Хирон Райан, журналист
В то утро 90-го года из окна моего номера на шестом этаже отеля я мог видеть лишь здание правительства. На крыше только что подняли государственный флаг, указывая точное место, откуда на вертолете бежал страдающий манией величия диктатор, которому спустя несколько часов предстояло принять смерть от руки тех, кого он угнетал двадцать два года.
Дома старой постройки были снесены по приказу Чаушеску – он мечтал выстроить новую столицу, способную соперничать с Вашингтоном. Бухарест мог бы гордиться званием города, подвергшегося наибольшим разрушениям, не связанным с военными действиями или природной катастрофой.
В день приезда я в сопровождении переводчика предпринял было прогулку по улицам румынской столицы, но не увидел ничего, кроме нищеты и растерянности. У меня возникло стойкое ощущение, что здесь нет ни будущего, ни прошлого, ни настоящего, а люди живут словно бы в некоем подобии лимба, не зная толком, что происходит в их стране и в остальном мире. Десять лет спустя, вернувшись туда и увидев страну, восставшую из пепла, я понял, что человек способен преодолеть любые трудности – и румынский народ дал прекрасное тому доказательство.
Но в то серое утро, стоя в сером холле убогого отеля, я беспокоился лишь о том, сумеет ли переводчик раздобыть автомобиль и достаточный запас бензина, чтобы можно было продолжить сбор материала для документального фильма, заказанного мне Би-би-си. Переводчик задерживался, и я пребывал в сомнениях: уж не придется ли возвращаться в Англию ни с чем? А ведь я уже вложил немалые деньги в контракты с историками, в сценарий, в съемки нескольких интервью. Однако телекомпания, прежде чем подписать окончательный договор, требовала, чтобы я отправился в некий замок и сам убедился, в каком состоянии он находится. Путешествие грозило обойтись куда дороже, нежели я предполагал.
Попытался дозвониться моей подруге – телефонистка сообщила, что ждать соединения придется не меньше часа. Переводчик с машиной мог появиться с минуты на минуту, времени терять было нельзя, и я решил не рисковать.
Попытался найти какую-нибудь газету на английском – тщетно. Чтобы скрасить ожидание, принялся разглядывать – как можно более незаметно – людей, пивших чай в холле и, вероятно, не имевших никакого отношения к тому, что происходило здесь в прошлом году, когда начались народные восстания, когда хладнокровно убивали мирных жителей Тимишоара, когда шли уличные бои с грозной «секуритате», отчаянно пытавшейся удержать ускользающую власть. Я заметил троих американцев, весьма привлекательную женщину, которая, впрочем, не отрывалась от журнала мод, и целую группу людей, сидевших за столом и громко переговаривавшихся на неведомом мне наречии.
Я уж собирался было в тысячный раз подойти к дверям отеля и выглянуть наружу – нет ли моего переводчика, – когда вошла она. Мне показалось, что ей – лет двадцать (Афине было 23 года, когда она поехала в Румынию. – Прим. ред.). Она села за столик, заказала себе что-то на завтрак, и я услышал английскую речь. Никто из мужчин не обратил внимания на вошедшую, а вот дама, листавшая журнал мод, подняла голову.
То ли от снедавшего меня беспокойства, то ли от тоски, которую наводил на меня этот отель, я набрался смелости и подошел к столику этой девушки – чего обычно не делаю, – обратившись к ней с каким-то ничего не значащим замечанием.
Она улыбнулась, назвала свое имя – и я насторожился. Проститутка? Но она говорила по-английски без малейшего акцента и была скромно одета. Я решил ни о чем не расспрашивать и стал говорить о себе, причем заметил, что женщина за соседним столом отложила журнал и внимательно прислушивается.
– Я – независимый тележурналист, сейчас работаю на Би-би-си и вот пытаюсь понять, как бы мне добраться до Трансильвании…
При этих словах глаза ее блеснули.
– …чтобы собрать материал для фильма о вампире, – договорил я и выждал, зная, что это всегда пробуждает в людях любопытство. Однако здесь произошло обратное: едва лишь я упомянул о цели поездки, искра интереса в ее глазах погасла.
– Сядьте в автобус, только и всего, – ответила она. – Хоть я и не верю, что найдете то, что ищете. А хотите побольше узнать о Дракуле – почитайте книжку. Автор, впрочем, никогда не бывал там, куда вы собрались.
– А вы-то бывали в Трансильвании?
– Не знаю…
Но это не было ответом: возможно, она, хоть и говорила как настоящая англичанка, просто не нашла нужных слов.
– …но направляюсь как раз туда. На автобусе, разумеется.
По одежде ее трудно было принять за искательницу приключений, которая колесит по свету в поисках экзотических мест. Я вновь подумал о том, не проститутка ли она, – быть может, это лишь способ заинтриговать меня.
– Может быть, вас подвезти?
– Я уже взяла билет.
Но я продолжал уговаривать ее, думая, что это – всего лишь кокетство. Она не соглашалась, твердя, что хочет путешествовать в одиночку. Тогда я спросил, откуда она родом, и заметил, как она замялась, прежде чем ответить:
– Из Трансильвании, я же сказала.
– Вы не совсем так сказали. Но, как бы то ни было, смогли бы помочь мне в выборе натуры для съемок.
Внутренний голос шептал мне, что отступать нельзя – надо попытаться еще раз: я решил, что все же имею дело с проституткой, и мне очень бы хотелось заполучить такую спутницу. Однако вежливо, но твердо она отклонила мое предложение. Тут с ней заговорила женщина, сидевшая за соседним столиком, причем мне показалось – с целью защитить мою собеседницу. Настаивать было неудобно, и я отступился.
Вскоре появился запыхавшийся переводчик и сообщил, что все улажено, но обойдется несколько дороже, чем предполагалось. (Кто бы сомневался!) Поднялся в свой номер, взял загодя собранный чемодан, сел в русский, разваливающийся на кусочки автомобиль, и двинулся по широким проспектам, где почти не было уличного движения, везя с собой маленький фотоаппарат, вещи, заботы, бутылки с минеральной водой, сэндвичи – и неотступно преследующий меня образ.
В последующие дни, пока я пытался сочинить сценарий о Дракуле как о реальном историческом персонаже и брал интервью у местных крестьян и интеллигентов по поводу этого мифа (толку от этих бесед, как я и предполагал, было мало), меня вдруг осенило: я не только и не столько пытаюсь смастерить документальный фильм для британского телевидения, сколько мечтаю о новой встрече с девушкой – высокомерной, неприветливой, каждым словом и жестом заявляющей о собственной самодостаточности, – которую встретил в ресторане бухарестского отеля. Она должна сейчас быть здесь, рядом со мной. Я не знал о ней совершенно ничего – ничего, кроме имени, – но, подобно вампиру, она высасывала из меня всю энергию.
Чушь какая-то, полная бессмыслица, нечто такое, что недопустимо и невозможно в моем мире и в мире тех, кто рядом со мной.
