком в Булгарию нового населения, в том числе из цивилизованных стран типа Армении, Средней Азии (особенно Хорезма), Саксина, а также из кипчако-половецких, монголо-киргизских и карлукских степей, духовная жизнь и духовные ценности стали обогащаться, испытывать на себе новые веяния.

Все это происходило на фоне и в условиях превращения Орды уже с самого начала в мировую империю, раскиданную на огромной территории Центральной Евразии — от Хорезма на востоке до Балкан на западе, от тундры и тайги на севере до азербайджанско-малоазийских субтропиков на юге. К тому же сама Орда, или улус Джучи, в народе, а затем и официально называвшаяся еще и «Дешт-и кипчаком», была самым теснейшим образом связана с другими монгольскими улусами, протянувшимися от Египта и Сирии до северо-восточного Китая и до значительной части Индии. Со всеми этими странами булгары были тесно связаны прежде всего благодаря активной и разносторонней деятельности своих купцов и миссионеров. Тем самым они имели возможность через эти страны заимствовать (и заимствовали) многие достижения мировой восточной (арабской, индийской, центральноазиатской и китайской) культуры.

И не только восточной, но и западной, ведь Булгария была открыта и западным странам, как ближним, типа Руси и Прибалтики, куда в массе своей бежали булгары от ужасов монгольского нашествия, так и дальним, типа Италии, Франции и даже Испании.

Примеров тому немало. Так, в 1253 г. в Булгарии, по крайней мере в Булгаре и южных ее районах, где находилась летняя ставка Батыя, побывал французский монах из Фландрии Гильом де Рубрук из ордена миронитов, посланный королем Франции Людовиком IX к монголам. Много повидав в Булгарии, он с удивлением писал: «Булгаре — самые злейшие Сарацины, крепче держащиеся закона Магометова, чем кто-нибудь другой». Действительно, булгары и в послемонгольское время оставались стойкими мусульманами-суннитами, придерживавшимися, как и ранее, мазхаб ханафитского толка. Да и монгольские, и золотоордынские ханы, начиная с Батыя, старались привлечь на свою сторону мусульманское духовенство, справедливо полагая, что это даст возможность окончательно привести в покорность гордое и непокорное население Булгарии.

Известно, что Батый — первый из ордынских ханов, хотя и оставался язычником, вернее шаманистом, уже благосклонно относился как к мусульманскому, так и к православному духовенству завоеванных Булгарии и Руси. Свидетельством этого следует считать и то, что в Булгаре, первой ставке Батыя на Волге, почти сразу же начинается воздвижение белокаменной величественной Джами мечети. Еще дальше пошел фактический преемник Батыя, его брат Берке хан, который, как считает М.А. Усманов, «еще при жизни Бату принял ислам, покровительствовал мусульманскому духовенству, а став ханом, еще более активизировал свою приверженность исламу, чем и снискал уважение мусульманских авторов».

Берке, очевидно, принял мусульманскую религию по инициативе булгар. По сообщению источников Берке, он, как и все последующие ханы-мусульмане, исповедовал ислам суннитского толка. К тому же именно при Берке булгарским купцам был открыт путь на рынки всех ордынских земель, а также в Египет и Сирию, вошедших под ордынский протекторат в 1260 г., Индию, Китай и других стран. Благодаря поддержке Берке, а затем и последующих ханов купцы Булгара не только торговали в этих дальних странах, но и брали на себя сбор ордынской дани на подчиненных Орде землях, как это случилось под 1283–1284 гг., когда два брата бесермянина (булгары-мусульмане) откупили такое право в Курско-Липовецкой земле на Южной Руси.

Ислам в Булгарии и в ордынское время оставался мусульманской религией суннитского толка и ханафитского мазхаба, т. е. ориентированной на Среднюю Азию и прежде всего на Хорезм. Однако в ордынское время происходят значительные изменения и добавления в толкование и использование ислама, в том числе и его атрибутику. В первую очередь это было вызвано монгольским нашествием и общим тяжелым состоянием булгарского общества в период этого нашествия. К тому же булгарские общественные и религиозные течения находились в тесной связи с общим развитием ислама в мире.

