Глава 19
20 АВГУСТА 1987 ГОДА.
ШАРИТЕ. ВСКРЫТИЕ ТЕЛА ГЕССА
Профессор Шранк прочитал протокол вскрытия тела Рудольфа Гесса, тщательно сложил листки в одну аккуратную стопку.
Секционный зал напоминал больше мойку овощей где-нибудь на складе, чем операционный зал морга. Помещение, метров семь на пятнадцать, делилось на две части большим металлическим столом, к которому крепились различные подставки с разложенными на них приспособлениями. Самая большая подставка была заполнена стандартными хирургическими инструментами — ножницами, скальпелями, зажимами. Внимание сына Гесса, который, бледный и потный, вместе с приглашенным нотариусом стоял напротив профессора, привлекла полка с электрической пилой.
— Зачем? — не удержался он от вопроса.
— Не задавайте глупых вопросов, — ответил профессор, — давайте оформим необходимые документы. В зале останутся мой помощник и сестра.
— Профессор, — голос сына Гесса стал глухим, — я буду ждать у вас в кабинете, нотариус оформит все необходимое для нотариального заверения результата. Помните, что врач из британской клиники написал?
— Зачем помнить? Я внимательно прочитал — самоубийство. Он, кстати, очень подробно все описал, но ляпы я все же увидел.
Гесс, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, вышел из зала. Профессор сочувственно посмотрел ему вслед.
— Профессор, почему именно вам предложили сделать экспертизу? — поинтересовался нотариус, который остался в зале.
Нотариус выглядел как манекен из витрины магазина «Все для бизнеса». Ослепительно яркий галстук, завязанный тугим узлом, на фоне темно-синего в мелкую светлую иголку костюма смотрелся как реклама этого же магазина. Двубортный пиджак был застегнут на все пуговицы, брюки с отворотами слегка покрывали темно-коричневые лаковые туфли. В одной руке он держал диктофон, а указательным пальцем другой руки, украшенным массивным перстнем, постоянно поддерживал массивную оправу очков.
Шранк повернул к нему голову.
— Интересно? Отвечу, и мне тоже этот ответ важен. Когда Гесс улетел в Англию, мне было пятнадцать. Однажды, в году, наверное, тридцать девятом или сороковом, мы стояли на торжественном параде гитлерюгенда. Это было в Мюнхене.
Нотариус не удержался от реплики:
— Думал, что вы моложе. Значит, гитлерюгенд...
— Вы на меня так не смотрите, — профессор выпрямил спину и чуть отошел от стола. — Все были молодыми партийцами, и я тоже. И верил Гитлеру. Почему я должен был не верить, если вся страна при «зиг хайль» вытягивала руку вверх? Так вот, на том параде был Гесс. Надо было видеть! Гесс — само воплощение арийца. Высокий, стройный, голубоглазый. Выступал мало и очень скупо. Я стоял в первом ряду, а он и еще несколько человек шли медленно вдоль шеренги. Мне трудно сейчас передать мои чувства тогда, но ощущение гордости от того, что мы с ним вместе, заполняло мои мысли... А потом он улетел. Геббельс заявил о его сумасшествии. Это была моя трагедия.
— И поэтому именно вам предложили экспертизу? — иронично переспросил нотариус.
— Нет, не поэтому. Мой отец преподавал историю и был хорошо знаком с Хаусхофером, тем самым, который был личным учителем и близким другом Рудольфа Гесса. Поэтому я не чужой для их семьи. Мне позвонил сын Гесса, и я согласился. Я помню его тогда, перед шеренгой...
— Вы что, до сих пор перед ним преклоняетесь?
Профессор посмотрел на собеседника колючим взглядом.
— В апреле сорок пятого я попал к американцам в плен. Нас повели в первый же день в Дахау... Я был не единственным немцем, который увидел концлагерь... Этого мне достаточно... Понятно, молодой человек?
