Глава 24

– Роза, у нас ещё уйма времени впереди! Солнца нет, моросит дождь, море волнуется. А мы сейчас возьмём зонты и будем просто гулять по набережной. Дышать воздухом и наслаждаться свободой. У тебя впереди ещё неделя на море. Надеюсь, что это будет самая счастливая неделя в твоей жизни!

– Вика, я как подумаю о нашем расставании, мне становится очень грустно. Я так привыкла к тебе! Я только сейчас начинаю понимать, как важно иметь рядом человека, которому можно доверять. Я не доверяла даже своей маме. Боялась её огорчить. А потом и её не стало, и мне было одиноко всегда. Мы до сих пор перезваниваемся с Фёдором Петровичем.

– Да, кстати, как он там? Жив-здоров?

– Да, он вернулся в Хабаровск, в свой дом. С ним живёт женщина, он привёз её из Новосибирска. Медсестра, которая ухаживала за мамой в больнице. Занимаются хозяйством. Всё у него хорошо. Только вот старенький уже.

– Удивительно: чужой человек, а стал родным.

Как странно всё-таки устроена наша жизнь: иногда близкие люди страшнее чужих. Что-то делят, чего-то добиваются, уничтожают друг друга… Как часто приходится наблюдать ревность между братьями и сёстрами, неумение договориться, пожалеть друг друга, простить. И это всё из детства! Из родной семьи! Мне было очень обидно оттого, что мой брат относится ко мне не как к сестре, а как к своему врагу. Я долго переживала и анализировала наши с ним отношения. Намного позже, когда начала изучать психологию, мне стали открываться тонкости наших странных взаимоотношений. Ссоры и ругань родителей рождали между нами агрессию! Хроническая конкуренция между младшим братом и старшей сестрой, навязывание деструктивных стереотипов, подавление личности одного и восхваление другого, даже в мелочах, вызывало бурную реакцию и ревность. Брат не умел радоваться моим успехам. Особенно бесился, когда им радовалась мама. Он всецело владел ею, убеждал, какая я плохая и не способная ни к чему. Мама, озабоченная только поведением отца, верила брату. Была на его стороне. Даже когда её не стало, он не изменил своего ко мне отношения.

Или возьмём отношения между мужем и женой – тоже извечная тема. Мы много часов провели с женой космонавта на пляже. Жизнь в военном городке многому её научила. Это была мудрая женщина. Истории, рассказанные ею, поучительны и интересны. А в военном городке ежедневно происходило что-то такое, чего нарочно и не придумаешь! Или мужья в гараже делились друг с другом сокровенным. Жизнь вся состоит из каких-то историй и случаев. Надо только уметь их пересказать. А муж соседки по пляжным лежакам, космонавт, умел это делать.

Его сосед по гаражу был тем ещё гулякой! Как-то, когда он возвращался домой, его срочно вызвала к себе любовница, и по дороге ему пришлось придумывать, как бы поправдоподобнее объяснить жене, почему ему придётся отлучиться ещё на пару часов. Продукты купил, палас из химчистки забрал, а вот в гараж не успел! А надо туда срочно.

– Придумал! Соседу по гаражу инструменты обещал одолжить… Жена знает, что гараж – это святое, особенно тогда, когда соседу что-то надо.

С этими мыслями зашёл на кухню, поставил пакеты с продуктами. Прошёл в спальню.

«Что ты делаешь? С ума сошла?!» – захотел вскрикнуть он, но почему-то сдержался.

Жена стояла на шаткой стремянке и самозабвенно натирала куском газеты стекло. Она давно вела разговоры о том, что к Пасхе надо перемыть все окна, навести в доме порядок после «зимней спячки», чтобы встретить светлый праздник в такой же светлой квартире. А он так увлёкся своими делами, службой, любовницей, что и не заметил, как промчались дни.

Жена бросила на пол мокрую газету. Взяла в руки тряпку и нагнулась над тазиком, который стоял на подоконнике. Цветастый халатик поднялся, обнажив полные ноги выше колен. Он давно не видел её ног. Он давно не видел её тела. Он давно не знал её как женщину.