В XII–XIII вв. в мусульманском мире получает распространение суфизм (ат-тасавуф) — мистико-аскетическое течение, достигшее своего расцвета в XIII–XIV веках и требовавшее от своих приверженцев строгого исполнения религиозных обязанностей, благочестия, знания основ религии и почитания ранних суннитских авторитетов. В течение указанных веков в суфизме сложилось 12 ведущих (усул) братств (тарика — путь познания), напоминавших христианские монашеские ордены, но менее организованные. В Булгарии, где в XIII–XIV вв. были сильны идеи и традиции мусульманского мистика Ахмеда ал-Йасави из Хоросана и Хорезма, очевидно, были распространены идеи суфийского братства ал-Кубравийа, созданного в начале XIII века в Хорезме.

В учении этого братства сильны были традиции почитания предков, святых людей (авлия) и почти обязательная отметка их могил, а также могил своих родных людей знаками «белюг» в виде надгробных камней и дюрбе-мавзолеев. Весьма показательно, что уже в начале ордынского периода в Булгарии появляются оба вида культовых памятников — надгробия и мавзолеи.

В настоящее время, по подсчетам Ф.С. Хакимзянова, в пределах Булгарии известно до 400 надгробий с надписями, поставленных в промежутке между 1271 и 1361 годами. Они представляют тщательно вытесанные известняковые плиты длиной от 70–80 до 350 см и более. Вытесывались они в основном из мелового известняка, в обилии имеющегося в правобережье Волги, особенно против устья Камы, откуда эти плиты вывозились во многие места, в том числе и в Булгар. Об этом, в частности, свидетельствует наличие на некоторых болгарских эпитафиях знака в виде трезубца, что, по нашему мнению, является схематическим изображением надписи «Блгар» арабским шрифтом, т. е. товарного адреса города Булгар.

Надгробия обрабатывались и надписывались в специальных мастерских, которые имелись в Булгаре, а также в других крупных городах и селах типа Джукетау, Казани, Шунгата и т. д. Они изготовлялись обычно по заказу родственников умершего и устанавливались в землю у изголовья погребенного лицевой стороной на восток.

Как считают Д.Г. Мухамедшин и Ф.С. Хакимзянов, подробно описавшие булгарские надгробия XIII–XIV вв., верхние части надгробий обычно прямоугольные или слегка скошенные «с углубленными на 3–7 см плечиками и стрельчатой или килевидной аркой, где расположена кораническая формула, а иногда шести- или восьмилепестковая розетка… У большинства памятников имеются боковые надписи, состоящие, как правило, из благочестивых изречений». Надписи на камнях выполнялись или рельефным почерком сульс или врезанным почерком куфи арабскими буквами.

В верхней части надгробия под аркой часто помещались кораническое формулы типа «Он (Аллах) живой, который не умирает!», «Суд Аллаха всевышнего, великого!», «Всякая душа вкусит смерть, после вы к нам вернетесь!». Основной текст от преамбулы отделялся прочерченной линией, а иногда и бордюром в виде сочетания горизонтальных линий с растительным орнаментом, напоминавшем византийскую лозу или ислими. В этом тексте, разбитом на шесть, семь и большее число строк, помещались вперемежку с кораническими формулами сведения о погребенных, их именах, родословии, иногда о занятиях, титулах и т. д. В заключении приводилась дата смерти, обозначенная словами, иногда с указанием года, месяца, дней месяца и даже дней недели.

Мы еще вернемся к текстам булгарских надгробий. Сохранив особенности булгарского языка той поры, они интересны не только тем, что дают представление об этом языке, но и об этнической истории его носителей.

Не позднее рубежа XIII–XIV вв., если не раньше, в Булгарии и связанных с нею регионах начинается возведение для могил знати специальных белокаменных кирпичных зданий мавзолеев. Они выявлены и исследованы на Болгарском городище, известны в древнем Наровчате, на Балынгузе севернее Биляра и недалеко от Уфы — мавзолеи-кешене Турахана и Хусаин-бека. В абсолютном большинстве они строились из белого камня, лишь в раннем Булгаре и Наровчате — из квадратного кирпича.

