05.51

Каролин Турн покидает Вестбергу, оставляя за собой целое море синих огней. В том, что к G4S пригнали, похоже, все доступные в городе патрульные машины, нет ее вины. Ее приказу не стрелять по вертолету обязаны повиноваться все, а значит, всем приехавшим в Вестбергу полицейским – а их больше пятидесяти – оставалось лишь скучать и растерянно смотреть, как вертолет исчезает в небе.

Когда Каролин подруливает к выезду на трассу, в крови все еще бурлит адреналин. Она останавливается в нерешительности: командир еще не вышел на связь, приходится гадать, куда полетел вертолет.

Куда поехать по трассе Эссингеледен – на север или на юг? Впрочем, в окрестностях Вестберги полно съездов и въездов. Даже если она выберет неверное направление, всегда можно будет быстро развернуться.

Никому из шведских полицейских еще не доводилось охотиться в потемках на улетающий вертолет, но за годы выслеживания воров у Каролин Турн развилась неплохая интуиция. Вот и теперь, когда она, как можно сильнее обхватив руль, сворачивает на север, к Стокгольму, что-то подсказывает ей, что они опоздали. Пока что это всего лишь смутное ощущение, которое даже не успело оформиться в мысль, но охватившую желудок пустоту никуда не денешь.

В наушнике раздается звонок, и Турн тут же отвечает.

– Турн? Это Берггрен. У меня тут Ульссон. Она хочет с тобой поговорить.

Не успевает Турн запротестовать, как слышит голос начальницы:

– Мы упустили их, Каролин?

Она выдерживает долгую паузу.

– За ними едет спецназ.

Несколько секунд Ульссон молчит.

– Это что, летающий спецназ, Каролин? – говорит она наконец.

Турн терпеть не может иронию. Проехав съезд на Орсту, она вслепую гонит дальше. Вертолет с грабителями с таким же успехом может направляться на юг, к Сёдертелье.

– Каролин, Экблад названивает мне каждые три минуты. Снимки вертолета уже опубликованы в газетах. У Вестберги уже не только Шведское радио, черт бы его побрал. Там уже куча иностранных компаний, со всего мира – «Шпигель» и Би-би-си. Просто так мы от них не отделаемся, Каролин. Дело пахнет официальными заявлениями и пресс-конференцией.

Что может быть хуже иронии? Только пресс-конференции. Трасса в сторону Стокгольма пока свободна, но уже через час здесь будут километровые пробки.

– Экблад, как обычно, скажет, что полиция превзошла себя, – продолжает Ульссон, – и нужно учесть это при обсуждении бюджета на финансирование шведской полиции в целом и стокгольмской в частности. Думаю, ты понимаешь, как это будет выглядеть.

Турн не слушает. Она что, дура? Конечно, она понимает, что Ульссон таким образом просит ее подготовиться к вопросам, которые обязательно возникнут. Что было известно заранее? Почему им не удалось задержать преступников?

– Каролин?

К разговору подключается Берггрен, и Ульссон замолкает, готовая слушать.

– На связи командир спецназа. Поговоришь с ним?

В следующее мгновение Ульссон отсоединяется, и уши Турн заполняет действительность.

– Турн слушает, – говорит она, услышав в рации характерный шорох. – Доложите обстановку.

– Мы его потеряли.

Турн перестраивается на крайний правый ряд и, проехав съезд на Грёндаль, тащится за фурой с эстонскими номерами.

– Что произошло?

– Мы ехали за ними до Орсты, – отвечает командир. – Потом они полетели через Орсту, а мы не могли там проехать. И они пропали из виду.

– В каком направлении полетел вертолет?

– На юг. К Эльвшё.

Турн кивает, втискивается в левый ряд и выжимает педаль газа до упора. До следующего съезда не так далеко. Но разогнавшись до ста пятидесяти километров в час и обхватив руль так, что белеют костяшки пальцев, она больше не может обманывать себя.

Все кончено.

– Каролин? Ты здесь? – снова слышится голос Терезы Ульссон. – Что там?