Заметки из дневника Наполеона

24 октября

Какому позорному обращению подвергли они нас! Оно мучительнее смерти! К несправедливости, к насилию они добавили оскорбление и медленное истязание! Если я настолько опасен, почему они не избавились от меня? Несколько пуль в мое сердце или в голову решили бы дело; по крайней мере, для такого преступления не требуется много храбрости! Если бы не вы и ваши жены, я отказался бы от всего, мне достаточно солдатского пайка. Как правители Европы могут лишить меня права священной природы владычества? Разве они не видят, что они убивают себя на Святой Елене? Я вступал в их столицы как завоеватель; но в своих делах заботился об их судьбе. Они все называли меня своим братом, и я считался и с человеческими интересами, и с моралью победителей, и с особенностями религии, и с политическими альянсами и интересами [королевских] фамилий.

16 ноября

Вы не знаете людей; их вообще трудно судить. Да и знают ли они сами себя? Если бы я продолжал преуспевать, большинство из тех, кто оставил меня, вероятно никогда не заподозрили бы себя в предательстве. В любом случае, я был более одинок чем предан; было больше слабости, чем измена; они были ратью Святого Петра, – покаяние и слезы могут стоять в воротах! Кроме того, кто там в истории имел больше приверженцев, больше друзей? Кто был более популярен, более любим? О ком более всего сожалели? Взгляните на Францию: разве не может сказать любой, что с этой своей скалы я все еще правлю ею?

25 ноября

Когда я вернулся из Москвы, из Лейпцига, в Париже говорили, что мои волосы побелели; но Вы видите, что это не так, и я намерен выдержать гораздо худшие вещи, чем случившееся!

29 ноября

Один мой Кодекс, из-за его простоты, сделал больше для Франции, чем все законы, вместе взятые, изданные до этого. Мои школы готовят новые поколения. За время моего правления число преступлений быстро уменьшалось; у наших соседей в Англии, напротив, их число увеличивается с ужасающей скоростью. И я думаю, этого достаточно, чтобы ясно судить наши правительства.

Люди доверяют Англии, и повторяют, что Шекспир величайший автор. Я читал его: нет ничего, что можно сравнить с Расином или Корнелем, пьесы его жалки и их трудно читать.

30 ноября

(В саду)

Конечно, далеко бедному Тоби до короля Ричарда! Но от этого произвол против него не стал менее зверским; в конце концов, этот человек имел семью, жил собственной жизнью и был счастлив. И было ужасным преступлением посылать его сюда, закачивать свои дни в рабском труде. Но я вижу Вас; Вы думаете, что подобный пример есть уже на Святой Елене. Однако ж, между нами нет ничего общего; если несчастье постигает правителя, жертва может вернуть себе еще большие возможности. Наша ситуация может даже иметь положительные моменты! Вселенная следит за нами. Ведь мы – мученики несправедливости! Миллионы людей плачут вместе с нами, по нам вздыхает страна, и даже слава надела траур! Мы боремся здесь против тирании богов, и надежды человеческого рода – с нами! Горе постигло и героизм, и славу! Только беда возжелала закончить мой взлет! Если бы я умер на троне, в облаках всемогущества, я остался бы проблемой для многих; но поскольку это случится благодаря моим неудачам, меня смогут назвать ничтожеством.

6 декабря

Хорошо, мы выставим караул под окнами на обеде в Лонгвуде; они хотят заставить меня принять иностранного офицера за моим столом, в моем собственном доме; я уже не могу проехать верхом без сопровождения; мы не можем ступить и шагу, не рискуя быть оскорбленными!

1816 год

1 января

На этом проклятом острове большую часть года нельзя увидеть ни солнца, ни луны; всегда дождь или туман. Нельзя проехать и мили, не промокнув; даже англичане, приученные к сырости, постоянно жалуются на это.

15 января

У нас нет здесь ничего кроме времени.

22 января

По моему возвращению из Итальянской армии, ко мне обратился бернардинец Св. Петра, и почти сразу завел беседу по поводу своей бедности. В детские годы я не мечтал ни о ком, кроме Павла и Виргинии и, утешая себя мыслью о том, что следует быть скромным, и думая в то же время о своей известности, я поспешил откликнуться на его призыв и осторожно оставил небольшой сверток с двадцатью пятью луи (25 луидорами, золотыми монетами) на камине.

7 февраля

Известие о смерти Мюрата в Пиццо.

Калабрианцы оказались гуманнее и честнее тех, кто послал меня сюда!

8 февраля

Судьбой было предрешено, чтобы Мюрат пал. Я мог взять его на Ватерлоо, но французское войско было столь патриотично, столь честно, что сомнительно, чтобы оно перебороло то отвращение и тот ужас, которые испытывало к предателям. Не думаю, что я имел столько власти, чтобы поддержать его, и все же он мог принести нам победу. Нам очень не хватало его в некоторые моменты того дня. Прорвать три или четыре английских каре, – Мюрат был создан для этого; не было более решительного, бесстрашного и блестящего кавалерийского начальника.

17 февраля

Если бы я не был настолько глуп, чтобы дать побить себя при Ватерлоо, дело было б сделано; даже теперь я не могу понять, как это произошло – но все же, оставим разговоры об этом!

3 марта

Я изрядно испугал их возможным вторжением в Англию, не так ли? О чем говорили тогда в обществе? Вы, возможно, шутили об этом в Париже, но Питт в Лондоне вовсе не смеялся. Никогда английская олигархия не была в большей опасности!

