Глава 14
10 МАЯ 1941 ГОДА.
САМОЛЕТ ГЕССА НАД ШОТЛАНДИЕЙ

Полет проходил на высоте около трех километров. Уже поздно, смеркалось, и Гесс не мог ориентироваться по местности — Шотландия использовала светомаскировку. Никаких огней на земле, никаких маяков Гесс не видел.

Он пытался рассмотреть компас и одновременно свериться с картой, которая освещалась лампочкой на приборной доске самолета.

Но раздался громкий хлопок, самолет подбросило на несколько метров вверх, он завалился на бок и перешел в режим снижения. Это местная ПВО обнаружила «Мессершмитт» Гесса и повела по нему беспорядочный огонь. Снаряды рвались совсем рядом с кабиной, самолет трясло, и Гесс понимал, что каждый следующий снаряд может попасть в машину. Он бросил взгляд на приборы, подумал, что лучше выпрыгнуть с парашютом, чем погибнуть вместе с самолетом, и решительно открыл фонарь кабины. Ворвавшийся воздух вырвал карту, компас, еще какие-то мелкие вещи и унес все в темноту. Гесс с трудом перевел штурвал в левое крайнее положение, пытаясь перевернуть самолет фюзеляжем вверх, чтобы по старой привычке летчика времен Первой мировой безопасно выпасть из кабины. Это сразу не удалось, но в какой-то момент, в крайнем боковом положении, Гесс все-таки вывалился наружу.

Через семь секунд купол парашюта рвануло вверх, Гесса сильно дернуло, он прокричал в темноту:

— Шайзе, шайзе! Готт, хелфе мир!

...Сильный удар о землю, его потянуло по полю за парашютом. Через мгновение купол сложился, и Гесс обессиленно откинулся на спину. Он не чувствовал правую ногу, были разбиты губы, на руках ссадины. Гесс отрезал стропы большим десантным ножом, который был закреплен у него на голени, сел и начал осматривать раненую ногу. Голова у него гудела, пот стекал из-под шлема на глаза, и он ничего не мог увидеть. Нестерпимая боль от раненой ноги стала подниматься выше, к груди. Гесс понял, что еще несколько минут — и он потеряет сознание.

Тут он услышал звук мотора, а вскоре увидел и машину, которая медленно двигалась по полю в его сторону. Казалось, что на него наползает большая тень от облака, и только две горящие фары выдавали в этом чудовище военную машину с высоким кузовом. Гесс радостно приподнялся и громко закричал:

— Я тут, их бин хир! Хэлло, я Гесс, их бин хир!

Из машины выскочили вооруженные люди, но к Гессу подходить близко они не стали. Можно было различить, как несколько человек, стоящих впереди, о чем-то совещаются между собой.

До него долетели слова:

— Ты немец? Брось оружие!

— Я Гесс! Гесс!

— Брось оружие и лицом вниз!

— Их бин дойче! Меня ждут!

— Считаю до трех и стреляю!

Гесс покорно перевернулся лицом вниз и протянул руки вперед. Солдаты подбежали, грубо заломили ему руки за спину и крепко связали.

Гесс закричал от боли, но солдат это никак не впечатлило. Тогда он прокричал, теперь уже по-английски:

— Я заместитель фюрера. Меня ждут. Немедленно оповестите лорда Гамильтона!

— А может, папу римского? — загоготал высокий парень, который минуту назад скручивал ему руки.

Солдаты, громко и довольно смеясь, запихнули Гесса в крытый кузов. Машина, натужно скрипя всеми своими жестяными плитами, укрывавшими кузов, двинулась по полю в обратную сторону.