Глава 20
В ресторане весь вечер звучала спокойная музыка: играли саксофон, скрипка, фортепиано. Прекрасным обслуживанием и отличной кухней наслаждалась интеллигентная публика, в том числе обходительные мужчины. Розалия светилась от счастья. Было заметно, что она впервые пришла в дорогой ресторан, поэтому чувствовала себя скованно. Но к концу вечера немного расслабилась и даже танцевала. В номер мы пришли далеко за полночь. Счастливые и отдохнувшие. Всё-таки ресторан есть ресторан, тем более если он достоин похвалы.
А я вспомнила одну историю, связанную с рестораном. Как-то нас с мужем пригласили на свадьбу. Свадьба была шумной. Отлично организованной во всех отношениях: работали профессионалы – кухня, зал, праздник. Невеста блистала: была весела, порхала, как бабочка, от одного гостя к другому, танцевала, танцевала, танцевала. Фата развевалась шлейфом, путалась под ногами, ко всем цеплялась, на неё наступали, смахивали её со своих потных раскрасневшихся лиц развеселившиеся гости…В общем, она совсем была ни к чему, эта фата. В конце концов невеста сей атрибут невинности сняла и небрежно бросила на спинку стула.
Жених же был похож на контрабас: огромен, неповоротлив, грузен, басист и малоподвижен. Или возраст делал его таким, или характер – это так и осталось загадкой для гостей. Невеста изредка к нему подбегала, целовала в лоб – видимо, это было его самое чувствительное место, – проводила хрупкими пальчиками по мелким костяным пуговицам на его белоснежной рубашке с бабочкой у самого подбородка, как смычком по струнам контрабаса, только снизу вверх, а не из стороны в сторону – и убегала к гостям.
«Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придё-ё-ёшь совсем внезапно…»
Мощный голос певицы усадил за праздничные столы уставшую от бурных танцев и игр публику. Вернулась с танцпола и невеста. Поцеловала хмурого, видимо, уже уставшего жениха в потный, без явных морщин, лоб и уселась рядом.
Певица продолжала петь. Гости накинулись на горячие блюда, уже не обращая никакого внимания на виновников торжества.
«Я перестану ждать тебя, а ты придёшь совсем внезапно. Не отрекаются любя…» – надрывалась артистка. Песня кончилась. Певица поклонилась и ушла со сцены.
Невеста встала. Молча, ни на кого не глядя, взяла фужер с шампанским и выпила игристое вино до дна. Белоснежной ажурной перчаткой вытерла губы, бросила её на стол. Повернулась к уставшему раскрасневшемуся жениху. Тот с аппетитом и с полным погружением в процесс ел горячее мясо по-французски, то и дело смахивая салфеткой пот со лба. Девушка долго и внимательно смотрела на новоиспечённого мужа, положив руку на его плечо. Затем нагнулась, поцеловала своего «контрабаса» в лоб и ещё раз внимательно посмотрела на него. Жених поднял голову. Он всё ещё жевал. Невеста провела пальцами по пуговицам на рубашке, как смычком по струнам, но теперь уже сверху вниз. Вышла из-за стола. И ушла. Ни разу не оглянувшись.
«Не отрекаются любя…» – запела певица «на бис». Наевшиеся гости не спеша выходили на танцпол. Свадьба была в самом разгаре…
– Вика, спасибо тебе! Что ты сделала со мной? Я себя не узнаю. В моей душе поселилось счастье– чувство, которое раньше обходило меня стороной. Или просто я не чувствовала его? Не понимала, что так может быть.
– Доброе утро, Роза! Всё высматриваешь своего пловца-любителя? Наверное, в ресторане все глаза проглядела…
– Вика! Какая ты язва! Да, он был, сделал заплыв, несмотря на непогоду. Мне нравится смотреть на него. Я чувствую себя увереннее почему-то. И вчера у меня было такое же состояние уверенности. Правда, пришло оно не сразу. Вначале был страх!