Они познакомились почти сорок лет назад на танцах в военном училище. Тоненькая, хрупкая, эта девочка дрожала в его руках, когда он впервые пригласил её на танго. Через год после выпускного вечера они поженились и уехали в глухой гарнизон, в котором был только один пятиэтажный крупнопанельный дом для семей военнослужащих. Вода из крана подавалась редко, электричество было по расписанию, готовили на электроплитках, умудряясь «поймать» свет. Про холодильники и речи не было. Зимой продукты хранили за окном, летом ели то, что не портилось в жару.

Жена намочила тряпкой стекло и снова, постанывая от натуги, стала его натирать до блеска, время от времени опуская полные руки вниз и потряхивая ими, как будто сбрасывая с кистей невидимую усталость. Переступив полными больными ногами со ступеньки на ступеньку, продолжила свою однообразную работу. Она давно жаловалась, что болят суставы ног, рук, но лечиться было всё некогда. Старые родители да домашние заботы не давали возможности заняться наконец-то собой.

Через три года он получил очередное звание, и их перевели в другой гарнизон. Условия там были лучше, да и народу больше. Дома его застать было трудно: жизнь большей частью проходила на полигонах, в командировках и нарядах. Дочка каждый раз знакомилась с ним заново, долго привыкала, а потом опять забывала и боялась его, когда он приезжал – усталый и чужой. Жена никогда не жаловалась на трудности. Была хорошей хозяйкой. Весь год был посвящён подготовке к очередному отпуску. Его они проводили не на море или путешествуя по интересным местам, а у родителей, которые их так ждали и очень скучали по ним.

– Эй, ты что делаешь?!

Голос жены выдернул его из воспоминаний. Она, стоя на коленках на подоконнике, высунулась головой в открытое окно.

– Зачем малыша за шкирку тянешь? Отпусти пацана или на руки возьми, мамаша непутёвая! Сама об стенку лбом постучи, потом ребёнка тряси! – кричала она.

Кряхтя и бубня под нос, она снова с трудом перебралась на стремянку.

– Вот мамаши! Нарожают, потом уродуют детей! Кто позволил бить ребёнка?! Ой! Ой! Что за стремянка?! Не могли ступеньки пошире сделать, всё для худых! А ты тут мучайся!

Он готов был уже ринуться ей на помощь, но, видя, что она снова продолжила мыть окно, не стал ей мешать.

…И вот наконец он получил звание майора и должность в штабе округа в одной из союзных республик. Чужая страна, чужие нравы. Хотя и один Советский Союз. Родился сын. А дома он стал бывать ещё реже. Должность не позволяла отдавать семье больше времени. Жена одна воспитывала детей, даже устроилась на работу в детский сад, чтобы ребятишки были всегда с ней.

Жизнь продолжалась, но традиции не менялись. Родители старели и с всё бо́льшим нетерпением ждали их в отпуск. Жена, устроив детей в школу, сама пошла работать туда же, чтобы, опять же, они всегда были рядом. А он получал очередные звания и служил на благо Родины, почти не видя, как те растут.

А дети, воспитанные в любви и ласке, всегда ждали отца и любили его, потому что мама говорила, что у них самый лучший в мире папа!..

– Ну вот! Наконец-то! Осталось только повесить тюль! – радостно воскликнула жена. Глаженый белоснежный тюль, аккуратно сложенный, лежал на верхней ступеньке лестницы. Она стала цеплять его на крючки гардины, кряхтя и охая, опуская ежесекундно руки вниз и потряхивая ими.

…После ухода на пенсию они переехали в город, где жили родители. Дети выросли. Выучились и завели свои семьи. Вот бы и начать жить для себя! Но себя теперь пришлось отдавать старикам, ухаживать за ними. На отдых опять не оставалось времени и средств. Он запил, не выдержав новой гражданской жизни. Она пошла на рынок торговать. Всей семьёй вытаскивали его из запоев, спасали и берегли! Из хрупкой, стройной женщины она превращалась в толстую бабу, больную и неинтересную.

Она нашла силы и организовала свой бизнес. Маленький, но свой. А полноценного отдыха всё не было. Кому нужны старики, которые требовали постоянного ухода?!

