«Техану», как сказано, пришла поздно. За эти восемнадцать лет по полкам книжных магазинов пронеслась лавина феминистической фэнтези. С одной общей всем темой: женщина в мире мужчин. Женщина в мире Конанов, как женщина в мире Фордов, Рокфеллеров и Лекоков. Не хуже них, а, наоборот — лучше. С трудом, в тяжкой борьбе, но лучше. Женщина, героиня Марион Зиммер Брэдли, К. Дж. Черри, Танит Ли, Барбары Хэмбли, Патриции Маккиллип, Джулиан Мэй, Дайаны Паксон, Мерседес Лэки (Lackey), Джейн Йолен, Полы Вольски, Шери Теппер, Дженнифер Робертсон, Сьюзен Декстер, Патриции Кеннели, Фриды Уоррингтон, Джейн Моррис, Маргарет Уэйс, Джудит Тарр и других.

«Дамская» фэнтези — это отражение воинствующего феминизма на переломе шестидесятых — семидесятых годов, борьба женщин за equal rights, которых якобы не хотели дать женщинам мужчины, определяемые в то время как «мужские шовинистические свиньи», сокращенно «MCP» — male shauvinist pigs. Как так? — хором взвизгнули авторши, а вслед за ними и читательница. Как так? Получается, что, кроме ежедневной дискриминации, эти ЭмСиПи еще будут нами помыкать и в Стране Мечты, в Never-Never Land’е? Даже там нет нам от них спасения? Даже там мы не можем от них укрыться?

Да, оказалось, не могут, так как уже раньше в Never-Never Land сбежали «мужские» авторы. Уже пращур Конан неистовствовал в Стране Мечты с мечом и… умолчим, с чем еще. Ибо создатель Конана и его наследники сбежали в мечту… от женщин. Конан с братией были привидевшимися авторам во сне идеалами, олицетворяли их мечту. Они были героями, которых шаловливый Стивен Кинг определил кратко, но так метко, что я вынужден привести цитату в оригинале: «…emphasisthewed barbarians whose extraordinary prowess at fighting is only excelled by their extraordinary prowess as fucking».

Рассказы о таких героях, продолжает Кинг, находят отклик исключительно у импотентных слабаков, неудачников, вагинофобов, трусов и лопухов, которые обожают отождествлять себя с героями семифутового роста, прорубающими себе дорогу сквозь толпы врагов на алебастровых ступенях разрушенной святыни, поддерживая при этом болтающуюся на свободной руке скупо одетую красотку.

Рекорд в этом деле побивает Джон Норман. Из его цикла «Гор» так и хлещут кошмарные и очевидные комплексы и проблемы, с которыми автору следовало бы как можно скорее мчаться к сексологу, пока они не перешли у него в маниакальную стадию.

Правда, в других повестях и романах фэнтези герои отличаются мужественностью, хотя в основном мужественностью того типа, который вполне соответствует определению, данному Кингом. Свою архетипную мужественность — а вернее, «мужескость» — они, разумеется, проявляют, дубася врагов по головам и без разбора и труда хватая всех женщин, кроме разве что тех, которые успели вскарабкаться на верхушку дерева. Однако у этих героев есть и другие занятия — они спасают от гибели миры и королевства, ищут магические артефакты, убивают драконов. Герои книг Джона Нормана исключительно насилуют. Женщину же у Джона Нормана, прежде чем изнасиловать, обязательно надобно связать, заковать в цепи, отхлестать и заклеймить каленым железом. Клинический случай вагинальной фобии, обогащенный комплексом растяпы, боящегося приблизиться к даме, если у той свободны руки и она может решительно отказаться от любезностей.

В повествованиях феминистской фэнтези женщины вырываются из конано-горовской схемы. Они сами могут рубануть нахала мечом либо вдарить заклинанием, а если даже кто-нибудь ее и изнасилует, то горе тому! Не позже чем в пятом томе саги он дорого заплатит за это. Уж тут некоторые авторши явно зашли слишком далеко. Героинь цикла Мерседес Лэки «Клятвы и честь», воительницу Тарму и чародейку Кетри насилуют без конца, часто-густо коллективно, а они отряхаются и мстят. Несколько страниц текста ни о чем и da capo. Еще несколько страниц — и мы видим Тарму и Кетри спокойно посиживающими у костерка и повествующими о прежних изнасилованиях. Банальное описание природы, и перед нами третья, совсем случайная изнасилованная женщина и Тарма и Кетри, мстящие за нее из солидарности. О Господи!

В трилогии «Последний Герольд-Маг» ее же рукотворства в качестве героя выступает некий Ваниель, мужчина. Я купил, мне захотелось узнать, что автор имеет сказать о мужчинах. Оказалось — много. У Ваниеля достаточно нетипичные для мужчины эротические пристрастия, а авторша из кожи лезет вон, чтобы убедить читателя, будто это-то как раз то самое, что тигры обожают превыше всего. От приобретения двух очередных томов я отказался, напуганный перспективой того, что ожидает в них героя. В столь же типичном цикле «Литанда» авторства знаменитой Мэрион Зиммер Брэдли, героиней оказывается волшебница, скрывающаяся под чужой одеждой. Магичка окончила чародейский университетик под личиною липового мужчины. Иначе б она не добилась чести имматрикуляции. Прозрачная аллегория самопожертвования женщины, желающей сделать карьеру в фирме «Rank Xerox». Я видел «Йентл». Предпочитаю «Тутси».

