Глава 44

Кирпичная стена. Просто отлично. Задумавшись на мгновение, Тея провела по каменной кладке рукой. Кирпичи были разного цвета, и, похоже, их уложили друг на друга просто так, без раствора. Надавив на них, она ощутила, как стена поддается, пусть на несколько миллиметров, но этого было достаточно.

Сходив в спальню, Тея вернулась с хоккейной клюшкой, старой, разумеется, а не самой любимой – «ну конечно», – сказали бы девочки.

Сердце колотилось как бешеное, а клюшку она сжала так сильно, что костяшки пальцев побелели, но нескольких точных ударов хватило, чтобы какие-то кирпичи провалились в полость за стеной. Еще пара ударов – и она уже смогла просунуть голову в образовавшийся проем. Больше расширять его Тея не осмелилась, не зная, что тогда будет со всей стеной. Включив в телефоне фонарик, она заглянула внутрь. Из-за поднявшейся от ее усилий пыли ничего не было видно, поэтому, подождав, пока все осядет, Тея просунула руку с фонариком вперед и сама осторожно наклонилась.

Внутри со стен свисали лохмы паутины, но пауков видно не было. На первый взгляд кладовка казалась пустой. Но в следующий миг Тея увидела нечто, от чего, дернувшись и ударившись о кирпичи, выронила телефон. Фонарик продолжал светить прямо на небольшую коробку, чья форма подразумевала только одно.

Выбравшись наружу, она села на корточки, разглядывая дыру в стене. Подобрав клюшку, Тея, в этот раз действуя аккуратнее, столкнула внутрь еще пару кирпичей, расширяя проем, пока не смогла забраться внутрь по пояс и забрать свою находку.

Она оказалась тяжелее, чем выглядела, и Тее пришлось приложить больше усилий, при этом больно оцарапавшись об острый край кирпича. Дерево треснуло и рассыпалось прямо у нее в руках; под ним оказался холодящий пальцы металл.

Свинец. Ну конечно. В прежние времена гробы часто покрывали свинцом.

Сверху виднелась небольшая табличка, покрытая пылью: серебро потемнело и потускнело, но, когда Тея протерла его, на поверхности появились слова:

Дочь Кэролайн. И дата соответствует.

Опустив гробик на пол перед собой, Тея задумалась. Ведь он пролежал там два с половиной века, и никто не знал о его существовании. Как историка это открытие восхитило ее: да любой археолог при виде такого памятника материальной культуры захлебнется от восторга. Но, хотя она и знала, что детская смертность в восемнадцатом веке была довольно высокой, ей все равно горько было видеть свидетельство такой прискорбно короткой жизни. Тея гадала, что могло случиться, чтобы гробик, причем дорогой, замуровали в доме, а не похоронили на церковном кладбище, и подозревала, что может так никогда и не узнать ответ.

Правильным было бы уведомить директора, но что-то удерживало ее от этого шага. Она знала, как сильно школа ценит конфиденциальность и не выносит публичности, а такая находка определенно привлечет толпы журналистов. Тея заколебалась, перебирая варианты. Наконец она неохотно вернула свинцовый ящичек на место и забрала уроненный телефон. Сложив вытащенные кирпичи друг на друга по одну сторону проема, она закрыла его гипсокартоном и вышла из комнаты.

Слишком серьезное решение, его необходимо обдумать.

Проснувшись следующим утром после череды кошмаров с младенцами, спеленатыми, точно египетские мумии, с обтянутыми высохшей кожей черепами с чернеющими глазницами, Тея точно знала, что нужно сделать. И довериться она могла только одному человеку, который, вероятно, сможет помочь.

Фиона открыла дверь в веселеньком рождественском переднике, так не сочетающемся с видневшимся из-под него пасторским воротничком.

– Доброе утро, – поздоровалась она, пропуская Тею внутрь. – Не думала, что увижу вас так скоро. Чем могу помочь? Если, конечно, вы не просто по-дружески заглянули меня проведать? – Фиона улыбалась тепло и открыто, и Тея поняла, что сделала правильный выбор.

Фиона провела ее на залитую солнцем застекленную террасу, и от вида на зеленые холмы с чернеющими вдалеке деревьями Гровели-Вуд захватывало дух. Они сели в кресла, и Тея рассказала о своей находке и догадках.

– Просто потрясающе, – сказала Фиона, когда Тея закончила свою историю. – Даже не верится.

– Что же мне делать?

Фиона призадумалась.