По форме и особенно по характеру перекрытия они подразделяются на две группы: центрично-купольные (Наровчат, большинство мавзолеев Булгара, Балынгуз) и центрично-шатровые (восточный мавзолей в Булгаре, мавзолеи-кешене в Башкирии). Первые нередко (см. комплекс «Ханской усыпальницы» в Булгаре, Наровчат, Балынгуз) соединены в два-три мавзолея, вторые носят изолированный характер. У соединенных мавзолеев вход располагается в каждый из них с севера, у изолированных — с юга. По конструкции, да и по материалу, центрично-шатровые мавзолеи имеют армяно-кавказские истоки, центрично-купольные — среднеазиатские: хорезмские и бухаро-самаркандские. Эти традиции зарождаются еще в предмонгольское время, о чем свидетельствуют следы ранних, правда только кирпичных мавзолеев на кладбище высшей знати в Великом городе Булгаре.

Внутри некоторых булгарских мавзолеев обнаружены обломки майоликовых и изразцовых плит с высокохудожественным и полихромным рисунком растительного и эпиграфического стиля. Как считают исследователи, эти облицовочные плиты, служившие для оформления выступающих надгробий, привозились в Булгар из Хорезма и золотоордынских городов Нижнего Поволжья, но они могли производиться и на месте, так как булгары еще в домонгольское время уже знали стеклоделательное ремесло.

В Булгарии и на землях обулгаризированных буртас в ордынское время как основной вид культовых зданий, естественно, сооружались мечети, в основном из дерева, были и белокаменные. Они сопровождались их обычным атрибутом — минаретами. Остатки таких мечетей известны в Булгаре, Наровчате-Мухше, на южном склоне Балынгуза, в Казани.

Наиболее исследованными являются хорошо сохранившиеся мечети и минареты Булгара. Главной среди них была джами-мечеть (кафедральная мечеть) в верхней части Болгарского городища. Ее строительство было начато еще в 40-50-е годы XIII века при Батые, продолжено и завершено в первом варианте в 60-е годы XIII века, скорее всего при Беркехане. Мечеть была перестроена на рубеже XIII–XIV вв., реконструирована в окончательном варианте после пожара в 30-е годы XIV века.

Это внушительное белокаменное сооружение прямоугольной формы (31×33 м) с толщиной стен до одного метра, углы которых в завершенном варианте были укреплены многоугольными контрфорсами-башнями диаметром шесть метров с северной стороны и восемь метров с южной. Здание вытянуто с северо-востока на юго-запад традиционно в сторону Мекки. С северной стороны располагался вход, а ближе к юго-западному углу — квадратный (5×5 м) в основании минарет высотой в 25 метров, упавший в 1841 г. До рубежа XIII–XIV века крыша мечети опиралась на 20 колонн (5 рядов в 4 колонны), после — на 36 колонн (6 рядов в 6 колонн).

Оригинальную форму и оригинальное назначение имел хорошо сохранившийся до наших дней малый минарет в Булгаре высотой в 19 метров, расположенный на территории восточного кладбища, предназначавшегося для знати. Минарет покоится также на основании в виде куба, переходящего через срезанные углы в пояс восьмерика, на котором возвышается слегка утоньшающийся кверху ствол минарета. Внутри сохранилась белокаменная лестница из 45 ступенек, по которым поднимался наверх муэдзин, призывавший верующих к молитве. Минарет одиноко возвышался посреди кладбища, местом моления была окружающая его площадь с надгробиями и мавзолеями.