– Мама мыла раму, – вспомнил он предложение из букваря, который читал много лет назад, делая уроки с дочкой. Что-то горькое и тяжёлое появилось в груди, стало давить и подкатываться к горлу.

– Ну вот! Какая красота! – воскликнула жена, поправляя поседевшие густые волосы привычным жестом руки, который ему так нравился в молодости. – Вот придёт мой драгоценный муж, а я спрошу, что изменилось в нашей спальне. Заметит ли он, как стало светло, уютно, прохладно?.. А может быть, он сам спросит меня: а что это стало так светло, дорогая моя жёнушка, уж не вымыла ли ты окна? Да нет. Не заметит… Давно уже ничего не замечает, – вздохнула она.

Жена с кряхтеньем медленно сползла с лестницы. Осторожно переставляя больные полные ноги, нагнулась, обнажив варикозные вены, собрала газетные комки с пола и снова залюбовалась свежим видом окна.

Муж бесшумно прошёл на кухню, забрал пакет с продуктами, неловко, спотыкаясь о порог, выскользнул за дверь. Осторожно прикрыл её. Достал из кармана телефон.

– Марина! Я не приеду сегодня! Не истери! Я давно хотел тебе сказать, что ничего у нас не получится! Прости!

Сунув телефон обратно, он с силой нажал кнопку звонка.

– Ой! Ты уже пришёл! – воскликнула взлохмаченная жена, открыв дверь. – А я тут ничего не успеваю!

Муж разделся, прошёл в спальню.

– Дорогая! – воскликнул он, ненавидя себя за свой приторный и неестественный голос. – А что это у нас в спальне стало так светло? Ты что, окна сама вымыла? Зачем?! Я же спешил, чтобы сделать это самому! Да ты не жена, а золото! А давай-ка наймём родителям сиделку да рванём на море! Отдохнём, накупаемся хотя бы раз в жизни…

Она смотрела на него во все глаза, из которых текли слёзы, и ничего не понимала…

Вспомнив эту историю, рассказанную женой космонавта, я вернулась к прерванной беседе с Розой.

– Корни надо искать очень глубоко. Почему люди становятся чужими? Невнимание родителей. Или наоборот – зависимость от родителей. Она бывает такой огромной, что и жизни не хватит выпутаться из этой паутины. Вот, например, Андрей. Я так поняла, что всем там руководила его мамаша?

– Да! Пока не настал день свадьбы, этого не было так заметно. А в этот день она всё взяла в свои руки. Все были её пешками. И расставляла она их туда, куда было удобно ей. И вот что интересно, и я много думала об этом: ей подчинялись все! Даже Фёдор Петрович – человек, которого не переубедить, не сломить, – был как под наркозом! А я? Что было со мной?

– Ну, это понятно. Такие люди есть. Только давай вернёмся к той минуте, когда она перегородила тебе дорогу…

– Я пыталась её оттолкнуть, но она с места не сдвинулась. Но когда увидела, что её сын с ножом, прижалась к стене, пропуская меня. Вот только было уже поздно. Он схватил меня за волосы, кричал: «Проститутка, зарежу!» Пока я боролась с мамашей, подо мной образовалась лужа крови. Он был босой, поэтому поскользнулся, и мы покатились с лестницы вниз… Больше я ничего не помню. Меня увезли в больницу. Выкидыш. Через три дня перевели в СИЗО.

– Это кошмар какой-то… А с ним-то что? С Андреем?

– Он наткнулся на свой нож, когда мы падали. Мать давала разные показания: то я его ударила ножом, то он, падая, напоролся на него. Экспертиза нашла мои отпечатки, но совсем мало. Я же хотела порезать себе руку, чтобы добыть кровь. А её оказалось вон сколько, этой крови!

– А в итоге что?

– На мне не было живого места. Я была вся в синяках, сломаны рёбра. Пришёл Фёдор Петрович и сказал мне, чтобы я отвечала так, как он меня научит. Не знаю, как его пустили ко мне. Но он научил меня, чтобы я убедила всех, будто мы с Андреем давно были любовниками. И я забеременела от него.