– Есть три возможных решения, – наконец произнесла она. – Начну с того, что привлекать полицию смысла нет. Судя по вашему рассказу, он пролежал там слишком долго, и ничего хорошего из этого не выйдет. И, конечно, если их все же вызвать, вся история непременно выплывет наружу.

Тея согласно кивнула.

– Второй вариант – поговорить с директором, и пусть решает он. Или…

– Или я могла бы принести его вам? – с надеждой спросила Тея. – Вдруг удастся захоронить его на освященной земле? Мне кажется, именно это и означают горстки земли. – Она не могла подобрать логическое объяснение, но не сомневалась, что, если похоронить несчастное дитя как полагается, все явления в доме прекратятся.

Фиона прикусила щеку, раздумывая.

– Ну, честно признаться, это будет тот еще бюрократический кошмар.

Тея поникла.

– Но в целом не совсем невозможно, – с загадочной полуулыбкой подвела итог Фиона. – Думаю, лучше всего уладить все тихо. Я переговорю с боссом.

– В смысле с Богом? – уточнила Тея.

– Нет, – рассмеялась Фиона. – С преподобным Джеймсом. Хотя и Его совет мне тоже может понадобиться.

– Уверена, больше никому об этом знать не стоит, – решила Тея. – Наука ничего не выиграет, и останкам Дианы это тоже не поможет.

– Согласна, – коротко кивнула Фиона.

Вечером раздался звонок:

– Я знаю, как решить нашу дилемму. На рассвете принесите все на церковное кладбище, там завтра будут похороны, – инструктировала Фиона. – Будет открыт склеп местной семьи, и я смогу проскользнуть внутрь до всех. Это самый разумный вариант.

– Вы уверены? – переспросила Тея. – У вас не будет неприятностей?

– Это уже моя забота.

Когда Тея дошла до церкви, солнце еще не думало подниматься. Обернув свою ношу в кухонное полотенце, а затем положив в безобидного вида пакет, Тея с трудом донесла его до места. Сверток оказался тяжелее, чем она рассчитывала, и она очень старалась держать пакет ровно, чтобы не потревожить останки, надеясь, что ей не встретится никто из знакомых.

Фиона уже ждала ее у открытой двери поросшего мхом склепа. Тею пробрала дрожь, и не только от холода; особой склонности к прогулкам по темным кладбищам она за собой не замечала.

Прежде чем забрать у нее пакет, женщина осенила его крестным знамением, а затем, развернув, прочитала надпись.

– Опоздали всего на двести пятьдесят лет, – заметила Тея, пытаясь разрядить обстановку.

Фиона ободряюще ей улыбнулась. Держа гробик перед собой, она тихо произнесла:

– Господь всемогущий, Отец небесный, я ныне предаю земле тело Дианы Грейс. «Силою своей людей Ты создаешь, и снова в прах их обращаешь, ибо тысяча лет пред очами Твоими, как день вчерашний…»

Еще несколько предложений, и Фиона знаком пригласила Тею за собой. Ей не очень хотелось заходить в сырой склеп, какой бы ни была причина, так что она осталась снаружи, глядя, как женщина исчезает в темноте. Но пару мгновений спустя Фиона вернулась:

– Тея, вам обязательно нужно войти. Это единственный способ.

Фиона протянула руку, и Тея, сама не веря, что делает, ступила под мрачный свод. Внутри оказалось затхло и еще более промозгло, чем снаружи. Когда глаза привыкли к темноте, Тея огляделась, но ничего не увидела.

– А вы… Куда он делся? – прошептала она.

Фиона покачала головой, молча указав на дальний угол. Скрытый урнами с прахом, там стоял детский гроб, выглядящий на их фоне еще меньше и печальнее.

Фиона начала петь, утягивая Тею все глубже за собой, и высокое сопрано эхом звучало в темноте. Дойдя до места последнего упокоения Дианы, Фиона брызнула на него святой водой и, произнеся последнюю молитву, склонила голову.

Молитвенное пение, подумала Тея, необъяснимо тронутая церемонией. Старинная традиция оплакивания мертвых во многих культурах.

Наконец Фиона знаком показала, что они могут уходить.

– Ее душа обрела покой, – выйдя на свежий воздух, сказала она и обняла Тею. На небе уже занимался рассвет, просыпались в гнездах и начинали чирикать птички, и их утренний хор напоминал нежные звуки фортепьяно. Вокруг посветлело, туман начал рассеиваться. Впереди был чудесный день.