– Да-а-а, вчера был прекрасный вечер! Музыка, обслуживание, гости… Вот почему мне нравится ходить в дорогие рестораны. Пусть это бывает редко, зато ощущаешь себя женщиной. Этот окружающий комфорт вселяет уверенность. Музыка, которую дарят профессионалы. Отлично подобранный репертуар… А ты поняла, какая ты красотка? А какие мужчины вокруг тебя вчера крутились! М-м-м… Мечта! Была бы я моложе…
– Я никогда не думала, что так бывает! Какой комфорт! Какая красивая жизнь… Сколько же внимания ко мне было! Я чувствовала себя женщиной. Представляешь?
– Отчего же не представить? Я сама глаз с тебя не сводила. Ты о себе много чего не знаешь. Не раскрыла себя. А давай завтрак в номер закажем? Будем пить кофе на балконе, смотреть на море, дышать воздухом. Жаль, что у нас было мало времени…
– Хорошо, я согласна! Мне ничего не хочется. После вчерашних деликатесов есть кашу как-то не комильфо…
– Мне нравится, когда ты смеёшься, Роза. Твои глаза светятся, ты расцветаешь! Запомни это!
Я взяла трубку и набрала номер ресторана.
– Алло, девочки, будьте добры завтрак в номер. Да, на двоих. Нет, кашу не надо. Кофе, бутерброды. Да, рыба, сыр, колбаса, что-то из этого. Фрукты? – Я повернулась к соседке: – Роза, что будешь?
– Апельсиновый сок. Не хочу больше ничего фруктового. Я в душ!
– Кувшин апельсинового сока и два яблока. Спасибо. – Я положила трубку. – Та-а-ак… – Предвкушение вкусного завтрака на балконе привело меня в отличное настроение, и я запела: – Как прекрасен этот мир, посмотри-и-и, как прекра-а-а-сен этот ми-и-ир…
Но когда я спела эту песню, мне стало очень грустно. Её напевал мне один мужчина много-много лет назад. Воспоминания нахлынули на меня, словно ливень, погружающий в водную пучину с ног до головы.
…Начало июля восьмидесятого года. Москва готовится к Олимпиаде. Ленивая нервозность витает в атмосфере. Милиция сверлит взглядами всех приезжающих и выезжающих на вокзалах, в метро усиленные наряды милиции. Всё это очень непривычно. В Москве обычно даже иногородние чувствуют себя спокойно, как дома, никто ничего и никого не боится. А теперь всем немного неуютно и… почему-то смешно!
На мне – белая коротенькая юбочка, сшитая из ткани, выданной мужу на портянки. Красные удобные туфельки из отличной натуральной кожи на высоких каблучках от производителей Югославии. Кофточка, купленная по блату, от польских производителей – яркая, обтягивающая идеально скроенную фигуру. Застёгивается на мелкие пуговички, а две верхние принципиально расстегнуты. Запах модных духов «Быть может», пахнущих сосновым лесом и мускатом, завораживает и тянет на подвиги.
Ветер треплет распущенные волосы. Они тщательно вымыты чёрным бородинским хлебом, замоченным в кефире на ночь. Густые и длинные, они не хотят поддаваться настойчивым порывам ветра, приятно щекочут лоб и шею. Радует всё: погода, здоровье, благополучие в семье. Но ожидание отъезда из Москвы к новому месту службы мужа печалит. Так не хочется уезжать из этого замечательного города! Он стал таким родным за четыре года!
Подружка Валентина пригласила забежать к ней на работу, чтобы попрощаться. Обе мы понимали, что прощаемся, возможно, навсегда. Так всё и складывалось – я уезжаю на Дальний Восток, а вернусь ли назад – неизвестно!
Я забежала на Арбат, купила в ресторане «Прага» замечательный торт «Птичье молоко» и в гастрономе – вино «Tokaji». Нашла переулок, где находилась контора подружки, спустилась в полуподвальное помещение жилого дома. Там меня уже ждали. Мы пили вино, смеялись и одновременно тосковали оттого, что приходится расставаться. Сотрудники конторы, приятные и доброжелательные люди, как и все москвичи, приходили и уходили, желая мне счастливого пути. Была пятница. Сбегали ещё за вином. Веселились, рассказывали новые анекдоты. Всем было хорошо, весело и грустно… Подружка в конце концов заплакала. Пришло время расходиться. Сложив бумаги в стол, Валентина собралась проводить меня до метро.