– И ты…

– И я послушала его. Это было против моих правил! Если бы он не уговорил, я бы всю правду выложила на допросе! И Фёдор Петрович сделал ещё больше! Он достал справку, что Андрей был психически болен, лечился, ему пить нельзя было! Он состоял на учёте не только в детской комнате милиции, но и в психдиспансере. Мать скрывала это. Почему она допустила его к спиртному? Непонятно. Поэтому она и бегала, контролировала его утром. Но, увы, опоздала.

– Это бред какой-то. Не могу поверить в это! Роза, ты не сочиняешь?

– К сожалению, нет… Уф-ф-ф, я не думала, что могу рассказать тебе это! Я так мучилась!

– Так Андрей умер?

– Да. Падение на нож не оставило ему шансов. А могла и я быть на его месте. Его мать позже дала правдивые показания. Ведь она была свидетелем.

– И что его родители?

– Мать приходила ко мне. Сказала, что, если бы не выкидыш, она бы меня посадила! Ей просто жаль внука. Она жалела, что Андрей не сказал ей, будто мы уже были вместе…

– А ты? Не созналась?

– Молчала. Изо всех сил. Как научил Фёдор Петрович. Не знаю, как я стерпела! Меня совесть мучает по сей день: почему я не призналась, что была уже беременна? Вся эта трагедия из-за моей лжи.

У Розы началась новая истерика. Я отвела её в ванную.

– Да кто ж тут разберётся, кто виноват? Вся трагедия в той трагедии, когда тебя изнасиловал этот подонок. Вам надо было сразу же покинуть этот город. Ни о чём не жалея…

– Я была совсем юной. И не имела никакого слова против маминого.

– О-хо-хо… Вот это да! Меня всю перетрясло! Не могу представить всего этого! Бедная ты, бедная… Пойдём в номер. Дождь усиливается. Это хорошо. Пусть смоет с нас все наши прегрешения, вольные и невольные…

– Тёплый дождь, как в детстве. Как хорошо! Все убегают от него, а мы стоим и наслаждаемся этой влагой! Вика-а-а! Спасибо тебе, спасибо-о-о! Ты сняла с моей души такой гру-у-уз! Я хочу жить! Хочу плавать в море! Хочу любить! Хочу детей!

– А вот насчёт любви и детей мы с тобой поговорим позже! Сейчас бежим в номер, потом к нашим визажистам-парикмахерам! И в ресторан. Будем провожать меня в Москву-у-у! А в шесть часов утра у меня такси-и-и! Роза-а-а! Ты будешь, будешь счастлива, я уверена! Давай руку. Смотри, какой ливень, как по заказу! Это мы заказали этот ливе-е-ень!

– Да-а-а-а… это наш ливе-е-ень! Спасибо, Вика-а-а!

Ничто не уходит в прошлое. Кроме времени. Время неумолимо, невидимо, неосязаемо, не причиняя боли и мучений, таких, например, как воспоминания, незримо катится … вниз. Или вверх? Или параллельно! Неважно. Всё прочее остаётся. В виде ассоциаций. Организм, независимо от нашего желания, реагирует на внешний или внутренний раздражитель, и… хотим мы этого или нет, ушедшее предстаёт пред нами в виде мучительных или радостных воспоминаний.

Кто сказал: «Время лечит»? Не верю. Наше сознание забивается постепенно новыми проблемами, заботами, неурядицами или безмерным счастьем. Или мы сами стараемся о чём-то или о ком-то забыть. Каждый по-разному – употребляя алкоголь, выкуривая сигареты, уезжая на новое ПМЖ, уговаривая себя: забыть, забыть, забыть! Но это самообман!

Настоящее только на время отвлекает от уходящего. Но сила впечатлений от нового события, происходящего в данный момент, может внезапно унести в прошлое! Стоит только почувствовать знакомый запах, прикоснуться нечаянно к чему-то давно забытому, попасть в похожее пространство и подумать: а мне уже здесь быть приходилось. Только когда?

– В прошлой жизни! – смеёмся мы, пряча в глубине души нахлынувшие слёзы, готовые вырваться в любую секунду наружу.

И заноет душа, заплачет сердце, встрепенётся грусть, накроет ностальгия… Всё заново воскреснет в памяти, предстанет перед глазами, как будто это было вчера. А не много лет назад… Ассоциации.