Хирон Райан, журналист
Само собой разумеется, я не мог позволить себе влюбиться. Была женщина, которая меня любила, которая меня дополняла, которая делила со мной мгновения горести, часы радости.
Все, что происходило в Сибиу, было лишь дорожным приключением: так бывало со мной и раньше, когда я уезжал. Люди, выходя за пределы своего привычного мира, когда все предрассудки и препоны остаются позади, испытывают тягу к новым, острым ощущениям.
Сразу же по возвращении в Англию я заявил, что снимать документальный фильм о графе Дракуле как об исторической личности – это полнейшая чушь, построенная на том, что некий полоумный ирландец сумел создать омерзительный образ Трансильвании – красивейшего уголка планеты. Слова мои ни в малейшей степени не могли понравиться продюсерам, но мне в ту пору уже не было никакого дела до их мнения – с телевидения я сразу же ушел и поступил работать в одну из крупнейших в мире газет.
И вскоре понял, что хочу снова увидеться с Афиной.
Позвонил, предложил встретиться. Она согласилась, сказав, что хочет поводить меня по Лондону.
…Мы садимся в первый же автобус, который подходит к остановке, и не спрашиваем, по какому маршруту он движется. Выбираем наугад какую-то женщину и договариваемся, что выйдем там же, где она. И вот оказываемся в Темпле, проходим мимо нищего, который просит у нас милостыни. Но мы не подаем и идем дальше, слыша, как он поносит нас, и сознавая, что это – всего лишь способ общения.
Мы увидели, как кто-то пытается сломать телефонную будку; я хотел позвать полицию, но Афина не позволила: быть может, этот «кто-то» только что порвал со своей возлюбленной и нуждается в том, чтобы выплеснуть переполняющие его чувства. А быть может, ему не с кем перемолвиться словом и он не желает терпеть унижения, слушая, как другие звонят, чтобы поговорить о делах или о любви.
Потом она приказала мне закрыть глаза и точно описать нашу одежду. К моему удивлению, я сумел верно назвать лишь несколько деталей.
Потом спросила, что лежит на моем письменном столе.
– Груда бумаг, которые мне лень разложить по порядку.
– А тебе не приходило в голову, что эти бумаги – живые, что они что-то чувствуют, о чем-то просят и что-то хотят рассказать? Мне кажется, ты не уделяешь жизни внимания, которого она заслуживает.
Я пообещал, что, когда завтра приду в редакцию, огляжу все, что находится в моем кабинете.
Супруги-иностранцы с развернутой картой в руках спрашивают, как пройти к такому-то памятнику. Афина объясняет – очень четко и подробно, но…
– Да ты же послала их в противоположную сторону!
– Это не имеет ни малейшего значения. Они заблудятся – и это наилучший способ найти что-нибудь интересное. Постарайся сделать усилие и заполнить свою жизнь хоть малой толикой фантазии. У нас над головами – небо, и человечество, рассматривая его на протяжении тысячелетий, дало ему множество разумных объяснений. Забудь все, что ты знаешь о звездах, и тогда они снова превратятся в ангелов, или в детей, станут тем, во что тебе хочется верить в данную минуту. И, знаешь, это не сделает тебя глупей, чем ты есть. Это всего лишь игра, но она способна сделать твою жизнь богаче.
Наутро, придя в редакцию, я тщательно разложил каждую бумажку, словно это было послание, адресованное мне лично, а не представляемому мною учреждению. В полдень поговорил с секретарем редакции и предложил написать очерк о Богине, которой поклоняются цыгане. Идею одобрили, и меня командировали в «цыганскую Мекку» – в Сент-Мари-де-ла-Мер.
Звучит невероятно, но Афина не выразила ни малейшего желания отправиться вместе со мной. Сообщила, что ее друг – тот самый липовый полицейский, которым она прикрывалась, чтобы держать меня на расстоянии, – будет не очень-то доволен, если узнает, что она уехала с другим мужчиной.
– Но ведь ты обещала матери отвезти святой юбку!
– Обещала, но в том случае, если мне будет по дороге. Но городок – совсем в другой стороне. Когда-нибудь буду ехать мимо и тогда исполню этот обет.
В следующее воскресенье ей надо было возвращаться в Дубай, и потому она с сыном отправилась в Шотландию, чтобы повидать ту женщину, которую мы видели в ресторане бухарестского отеля. Я-то никакой женщины не помнил и решил, что она – такой же плод ее воображения, как и возлюбленный из Скотланд-Ярда. Отговорка, не более того. Однако настаивать не стал, хоть и почувствовал укол ревности – она предпочла мне другого человека.
Меня самого удивило это чувство. И я подумал, что, если придется лететь на Ближний Восток писать статью о том буме недвижимости, про который рассказали мне ребята из экономического отдела, я засяду за книги и изучу все, что касается земли, промышленности, нефти, политики, – если это поможет мне сблизиться с Афиной.
А статья про Сент-Мари-де-ла-Мер получилась прекрасная. По легенде святая Сара была цыганкой и жила в маленьком приморском городке, когда вместе с теми, кто бежал от преследований римлян, появилась там тетка Иисуса, Мария-Саломея. Сара помогла им, а потом обратилась в христианство.
Мне удалось побывать на празднестве и увидеть, как мощи обеих женщин, похороненных под алтарем, были извлечены из раки и подняты над пестрой, яркой, шумной многолюдной толпой, прибывшей сюда со всей Европы. Затем статую Сары, обернутую красивыми покрывалами, вынесли из ее святилища рядом с церковью – Ватикан ведь так никогда и не канонизировал ее – и по улочкам, засыпанным розами, доставили на берег моря. Четверо цыган в своих традиционных костюмах помещают реликвии в украшенную цветами лодку, входят в воду, повторяя сцену появления беглецов и их встречу с Сарой. Затем гремит музыка, звучат песни, храбрецы демонстрируют свою удаль перед быком.
Местный историк Антуан Локадур сообщил мне интереснейшие сведения о Женском Божестве. Я отправил в Дубай две страницы, написанные для туристического раздела нашей газеты. В ответ получил краткое и учтивое письмо, где, кроме благодарности за внимание, не было ничего.
Что ж, по крайней мере, подтвердилось, что адрес верен.
