Глава 41

Хотя телом Патрик Холландер и оправился от болезни, когда чуть не утонул, и смог пережить потерю жены и ребенка, дух его ослаб. Его прежняя бескрайняя уверенность в себе пошатнулась, походка выдавала в нем сломленного человека, который уже не понимал и даже не хотел быть частью этого мира. Утром в день похорон Роуэн видела, как он стоит на церковном кладбище, дрожа как тополь на ветру. О привлечении его к ответственности за трагедию речи, безусловно, даже не шло. Хотя они с Мэри и Томми точно видели, что произошло, Роуэн с Томми не осмеливались заговорить, а Мэри давно вернулась в Лондон.

Кэролайн похоронили в платье из шелка, которым она так восхищалась, переплетение смертоносных цветов стало ее погребальным покровом. Роуэн так и не смогла избавиться от чувства вины за свою роль в этой трагедии, оно тянуло ее к земле, словно тяжелое облачение, которое она была обречена носить вечно. Она не сумела предупредить госпожу об опасности, которую ощущала, о зле, вплетенном в саму ткань, и не помешала ей надеть тот наряд. Это она приготовила снадобье для Элис, которое послужило не для того, чтобы спасти ее от беды, а стало причиной смерти младенца госпожи. Угрызения совести не оставляли ее в покое.

Как-то вечером, когда хозяина не было, Роуэн не выдержала. Встав на верхнем пролете лестницы для слуг, за дверью, она ждала в тени, пока не появилась Элис. Когда горничная шагнула внутрь, Роуэн схватила ее за запястье и изо всех сил прижала к стене.

– Скажи-ка, – прошипела она, – ты дала нашей госпоже то снадобье?

Элис дернулась, но Роуэн не собиралась отпускать ее, пока не услышит правду.

– Ведьма, – выплюнула горничная.

– Как ты смеешь называть меня так! Еще недавно ты умоляла помочь тебе, помнишь? А теперь, – продолжила Роуэн, усилив хватку так, что Элис застонала от боли, – скажи правду.

Элис яростно замотала головой, но Роуэн держала крепко.

– Это ты приготовила зелье. Может, тебе стоило быть осторожнее, – в конце концов ответила Элис.

Роуэн вскипела, получив подтверждение своим подозрениям.

– Как ты могла использовать такое снадобье в своих черных целях, и хуже того, пытаться обвинить меня, когда госпоже стало плохо? Тебе самой оно вообще нужно было? – Не успела она произнести последние слова, как последний кусочек головоломки встал на свое место.

Элис рассмеялась:

– Ты попалась на мою жалостливую историю? Легковерная клуша. Убедить тебя не стоило труда. – Она жестами показала, будто придерживает живот, и снова рассмеялась злым глухим смехом. – Если бы она потеряла ребенка, Патрик бы освободился и вернулся ко мне. У меня не было выбора.

Глаза Элис поблескивали в лунном свете, и в этот миг Роуэн показалось, что в них светится огонек безумия. Она ослабила нажим, перестав бороться. Элис ловко ее одурачила.

– Мне жаль тебя, – произнесла Роуэн. – Ты перехитрила саму себя. Разве ты не понимаешь, что он никогда бы не признал тебя, простую служанку? Он хоть раз обещал тебе это?

На этих словах Элис помрачнела.

– Я знаю, он бы так сделал, будь у него возможность. Причину я бы нашла.

– Но у тебя не получилось, ведь так? Несмотря на придуманную тобою ложь, ты не носишь его дитя.

Элис снова извернулась, воспользовавшись смятением Роуэн, и высвободилась. Покачнувшись, она упала на дверь. Та была лишь прикрыта, а не заперта, и под весом тела поддалась, ударившись о стену. За долю секунды Элис взмахнула руками, потеряв равновесие, и начала падать. Движение почти напоминало танец: вихрь юбок и ярких платьев из воздушной ткани. Чепец слетел с ее головы, прическа развалилась, черные волосы взметнулись, закрывая лицо. Как Роуэн ни старалась, а она в самом деле старалась поймать ее, удержать, было уже поздно: ее пальцы схватил воздух, а Элис покатилась вниз по крутым ступенькам, тяжелой кучей свалившись у перил.