Ну, коли уж зашел разговор о Зиммер Брэдли, то она — вдохновительница известного цикла «Sword and Sorceress», то есть — внимание! — «Мечом и женской магией» (перевод мой, к тому же весьма свободный). Входящие в состав цикла антологии уже дошли до девятого номера, и идут недурно. Это сборники — если говорить о фэнтези — вообще-то единственное хорошее и верное место для удачного старта дебютантов и молодых писателей. А скорее — писательниц, учитывая лейтмотив. Правда, порой туда допускают и авторов — мужчин, но… смотри выше. Они должны склонить голову и согнуть колени, у них должна ослабнуть и опасть… мужская гордость.

Так что будущее жанра я вижу как на ладони.

«Фэнтезийное» неистовство не могло, конечно, обойти стороной Польшу, однако появление фэнтези в нашей стране совпало по времени с определенным переломом в области культуры, выразившимся в полном забвении трудоемкого процесса, коим является чтение, в пользу более легкого по «трудовым затратам» и восприятию «видеосмотрения». Отсюда же — наряду с прекрасным в общем-то «Конаном-варваром» в режиссуре Милиуса и с музыкой Полидуриса — фэнтези добрела до нас, в основном в виде ужасающего видеодерьма, пятого сорта prodotto italano de Cinecitta, либо студии «Cheapo Films» в Санта-Монике, Калифорния. Были у нас и книги, а как же. Был Толкин, изданный где-то еще в шестидесятых годах, был «Чернокнижник с Архипелага». Обращаю внимание на перевод этого названия. Во-первых, незнание канона и номенклатуры фэнтези. «Wizard» нельзя переводить в фэнтези как «чернокнижник», потому что такая разновидность типа, занимающегося магией, о которой повествует Ле Гуин, в фэнтези всегда определяется терминами «чародей» или «волшебник». «Чернокнижник» либо «чаровник» — определения несколько уничтожительные, предполагающие «плохую» магию и переводятся как sorcerer, либо neeromancer. Очень плохих чаровников именуют warlocks.

Во-вторых — «Архипелаг». Переводчик «испужался» Земногорья. Earthsea, не принял Страны Никогда-Никогда. Предпочел определение более — ха-ха — веристическое.

Популяризовали фэнтези также любительские переводы в так называемых «фэнзинах», журнальчиках, которые читают так называемые «фэны», то есть субъекты, объединенные в так называемые — excusez le mot — фэндомии. Однако даже у бывалых, вроде бы разбирающихся в чем-то и фанатичных фэнов знание, касающееся фэнтези, выглядит крайне убого. И неудивительно, поскольку кроме вышеназванных Толкина и Ле Гуин, Лейбера и Уайта, на польский не перевели НИ ОДНОГО достойного произведения этого жанра. Чтобы избежать недоразумений, разъясняю, что речь все время идет о произведениях, которые достойными считаю я.

Тем, кто захочет обвинить меня в субъективизме либо даже невежестве, сообщаю: из составленного «Локусом» перечня 33-х бестселлеров фэнтези всех времен в Польше переведено и издано всего восемь. Из приведенного в книге Дэйвида Прингла «Современная фэнтези» перечня ста наилучших произведений этого жанра, переведены девять, причем четыре из них совпадают с вышеупомянутым списком. Я всякий раз выделяю Толкина и Ле Гуин и опускаю названия, которые в обоих списках оказались явно случайно, ибо относятся к хоррору («Сияние» Кинга); SF («Драконы Перна» Энн Маккефри), либо к детской фантастике («Алиса в Стране Чудес» Л. Кэрролла).

Давайте представим себе per analogiam, что жанр научной фантастики в Польше представлен лишь «Марсианскими хрониками» Рэя Брэдбери и циклом «Перри Родан», а «Дюна» Герберта нам известна исключительно в киноверсии. Для коллекции польский любитель SF еще знает фильм «Чужой» и видел в видеозаписи две или три серии «Star Trek — The Next Generation». И на этом, представим себе, конец — ни читатель, ни критик, ни автор, который хотел бы писать, не знают НИ ОДНОГО другого примера тому, что представляет собой жанр. Повторяю — ни одного. Ну и что? Все всё равно твердят, что влюблены и, зачитываются Перри Роданами и в сотый раз кряду смотрят «Стар Трек». А критики крутят носами и в тысячный раз доказывают, что Брэдбери оно, конечно, ничего себе, но остальная часть жанра — ерунда. Обхохочешься, правда? А ведь точно такая ситуация сложилась у нас в отношении к фэнтези.

Что собой представляет фэнтези — видит каждый. А поскольку польский рынок проголодался, изголодался, питаясь лишь тем, что получал в фанклубах да в виде скверных ксерокопий, постольку конъюнктуру почувствовали, и сейчас специализирующиеся в этом направлении «мастера» стараются удовлетворить голод, наверстать упущенное, восполнить нам былые потери — при этом заработать. Прилавки завалили книгами с яркими обложками, на которых мы получили свои вожделенные мечи, топоры, мускулистых героев, голых девиц и аксолотлей, изображающих из себя драконов.

Мы также получили на прилавках много новых авторов — точнее говоря — двух. Потому что бесконечно штампуют Говарда с его эпигонами и Андрэ Нортон, короче говоря, топают по тропке, проторенной «Фантастикой». У этого журнала есть все основания требовать от издателей, сих, прости Господи, бизнесменов, финансовой награды за «создание рынка». Читатели же и любители фэнтези имеют все основания «Фантастику» поносить и оплевывать, а могут придумать даже что-нибудь более действенное. Тем временем единственная стоящая позиция, «Амбер» Желязны, затерялась где-то после издания двух первых томов. И камень в воду. Могила. Взамен двинули «Ксанф» Пирса Энтони. Mes felicitationis, хотя и de gustibus non est disputandum.