Неожиданно зашёл начальник. Никто его не ждал. Ведь сегодня пятница! Все замолкли. Стали убирать со стола гранёные стаканы, газету, на которой оставались крошки хлеба от бутербродов с сыром и колбасой. Пустую бутылку от вина нечаянно уронили, и она прокатилась к ногам шефа. Тот поднял её и аккуратно положил в корзину для мусора.
– Подругу провожаю, навсегда уезжает, – забормотала скороговоркой подружка.
Начальник отдела внимательно посмотрел на меня, и его глаза подобрели. Он улыбнулся и предложил довезти меня до метро. Валя закивала головой, подталкивая меня к выходу.
«Жигули» стояли во дворе. Новенькие, цвета слоновой кости. В салоне звучала музыка: «Как прекрасен этот мир, посмотри-и-и, как прекра-а-а-сен этот ми-и-ир…»
Под эту мелодию мужчина провёз меня по всей Москве. Показал все достопримечательные места, о существовании которых за четыре года жизни в столице я и не подозревала! Мы говорили и говорили… и не могли наговориться! Мы уже знали друг о друге всё, как будто были на взаимной исповеди. Последней исповеди… Благодатном разряде души.
– Ты какие любишь цветы?
– Белые розы…
Они пахли травой, свежестью и весенней сыростью. Они пахли фиалками. Колючие стебли мешали их обнять. И он не решился обнять меня – просто сказал, что будет помнить эту встречу всегда…
Прошло много лет. Я позвонила подруге, сообщив, что сейчас в Москве. Оказалось, что у неё сегодня свободный день. Я много раз была в Москве, но встретиться так и не удавалось! А на этот раз договорились ждать друг друга у метро на автобусной остановке.
Было воскресенье. Город почти пустой в этот день. Семь часов вечера. Сумерки. Я приехала на десять минут раньше. Села на лавочку и стала ждать Валентину.
Март. Холодно сидеть на скамейке. Подошла к выходу из метро. Встала в сторонке, чтобы никому не мешать. А Вали всё не было…
Он держал огромный букет белых роз. Смотрел по сторонам, пытаясь узнать меня. Провожал всех женщин, выходящих из метро, внимательным взглядом, переминаясь с ноги на ногу. Разговаривал по телефону и кричал кому-то, что очень занят. Опять звонил и просил дать какие-то координаты… Замёрзнув, приподнял ворот кашемирового пальто, подпрыгивал и шагал туда-сюда, не сводя глаз с движущейся толпы людей. Он уже несколько раз прошёл мимо меня. Я натянула капюшон поглубже и с ужасом наблюдала за ним. Я окаменела. Не понимала, что делать, как вести себя!
Позвонила Валентина:
– Вика, ты где? Я не вижу тебя…
– Валя, извини, я не смогу приехать, прости…
Ему снова позвонили. Он нервничал. Он требовал, чтобы меня нашли и устроили нам встречу, потому что он должен мне многое сказать, что у него столько накопилось…
Затем резко развернулся и бросил букет роз на скамейку, где я только что сидела… Сел в «мерседес» и рванул с места.
Горячие слёзы, словно капли утренней росы, застывали на холодных бархатных лепестках белых роз. Свет яркого фонаря отражался в этих горьких капельках всеми цветами радуги. И мои слёзы превращались в бриллиантовые камешки. Они, как звёзды, мерцали и переливались, они жили своей отдельной жизнью… А белые розы, как и много лет назад, пахли нежными фиалками…
«Как прекрасен этот мир, посмотри-и-и, как прекра-а-а-сен этот ми-и-ир…»
А мой телефон всё звонил и звонил…
– Спасибо, спасибо вам большое! – рассыпавшись в благодарностях перед официанткой, Роза радостно мне сообщила: – Вика, завтрак прибыл! Я везу его на балкон. М-м-м… яишенку с зеленью прислали! Надо же! И салатик из рукколы. Красота!
– Роза, а почему мы раньше не догадались завтракать и ужинать как сегодня, на балконе? С видом на море…
– Вика, если бы не ты, я бы этого никогда не познала! Я ещё живу вчерашним вечером. В моей голове звучит музыка! Никогда не любила скрипку. Вчера она меня окутала таким шлейфом ностальгии, достигла таких глубин моей души!..