Роуэн всмотрелась в темноту, различая только раскинувшееся на лестничном пролете тело. Элис лежала неподвижно, но даже с того места, где стояла Роуэн, было видно, что шея горничной искривлена под неестественным углом.

Воцарилась леденящая кровь тишина.

А затем раздался стук другой двери и звук шагов, поднимающихся по лестнице с первого этажа.

– Я все слышала, – выдохнула Пруденс, стоило ей подняться.

– Это была случайность, честное слово, – пролепетала Роуэн. – Вы должны мне поверить. Я не хотела ей зла. – Ее трясло от ужаса и мысли, что она стала причиной новой смерти.

– Да, девочка, я знаю. – Пруденс перевела дух и склонилась над Элис, прижав ладонь к ее шее.

– Что нам делать?

– Схожу кое за кем, кто не будет задавать вопросов, – ответила кухарка, удивив Роуэн столь быстрой реакцией. Выпрямившись, Пруденс в последний раз огорченно взглянула на Элис и поспешила вниз по ступенькам.

Вскоре она вернулась с Томми.

Следуя указаниям Пруденс, втроем они снесли тело Элис по лестнице и вынесли через заднюю дверь, где уже стояла его тележка.

– Ты согласился на это ради меня? – прошептала Роуэн, пока они укрывали тело Элис старой простыней.

– Конечно. Ради Пруденс и ради тебя. Не тревожься, Пруденс мне все рассказала. Твоей вины в этом нет, ни в коей мере.

– Но куда ты ее отвезешь?

– Лучше тебе не спрашивать.

– Смотри, чтобы тебя никто не увидел, – напомнила Пруденс уже двинувшемуся вперед Томми.

Кивнув, что услышал, он исчез в темноте сада.

Пруденс с Роуэн вернулись в кухню, и кухарка, достав из буфета бутылку, налила им обеим по стакану джина. Роуэн, поперхнувшись, все же заставила себя проглотить горькую жидкость. Алкоголь притупит ощущения, во всяком случае, на какое-то время, хотя она знала, что этой ночью уснуть не сможет. Как и остальные.

– Хозяину скажу, что она бросила нас, – сообщила Пруденс, делая большой глоток. Мистер Холландер так и не появился, и Роуэн предположила, что, если судить по предыдущим ночам, вернется он только под утро. – Скажу, что уехала к семье в Саммерборн. Бьюсь об заклад, он не удивится.

– Но как же ее вещи? – спросила Роуэн.

– Я разберусь. Нет ничего такого, с чем бы не справился хороший костер.

– А ее семья? Разве они ее не хватятся?

– Никого не осталось. Она пришла к нам из работного дома.

Теперь Роуэн поняла, почему Элис так боялась туда вернуться.

– Надеюсь… – дрогнувшим голосом начала Роуэн, – надеюсь, вы не думаете, что это я виновата… во всем.

– Ш-ш-ш, дитя. Как бы я могла такое подумать? Элис все равно бы получила то, что заслужила. – Пруденс осушила стакан. – Слишком много смертей в этом доме, – мрачно произнесла она. – Не будем больше об этом.

Слова Пруденс немного успокоили Роуэн, но она никак не могла избавиться от опасений, что тело Элис найдут и ее роль в этом трагическом несчастье вскроется. На следующий день раздался громкий стук в парадную дверь: двое мужчин требовали проводить их к мистеру Холландеру. Роуэн прежде их в городе не видела и, снедаемая дурными предчувствиями, осталась у дверей гостиной, держась в тени, чтобы ее не заметили.

– Мы прибыли расследовать обвинения в том, что вы укрываете преступницу.

– Это просто возмутительно, – ответил Патрик. – В доме только я и мои слуги, и за каждого я могу поручиться. Вы действительно пришли мучить человека, только что потерявшего жену?

Гости смутились, но не отступили:

– Мы ищем девушку. Роуэн Кэзвелл, – сказал один из них.

Роуэн застыла, ее бросило в жар и в холод одновременно. Они пришли за ней.