Булгары-мусульмане часто осуществляли большой хадж к святыням ислама — в Мекку и Медину, о чем свидетельствуют сообщения источников, в первую очередь египтянина ал-Калкашанди, а также посланий Берке хана и Туда-Менгу в 1270-80 годы к египетским султанам. В них специально оговаривается необходимость содействия сирийских и египетских правителей ордынским, видимо, прежде всего булгарским, а также паломникам для их успешного прохождения в Мекку и Медину. Но и многие места в Булгарии служили своеобразными центрами малого хаджа — особенно это касается мест древних погибших городов: Великого города на Черемшане, Сувара, да и самого Булгара. Причем паломники приходили сюда не только из разных окраин Булгарии, но и из других мусульманских стран. Эта традиция сохранялась долгое время, почти до наших дней.

В Булгаре и других городах Булгарии ордынского времени несомненно были мектебы — начальные школы, и медресе — училища для получения более высокого образования. Здесь преподавали видные ученые, теологи и писатели Булгара и других городов Булгарии и Золотой Орды, в том числе выходцы из известных центров мусульманской культуры. Так, известно, что во второй половине XIII века в Булгаре и Сарае жил и творил беженец из Ирана (Казвина) Абу ар-Режае Мохтар ибн Махмут ал-Казвини ал-Ханяфи (умер в 688/1289 г.), известный теолог и историк, автор книги «Рисалаи Насрия» («Описание победителей»), которую он подарил хану Берке. Судя по тому, что это был беженец от монгол и мусульманин ханафитского толка, скорее всего, он жил, творил и умер в одном из городов Булгарии.

Беженцем, но только из Гянджи (Азербайджан), был Шейх-уль-Имам хаджи Хасан бин Гумер. Он долго жил в середине и второй половине XIII века в Булгаре, получил здесь лекаб «ал-Болгари». Это был, очевидно, крупный религиозный деятель, возможно, даже глава булгарского мусульманства, неоднократно участвовавший в хадже, о чем свидетельствует его почетный титул «Шейх-уль-Имам-Хаджи», который присваивался только крупным религиозным авторитетам, знатокам религии, главным наставникам и учителям, людям, известным своим благочестием. Но Хасан-Болгари был не только и не столько религиозным фанатиком, сколько главой булгарских ученых, вольнодумцем, свободным человеком, за что был приговорен к смерти через сбрасывание с минарета, но благополучно бежал в Бухару, а затем в Тавриз, где и скончался в 1299 г.

Современником, может быть, и учеником Хасана Болгари был шейх Абу Мухаммад Садр ибн Галяутдин ал-Болгари, видный учитель, воспитавший много учеников, один из которых — Шейх Ибрагим ибн Мухаммад Хаджи ал-Каратмани в 1363 г. завершил написание большого теологического обзора «Ысылу Имам-фэхрелислам» («Руководство к соблюдению настоящего ислама»). Возможным предшественником последнего был Шейх Борхан ад-дин Ибрагим ибн Хызыр ал-Болгари, теолог, приверженец ханафитского мазхаба. В 1350 г. он написал книгу «Ысылу Хосами», где отстаивал чистоту этого главного мазхаба булгарских мусульман.

В Булгаре и других городах Булгарии имелись и видные педагоги. Один из них — Махмуд Болгари, написавший книгу о воспитании детей, которая оказалась в числе лучших книг XIV века по педагогике. Это отмечено в библиографии мусульманских ученых, составленной в Багдаде. Возможно, ее автор значился под именем Махмуда ибн Фаттаха ас-Сараи (умер в 1373 г.). Он преподавал мусульманское право, риторику и философию, причем не только в медресе Булгара и Сарая, но и Египта, Сирии и других стран.

XIV век, особенно его первую половину, можно назвать веком расцвета булгарской, вернее булгаро-тюркской поэзии и литературы. В числе видных поэтов этого времени, связанных с Булгарией, следует назвать Котби, выходца из старо-булгарского племени иске-ел (эсегел). В 1342 г. он завершил написание большой поэмы на ирано-персидский сюжет «Хосров и Ширин» и подарил ее сыну хана Узбека, Тинибеку, ставшему ханом в 1342 г. Поэма была начата еще в 1331 г., когда Тинибеку в жены была привезена из Ирана принцесса Малика Ануширван. Вместе с тем показательны патриотизм Котби, его едкая оценка монгол и ордынских татар:

Не менее видным поэтом и теологом был представитель суфийского ордена ал-кубравийа Махмуд ибн Гали бин Шейх Болгари-Сараи. Он был ярым приверженцем ханафитского мазхаба, что лишний раз подтверждает его булгарское происхождение. В 1358 г. он выпустил в свет свое главное произведение «Нахджел-Фарадис», ставшее затем широко популярным среди булгар, казанцев и их потомков. В него автор поместил 40 нравоучительных рассказов (Баитов), где в популярной форме изложил основы поведения, норм семейной жизни, социального и общественного бытия.

