Утром в среду девятого сентября комиссар уголовной полиции Каролин Турн вышла из здания компании «Панаксия» в Бромме. До крупнейшего ограбления в криминальной истории Швеции оставалось шесть дней. Турн провела в большом светлом конференц-зале на третьем этаже «Панаксии» больше часа, проигрывая возможные сценарии с руководством предприятия и не скрывая серьезность положения. Аэропорт Броммы находится совсем неподалеку, и над зданием то и дело пролетали самолеты.

Перед Турн стояла сложная задача: нужно было подготовить сотрудников компании к тому, что ожидается, но при этом не рассказать слишком много. Если произойдет утечка информации, грабители изменят планы. В то же время, если она что-то утаит, и кто-то из сотрудников пострадает, это будет ее вина.

«Панаксия» как раз готовилась к переезду – некоторые отделы теперь будут находиться в другом месте.

Переезд был запланирован на шестнадцатое сентября, то есть ровно через неделю. До этого дня предприятие будет уязвимее обычного, так что «хорошо, что полиция проявила надлежащий интерес», как выразился начальник отдела безопасности «Панаксии». Турн, тогда еще ничего не знавшая о переезде, согласилась.

Они во всех подробностях обсудили работу компании и расположение отделов в здании, и к концу встречи Турн показалось, что она получила ответ на свой вопрос. Она поднялась на свои длинные ноги и пожала руки всем присутствующим. Теперь она знает, где произойдет ограбление.

Когда комиссар села в припаркованный у самого входа «Вольво» и пристегнулась, ей в голову пришла мысль, что «Панаксия» – деревенский родственник огромного конгломерата G4S. Конечно, сотрудники делают все возможное, но этого все равно недостаточно. Что-то здесь идет не так, как нужно, только Турн не могла сказать, что именно. Может, и грабители сделали такой же вывод? Она завела машину и вырулила на дорогу, направляясь к себе на работу.

Сумму, которую озвучил сербской полиции их информатор – больше десяти миллионов евро, можно найти в Стокгольме только в трех местах. Это Центральный банк, «Панаксия» в Бромме и G4S в Вестберге.

Вряд ли кому-то придет в голову проникнуть в Центральный банк – в Стокгольме мало зданий, в системе безопасности которых Каролин Турн была уверена настолько же сильно. К тому же, на крышу банка невозможно посадить вертолет.

Из оставшихся вариантов описанию доносчика соответствовало только одно здание: деньгохранилище «Панаксия» в Бромме как раз размещалось в четырехэтажном здании с плоской крышей.

Сегодня Турн узнала, что переезд части компании был запланирован уже давно, и изначально предполагалось, что он начнется четырнадцатого сентября. Ограбление же должно произойти пятнадцатого: решение грабителей логично, учитывая, что в это время предприятие особенно уязвимо.

«Кто бы ни планировал это ограбление, у них есть контакты в «Панаксии». Такой выбор дня не может быть случайным совпадением», – размышляла Турн. Стоит ли запросить списки сотрудников уже сейчас, или это только нагонит панику?

По пути к своему отделу в полицейском управлении на Кунгсхольмене Турн заглянула к коллегам, занимавшимся прослушкой Зорана Петровича.

Они спрятали микрофоны в ресторанах Петровича на Уппландсгатан, в его спальне и гостиной, и даже в подголовнике его машины. На расследование этого дела были затрачены огромные ресурсы – отчасти потому, что в этом был лично задействован министр иностранных дел.

Ну, и конечно же начальству хотелось успешно раскрыть это дело в сотрудничестве с сербской полицией, чтобы иметь повод для оправдания возросших затрат при обсуждении бюджета на следующий год. Ответственной за этот успех была назначена руководитель следственной группы Каролин Турн.

Турн просунула голову в комнату, до отказа забитую всевозможными экранами и кнопками.

– Ничего?

Два техника с наушниками на голове посмотрели на нее так, как будто только что проснулись. Глаза у них покраснели, а одежда выглядела так, как будто они не меняли ее уже несколько недель. От пустых белых контейнеров на столе доносился запах китайской еды.

– Шутишь? – спросил один из техников.

– Ты в своем репертуаре, Каролин, – добавил второй.

– Я и не думала шутить, – улыбнулась комиссар.

Техники вздохнули.

Прослушивать Зорана Петровича – все равно, что направить микрофон на футбольный стадион во время дерби и пытаться расслышать чей-то шепот. В уши растерянных полицейских лились массы слов, один жесткий диск за другим заполнялся разговорами о больших деньгах и хвастливыми рассказами о завоевании неправдоподобно красивых женщин.

Хотя Петрович не был обнаружен ни в одной базе данных, полицейские отметили, что говорит он, как опытный преступник – не называя имен и не упоминая конкретное время и место.

Полицейским удалось выяснить, что Петрович работает в строительной индустрии. Впрочем, у него, похоже, есть связь и с клининговым, и с ресторанным бизнесом, и с индустрией импорта и экспорта, а также он заведует несколькими салонами красоты. Однако чем именно он занимается, какими из этих объектов владеет, чему посвящает свое время, оставалось загадкой. Возможно, Петрович – своего рода финансист, а, может быть, консультант. Или же все сделки совершаются через подставных лиц, хотя ответственность за все это лежит на одном человеке. Вероятнее всего, правда лежит где-то посередине, но, поскольку Петрович говорил по телефону неопределенно и осторожно и никогда не называл имен или точную сумму, полицейским оставалось только теряться в догадках.

Иногда он проводил по двадцать встреч в день, в разных концах Стокгольма. Он отправлял десятки сообщений и делал по пятьдесят звонков, причем добрая половина разговоров велась на черногорском, очень похожем на сербский. Полицейские переводчики были не всегда доступны, что давало надежду на то, что удастся выудить немного больше сведений из разговоров на черногорском, но, судя по переведенным до сих пор диалогам, там дело обстояло так же, как со шведским.

Ничего. Единственное, что они услышали из уст Петровича относительно планируемого ограбления, это то, что у него есть какие-то планы на пятнадцатое сентября. Впрочем, об этом с самого начала говорили сербы.

Каролин Турн пошла дальше по лестницам и коридорам полицейского управления. Проходя мимо кабинета Матса Берггрена, она остановилась: коллега окликнул ее. Несмотря на то, что был самый разгар дня, солнце висело так низко, что Берггрен видел в дверном проеме лишь ее силуэт.

– Как дела?

– Это «Панаксия».

Когда она узнала о предстоящем переезде компании, сомнений не осталось. Желая опереться о дверную коробку, Турн подняла левую руку так, что рукав блузки съехал вниз. При другом свете он бы никогда не обратил на это внимание, но сейчас на запястье светился белый рубец. Берггрен сразу понял, что это такое.

Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то о хранилище в Бромме, но замер на полуслове. Увидев такой шрам на руке кого-нибудь другого, он не воспринял бы это наблюдение так тяжело.

– О чем думаешь, Матс? – спросила Турн, заметив изменившееся выражение лица коллеги.

– Нет, нет… ничего, – пробормотал он.

Пожав плечами, она пошла в свой кабинет.