– У меня служит горничная с таким именем, но, уверяю вас, никакая она не преступница. И я готов это засвидетельствовать.

Несмотря на его слова, Роуэн затаила дыхание, разрываясь между желанием узнать больше и броситься прочь, спасая свою жизнь.

– У нас есть свидетельства об обратном. О том, что она якобы изготавливает так называемые «целительные снадобья от всех болезней» с пугающими последствиями. Что она, если точнее, готовит яды.

– Мне о подобной деятельности неизвестно, – сообщил Патрик. – И я крайне сомневаюсь, что подобное произошло бы под моей крышей, так как всем известно, что я этого не потерплю.

– В таком случае вы согласитесь, что данного рода деятельность нам в городе не нужна. Давно эта горничная служит у вас?

– Достаточно, чтобы не сомневаться в том, что она надежная и способная работница.

– Тем не менее вы можете ее позвать?

Тяжело вздохнув, Патрик чуть склонил голову в знак согласия.

– Но вы будете задавать вопросы здесь, в моем присутствии. Я не позволю забрать ее.

Пока мужчины совещались вполголоса, Роуэн проскользнула мимо по коридору и бросилась в кухню, столкнувшись с выходящей из прачечной Пруденс.

– К хозяину пришли люди, – выдохнула она. – Они хотят меня допросить.

– Об Элис? – обеспокоенно спросила Пруденс, не сводя с нее внимательных глаз.

– Нет, они считают меня отравительницей. – Роуэн рухнула на стул. Пруденс взяла ее под руку, усаживая ровнее.

– Кто эти люди?

– Никогда их прежде не видела, – покачала головой Роуэн. – Хозяин настаивал, что они ошибаются, но они не поверили.

Пока они думали, что делать, сверху донесся голос мистера Холландера, зовущего Роуэн.

– Помогите мне, – умоляюще прошептала Роуэн.

– Соберись с духом и иди к ним. Бежать слишком поздно.

– Нет, сэр, – ответила Роуэн на вопрос первого мужчины, кротко опустив глаза. – У меня нет познаний в этой области. – Она старалась стоять как можно ровнее, чтобы ее не выдали дрожащие ноги.

– Скажите, а какие у вас доказательства? – спросил Патрик, будто ему это пришло в голову только что.

Роуэн впервые заметила, что мужчины выглядят уже менее уверенными.

– На данный момент мы действуем на основании неподтвержденных заявлений, сэр.

– И кто же сделал подобные заявления? – фыркнув, уточнил Патрик.

– До нас дошли слухи, и мы были вынуждены взяться за расследование.

– Неужели. Что ж, я и присутствующая здесь горничная поклялись, что оснований для расследования нет. – Он встал и подошел к двери: – Пруденс? – позвал он. – Пруденс, пожалуйста, зайди.

Пруденс поднялась по лестнице вместе с Роуэн, но осталась нервно расхаживать в коридоре, поэтому появилась на пороге в ту же секунду.

– Слушаю, хозяин?

– Эти господа, – сообщил Патрик, – утверждают, что под крышей этого дома скрывается отравитель.

– Это совершенно невозможно, хозяин, – заявила Пруденс, приняв изумленный вид. – Мы богобоязненные люди, служим в уважаемом доме и не желаем зла ни человеку, ни скотине.

– Именно так, – заключил Патрик и обратился к мужчинам: – Я говорил, что никаких оснований для подобных подозрений нет. А теперь уходите, не мешайте вдовцу горевать о своей потере.

Полностью убежденными в невиновности Роуэн их посетители не выглядели, но им оставалось только отступить.

– Что ж, хорошо. Если вы готовы поручиться за нее, мы пока что оставим этот вопрос.

– Но если окажется, что вы каким бы то ни было образом ввели нас в заблуждение, последствия будут более серьезными, – добавил второй мужчина.

– Меня это более не волнует. За последние недели со мной произошли вещи много худшие, чем вы в состоянии вообразить. Пруденс, пожалуйста, проводи господ.

– С-спасибо, сэр, – выдавила Роуэн, когда хлопнула входная дверь. – Что вступились за меня.