Широкое признание среди булгар и их потомков получили произведения, написанные в XIV веке в разных городах Итили: дастаны «Джямджямия султан» Хисама Кятиба (1370 г.), «Гюлистан» Саиф Сараи (1331 г.), «Кисекбаш китабы» Гали и др. Они так же, как и поэмы Хорезми, среди которых особенно выделяется поэма о любви «Мохаббятнамэ» (1358 г.), были написаны на широко распространенном в Орде общелитературном языке средневекового тюрки. Формирование этого языка и его распространение в Булгарии в XIII–XIV вв., благодаря широкому бытованию среди народа указанных произведений, имело далеко идущие последствия и в судьбах самого народа.

Булгарская культура в XIII–XIV веках постоянно подпитывалась культурными достижениями Востока: Египта и Сирии, Ирака и Ирана, стран Средней Азии и Индии, Центральной Азии и Китая. В эти страны ходили караванами булгарские купцы, а из этих стран приходили в Булгарию не только купцы, но и ученые, и поэты. Известно, например, что в конце XIV века в Булгаре жил ученый и поэт из Ферганы Усман ибн Малик ал-Маргиани, но от царившей тогда в Орде и Булгаре междоусобицы он ушел в хадж и по дороге в 1414 г. умер в Хаджитархане.

Практически веяния «с востока» проявлялись во всех сферах и атрибутах булгарской культуры XIII–XIV вв.: в архитектуре, искусстве, в том числе изобразительном, в стиле написания книг и эпиграфий, в керамике и ювелирных изделиях и т. п.

Как уже отмечалось, архитектура Булгарии и бывших земель обулгаризированной Буртасии мало чем отличалась от архитектуры Средней Азии, Закавказья, Ирана и арабского мира, может быть лишь несколько большей миниатюризацией форм. В остальном сохранялись архитектурные формы и стили декорировки, включая и полихромную. В искусстве, наряду с переходом к некоторой упрощенности, отмечается и определенное увлечение монументальностью, что проявляется в создании пышных и богато орнаментированных бытовых изделий, парадной посуды, а также в ювелирных изделиях, наиболее яркие образцы которых были сосредоточены в знаменитом Джукетаусском кладе середины XIV века, к сожалению, ныне утерянном. В декорировке всех этих изделий ярко проявляется расцвет растительного стиля, а также эпиграфического орнамента.

Вместе с тем культура и история Булгарии продолжает привлекать внимание и Востока. Об этом, в частности, свидетельствует такой факт. В написанной в 1388 г. в Багдаде большой книге «Чудеса мира», хранящейся сейчас в Париже, даны изображения купающихся в Игиле булгар — женщин, мужчин и детей. Это, по-видимому, одна из иллюстраций к сочинению Ибн Фадлана, повествующего о булгарах.

Булгарская культура в XIII–XIV веках испытывает влияние и Запада, причем не только культуры Руси и Армении, но и Италии, Франции, Испании. По крайней мере, побывавшие в Булгарии и в Орде купцы и миссионеры из Франции (Гильом де Рубрук), Италии (Плано Карпини и Марко Поло), Венгрии (брат Юлиан) не удивляются Булгарии, а отмечают ее почти как обычную европейскую страну, подчеркивая при этом и ее мусульманскую сущность.

Так на стыке культурных веяний Востока и Запада, но на самобытной местной основе, имевшей богатые традиции еще домонгольского времени, формируется яркая культура Булгарии золотоордынского периода.