– Сегодня вкусный кофе. Наверное, готовили для апартаментов, и нам перепало!
– Наверное! Что-то мы много смеёмся с утра… Надеюсь, ничего страшного не произойдёт! Вкусный кофе, насыщенный. Мама прекрасно варила кофе. Мы частенько с ней кофейничали. Кофе всегда сближает. Открывает душу.
– Насчёт души. Я понимаю, что рано или поздно я должна выслушать тебя до конца. Иначе ты не простишь меня. В твоём сердце так и останется этот груз невысказанного. Мы можем больше никогда не встретиться. И от этого тебе легче поведать мне всё, что тебя мучает столько лет.
– Да. Я жду этой минуты, когда наконец-то мне станет легче. Я жду твоего осуждения или одобрения. Но не жду жалости. Потому что я её не заслуживаю. Всё прошло. Я пережила эти годы. Я не даю себе разрешения на счастье, потому что чувствую, что я недостойна его. Мои поступки…
– Та-а-ак! Началось самобичевание. Давай по существу. Свадьба!
– Да, свадьба, эта ужасная свадьба…День свадьбы был самым страшным днём в моей жизни. Мама весь день плакала и просила у меня прощения, Фёдор Петрович молчал. Но я видела, что он очень переживает. Ему тоже не нравился Андрей. Перед самой свадьбой он совсем распоясался: стал грубить, повышать голос. Всё ему не нравилось! А вот родители Андрея просто летали! Они все расходы и заботы взяли на себя. Суетились, старались. Были любезны до мелочей. Стали приходить мои однокурсницы. Сидели в моей комнате, пока я собиралась выйти к жениху. И одна из девочек вдруг расплакалась и говорит: «Роза, он же псих! Он же на учёте стоял в детской комнате милиции. Как ты с ним жить собираешься?»
– Что значит – псих? Почему они молчали так долго? Почему никто ничего тебе не сказал?
– Не знаю… Я лишь намного позже узнала, что родители его сильно скрывали это! Но деваться было уже некуда. Я подумала, что вот выйду замуж, а потом разведусь! Зашла мама. Она спросила, что это за всеобщий рёв. «Мама, – говорю я, – давай отменим свадьбу, а?» И тут она мне сказала такие вещи, что у меня всё внутри оборвалось! Мои подруги так и застыли на месте…
Роза встала, вышла в ванную. Через какие-то секунды оттуда донёсся шум воды. Я не стала ей мешать, задумалась. Вспомнила одну историю. Сейчас она прозвучит не очень к месту, но хорошо продемонстрирует, что не все мужчины могут отвечать за свои поступки. Многие только потребляют, пользуясь тем, что женщины умеют окунаться в любовь с головой. Не думая о последствиях. Этот рассказ размещён в одном из моих сборников. И меня он очень волнует. Потому что в этом мире всё имеет свои последствия.
…Он почти весь день ходил вокруг её дома, не решаясь позвонить по телефону. Надеялся, что она вот-вот появится: или выйдет из подъезда, или, напротив, будет возвращаться домой с работы. Он не был уверен в том, что номер её телефона остался прежним, и даже в том, что она по-прежнему живёт в этом доме.
Прошёл год после их последнего свидания. И пять лет с того дня, когда они впервые увидели друг друга! Удивительное совпадение – они встретились первого апреля и первого же апреля расстались.
Сегодня тоже первое апреля…
…Они попали в одно купе. Она несколько раз бегала к проводнице, чтобы её переселили в купе к женщине, но свободных мест не оказалось, и пришлось смириться. Дорога занимала всего одну ночь. Она попросила его выйти, быстро расстелила постель. А когда он вернулся, лежала уже лицом к стене. За всю поездку он толком даже не слышал её голоса.
Обратно он возвращался через неделю. Коллеги прощались с ним бурно, нагрузили подарками, и он, сопровождаемый ими, чуть не опоздал на поезд. Загружали его в вагон уже почти на ходу! Проводница была полна возмущения, но всё-таки взялась помочь донести какие-то пакеты до места. Открыла дверь и стала его вталкивать вместе с сумками в купе. Ещё не успев переступить порог, он глазам своим не поверил! Из глубины купе изумлёнными глазами на него смотрела прежняя попутчица!