В этот момент открылась широкая створчатая дверь из коридора, и медсестра ввезла на каталке тело, накрытое простыней. Шранк пошел к ней навстречу.
Сестра и помощник профессора быстрым движением стянули простыню и с трудом перенесли тело на стол.
— Это Гесс? — не удержался от вопроса нотариус.
— Я видел его лично один раз, — спокойно ответил Шранк, — да, это Рудольф Гесс. У меня нет оснований не верить сопроводительным документам. Кроме этого, мы получили тело от семьи покойного.
Профессор подошел к яркой лампе и просмотрел рентгеновские снимки, которые находились в папке с бумагами.
— Н-да-с, немного, немного. Вытащили все, что можно. Ну попробуем.
Нотариус нажал кнопку диктофона.
Профессор начал диктовать.
«Предварительные результаты
Труп одет в так называемую посмертную рубашку.
Речь идет о трупе мужчины. Труп имеет типичные следы проведенного посмертного вскрытия.
Длина тела составляет 185 сантиметров. Волосы на теле коричневого цвета.
Губы приоткрыты, бледно-розовые.
Шея длинная и худая. На шее отчетливо видны коричнево-красные следы, которые начинаются у подбородочной мышцы. Следы идут косо по направлению к середине шеи и дальше кольцеобразно. На левой стороне следы до 6 мм, а в середине — до 20 мм шириной».
Профессор поднял голову и поискал взглядом нотариуса.
— Дальше и делать ничего не надо.
— Почему? — выдавил из себя нотариус. Его тошнило от испарений формалина, перемешанных с трупным запахом.
— Потому что это следы... — профессор оборвал фразу и продолжил диктовать.
«Труп повернут на другую сторону и осмотрен. На обратной стороне шеи видна двойная полоса, проходящая почти горизонтально. Это выглядит таким образом, что две полосы темно-красного цвета сливаются в одну.
На спине отчетливо видны темно-фиолетовые трупные пятна. При давлении на них пятна не исчезают.
Грудная клетка ровная, на левой стороне видно пятно размером с чайное блюдце, цвет — желто-зеленый».
— Ставим точку, — тихо произнес профессор, — закроем эту главу и перейдем к внутренностям.
Экспертиза подходила к концу. Профессор снял перчатки, бросил их в таз, стоящий у стола, и присел на краешек стула, стоящего у маленького столика.
— Швестер, давайте самое важное. Запишем предварительные выводы.
«1. Повторная экспертиза тела Рудольфа Гесса показала, что имеющиеся изменения на теле, несомненно, произошли от силового давления в области шеи с применением удавливающего инструмента.
2. Экспертиза показала, что смерть наступила в результате применения силы и неестественным путем... Странгуляционная полоса параллельная, след идет кольцеобразно».
Профессор закончил диктовку и медленно пошел к выходу. Нотариус двигался рядом, опустив голову вниз. Сын Гесса, еще более бледный, чем в начале процедуры, смотрел им в лицо с надеждой, но вопросов не задавал. Нотариус молча кивнул Гессу, показывая, что экспертиза закончена.
...Шранк закурил и сел на краешек стола.
— Вы читали первое заключение?
— Конечно. Я поэтому и просил вас о втором.
— Значит, вы не верите, что смерть наступила от удушения в результате повешения, как это написал британский врач?
— Ни одному слову.
— Вот что, мой мальчик. Смерть вашего отца действительно наступила от удушения.
— Как?!
— Не спешите. Странгуляционная полоса на шее вашего отца параллельная, след идет кольцеобразно, — Шранк прижал кончик сигареты к столу и посмотрел на свои пальцы, на которых осталась тонкая полоска пепла. Достал из кармана пиджака платок, тщательно протер пальцы, словно после мытья рук перед операцией. И только потом продолжил: — Такой след может быть только при насильственной смерти! При повешении странгуляционная полоса неминуемо уходит вверх в том месте, где веревка или кабель поднимаются к месту своего крепления! У него она параллельная. Слышите, параллельная! Ваш отец был задушен!