Патрик оставил ее слова без ответа и молча вышел из комнаты.

Это столкновение будто бы ненадолго оживило хозяина дома, но шли дни, колокольчик в магазине звонил все реже, и Патрик Холландер все больше погружался в отчаяние. До него едва дошли слова Пруденс о том, что Элис уехала; он лишь отметил, что это к лучшему, так как он больше не мог позволить себе держать столько слуг. Друзья, которых он прежде принимал у себя, оставили его, так как на дом уже пала тень скандала. Сам он практически не выходил из гостиной, требуя приносить еду туда и до поздней ночи засиживаясь над бутылкой-другой.

Роуэн тоже больше почти никто не спрашивал; похоже, новости о выдвинутых против нее обвинениях уже распространились по всему городу. Она была благодарна, что ее оставили в покое; ее не отпускал страх, что те люди вернутся, и в этот раз с доказательствами, или еще хуже – что всплывет правда о смерти Элис. Она беспокоилась, что хозяин не сможет платить и ей, но из преданности, вызванной его поступком, она не искала другой работы. Кроме того, половина города была явно настроена не иметь ничего общего с домом торговца шелком.

Все это время она гадала, что же хозяин сделал с детским гробиком, но эту загадку решить так и не смогла. Как-то днем, когда Патрик сидел в гостиной, пустым взглядом уставившись в камин, она набралась храбрости спросить его об этом:

– А ребенок, сэр? Диана? Разве она не должна быть похоронена на церковном кладбище?

– Что?! – взревел мужчина, вновь давая волю дурному настроению. – Как смеешь ты говорить со мной о моей дочери? Это не твое дело! Она с Господом, как и моя жена. Убирайся с глаз моих!

– Да, сэр. – Роуэн попятилась. – Простите меня, мне не следовало говорить об этом. – Он лгал, Роуэн не сомневалась, но могла только сделать, как было велено.

В конце сентября, когда деревья начали сбрасывать листья, а в воздухе уже ощущались близящиеся морозы, Патрик дал расчет Джеримае.

– Откровенно говоря, у нас не осталось покупателей, – произнес он то, что было очевидно обоим. Полки, где когда-то лежали ткани, покрылись пылью, а сам дом погрузился в тишину, хотя порой, если прислушаться, Роуэн чудилось, что кто-то играет на фортепьяно. Печальная мелодия, колыбельная, которую когда-то пела ее матушка. Она быстро отбрасывала эти мысли, так как никто в доме больше не играл.

Томми перестал доставлять им мясо, так как хозяин ел так мало, что оно было не нужно, но как-то днем, когда Роуэн, избегая реки, возвращалась с прогулки по полю к югу от города, она столкнулась с ним на улице. Кивнула, проходя мимо, так как даже не ждала, что он остановится, особенно после их последней встречи. Да и весь город теперь всячески старался обходить стороной оставшихся обитателей дома торговца шелком.

– Роуэн, – позвал он, когда она отошла на пару шагов.

Остановившись, она обернулась.

– Как ты справляешься? – спросил Томми, подойдя и робко улыбнувшись.

– Неплохо, – ответила она, уже делая шаг в сторону.

– Мы не можем снова стать друзьями? – спросил он.

От этих слов у Роуэн мелькнула надежда, что мир вокруг еще не целиком превратился в пепелище.

– Не уверена, что это мудрое решение, – медленно ответила она. – Я не тот человек, с кем сейчас хотят водить дружбу.

Стянув с головы шапку, Томми принялся нервно крутить ее в руках.

– Мне все равно, что думают другие.

Она осторожно улыбнулась:

– Приятно слышать.

– Вообще-то, возможно, мы можем стать больше, чем друзьями? – Замешкавшись, будто готовясь к разочарованию, он все же продолжил: – Могу я ухаживать за тобой, Роуэн Кэзвелл?

– Ты уверен? – вырвалось у нее от удивления – такой неожиданной была прямота его слов.

– Будь все иначе, я бы не спрашивал.

– В таком случае, Томми Дин, мне бы этого хотелось. Очень хотелось.