Она подскочила, оттолкнула его и ринулась вслед за проводницей просить другое место. По тому, как она вернулась, подвинулась к окну и стала в него смотреть, он понял, что ничего не вышло.
У неё были светлые длинные волосы, схваченные широкой резинкой, большие грустные глаза и маленькая родинка над верхней губой.
– Два раза в одну реку не войти? А мы вот… вошли. Только не в реку! А в купе… – сострил он неуместно и стал устраиваться.
Всё падало, он никак не мог надеть пиджак на плечики, апельсины рассыпались по полу и перекатывались в такт движению поезда. Она не выдержала, стала ему помогать. Вдруг поезд резко дёрнуло, и они столкнулись лбами. От этого им стало легко, смешно и весело.
Спать не хотелось, и до утра попутчики болтали как давние знакомые. Рассказывали про себя смешные истории. И всё ближе и ближе становились друг другу. Их голоса становились тише, взволнованнее, а руки горячее и роднее.
Закрутился волнующий тайный роман, который продолжался уже пять лет. У него была семья, росли дети. Она была незамужней женщиной. С каждым годом всё больше и больше их тянуло друг к другу, всё больнее и печальнее становились эти встречи. Они понимали, что пора остановиться… и не могли! Она всё чаще и чаще настаивала на том, что пора расстаться. «Пора!» – уже кричала она. Но он не отпускал! Он преследовал её и держал, он не мог без неё жить! Не мог, но и делать ничего не пытался, чтобы быть вместе.
– Нам надо расстаться, – шептала она. – Так продолжаться больше не может. Мне уже сорок, надо устраивать свою жизнь. Я встретила мужчину, который готов сделать мне предложение. Отпусти меня! Отпусти!
– Нет, я не смогу без тебя! Подожди, подожди ещё немножко, и мы будем вместе! Будем, я тебе обещаю!
– Нет! Прости, прости! Я решила! Там, внизу, меня ждёт жених, я пришла, чтобы сказать тебе об этом…
Он нежно целовал её пальцы, глаза, гладил волосы. Они стояли уже в прихожей, у входной двери, собираясь попрощаться и разойтись в разные стороны, как вдруг раздался резкий звонок в дверь. Она испуганно посмотрела на него.
Об этой квартире на городской окраине никто не знал, да и бывали они здесь всё реже и реже. Каждое следующее свидание доставляло всё бо́льшую боль. Оба давно понимали, что ничего в своих жизнях им не изменить…
Она отстранила его от себя и посмотрела в глазок. За дверью стояла женщина, в руке у неё был листок бумаги.
– Наверное, кого-то ищут, – произнесла она и открыла дверь.
Ворвавшаяся женщина схватила её за волосы и оттолкнула от себя. Она упала, больно ударилась головой об угол шкафа и, теряя сознание, попыталась поправить задравшуюся юбку, потому что ей было стыдно. Когда она очнулась, в квартире уже никого не было. Входная дверь в квартиру была настежь открыта. На площадке мутным светом горел фонарь. В голове шумело. Она медленно собрала вещи. Закрыла дверь на ключ. И, держась за перила, стала медленно спускаться вниз по лестнице…
И вот прошёл год. Он прождал её возле дома до вечера. Видел, как в её окнах загорелся свет. Весь этот год он думал о ней. Ему было стыдно за свою жену, которая выследила его и устроила скандал. А вчера, тридцать первого марта, он развёлся. Последние дни не находил себе места. А сегодня первое апреля.
Он сидел на лавочке, где они когда-то целовались, расставаясь. Талый сумрачный снег лежал вдоль тщательно расчищенной дорожки, которая вела к подъезду. Знакомые деревья возле скамейки хмуро покачивали чёрными безжизненными ветками. Стебли редкого кустарника торчали обездоленно из прокопчённых, почти растаявших сугробиков.
Как он хотел увидеть её! Или хотя бы услышать голос…
Наконец-то решившись, он набрал номер телефона и, преодолевая дрожь в голосе и страшное сердцебиение, пригласил её к телефону.
– Сегодня ровно год, как её… А вы кто?
А вы кто? А вы кто… А вы кто… Он выронил трубку телефона. Набрал рукой горсть снега, и грязные ручейки потекли по его лицу…