Я сделал высадку возможной; я имел лучшую армию, которая когда-либо существовала. Аустерлиц – разве нужно говорить еще?! За четыре дня я дошел бы до Лондона; я шел бы не как завоеватель, но как освободитель; я действовал бы как новый Вильгельм III, но с большим великодушием. Дисциплина в моей армии была бы совершенной; солдаты вели бы себя в Лондоне точно так же, как и в Париже. Оттуда я двинулся бы с юга на север, под знаменем Республики. Возрождение Европы, которое я собирался произвести позже с севера на юг, шло бы под монархическими формами. Неудачи, которые я претерпел, проистекали не от людей, но от воли случая: на юге было море, погубившее мой флот; на севере был пожар Москвы и лед зимы. Все эти стихии – вода, воздух, огонь, – природа и только природа; она была противником всеобщего обновления, которое противно сути самой Природы! Увы, проблемы Природы неразрешимы!

7 марта

Графу Лас-Казу, камергеру лонгвудского дворца

Граф, вот уже шесть недель, как я изучаю английский, и не вижу прогресса. Шесть недель – это сорок два дня. Если б я изучал ежедневно по 50 слов, то знал бы уже две тысячи двести слов. Для словаря, в котором больше сорока тысяч слов, понадобится сто двадцать недель, а это более двух лет. После этого Вы должны согласиться, что изучение одного языка есть большой труд, который следует начинать в молодые годы. Longwood, this morning the seven march thursday one thousand eight hundred sixteen after nativity the Lors Jesus Christ.

11 марта

Император России умен, приятен, образован и легко очаровывает; но каждый должен входить к нему с охраной, ведь по сути он – грек последней Империи.

Греция ждет освободителя. Какой будет роскошный венок славы! Он может навечно вписать свое имя рядом с Гомером, Платоном, Эпаминондом! Я сам был, вероятно, близок к этому. Когда во время итальянской кампании я достиг берегов Адриатики, то написал Директории, что могу заглянуть за империю Александра.

Французы сплошь критичны и горячи: они как крылья мельницы во власти ветров; но эти ошибки делают их свободными от любой корысти, и это их лучшее оправдание.

31 марта

С капитуляцией Сен-Жан д’Акра я мог достичь Константинополя и Индии; я изменил бы лицо мира!

1 апреля

Я могу насчитать тридцать один заговор только по официальным документам, не говоря о тех, которые остались неизвестны; одни строили козни, я же тщательно защищался. Риск в моей жизни был велик, особенно между Маренго и покушением Георга и в деле герцога Энгиенского.

11 апреля

Лицо Талейрана столь непроницаемо, что совершенно невозможно понять его. Ланн и Мюрат имели обыкновение шутить, что если он разговаривает с Вами, а в это время кто-нибудь сзади дает ему пинка, то по его лицу Вы не догадаетесь об этом.

Фуше нужны интриги постоянно, как пища. Он интриговал всегда, в любом месте, любыми способами, с любыми людьми. Он повсюду имел соглядатаев.

(на вопрос О’Мира: Кто лучший из французских генералов?)

Трудно сказать, но мне кажется, что Сюше; прежде это был Массена, но его можно считать мертвецом. Сюше, Клозель и Жерар – лучшие французские генералы, по моему мнению. Я поднял своих генералов из низов.

18 апреля

В моих бедах я искал убежища, но нашел презрение, жестокость и оскорбление. Вскоре после того, как я ступил на борт судна (адмирала Кокберна), поскольку я не желал в течении двух или трех часов заливать себя вином и опьянеть, то встал из-за стола и вышел на палубу, он высокомерно заявил: «Я уверен, что генерал никогда не читал лорда Честерфилда». Смысл был в том, что я совершенный невежда и не знаю, как вести себя за столом.

19 апреля

У меня нет причин жаловаться на английских солдат или моряков; напротив, они смотрят на меня с большим уважением и, кажется, даже сочувствуют мне. Мур был храбрым солдатом, превосходным офицером и талантливым человеком.

20 апреля

Англия и Франция держали в своих руках судьбу всего мира, и в первую очередь европейской цивилизации. Как же мы навредили друг другу!

21 апреля

Они желают знать, чего я хочу? Я прошу о своей свободе, или о палаче! Передайте вашему принцу-регенту, что я больше не прошу сообщать мне о моем сыне после того, как они варварски оставили мой первый вопрос без ответа.

Все равно тяжело оказаться без денег; я мог бы обеспечить себе у Евгения ежегодный кредит в сумме 7000 или 8000 наполеондоров. Вряд ли он отказал бы мне. Он получил от меня более сорока миллионов, и его отказ поставил бы пятно на его репутации; а это весьма сомнительно.

26 апреля

Да, после всего сказанного и сделанного, обстоятельства возможно, могли привести меня к принятию ислама, и как имела обыкновение говорить наша несравненная королева Франции: «Как Вы могли такое сделать!» Но мне пришлось бы слишком изменить себя, и стать по меньшей мере Евфратом. Смена религии, непростительная ради личной выгоды, вполне возможна, когда приносит огромные политические плоды. Генрих IV справедливо заметил: «Париж стоит мессы». Задумайтесь, – Восточная империя и, возможно господство над всей Азией, – вопрос тюрбана и пары мешковатых брюк; и ведь это действительно могло принести результат.

Константинополь сам по себе – Империя. Тот, кто обладает им, может управлять целым миром.

28 апреля

Если бы я не выиграл Аустерлиц, то имел бы всю Пруссию за своей спиной. Если бы я не одержал победу при Йене, Австрия и Испания восстали бы позади меня. Если бы я не преуспел в Ваграме, в мало чего решавшей битве, мне пришлось бы опасаться, что Россия меня оставит, что Пруссия восстанет, а англичане были уже под Антверпеном. После Ваграма я сделал большую ошибку, не растоптав Австрию окончательно. У нее оставалось еще слишком много сил, чтобы мы чувствовали себя в безопасности; в конечном счете, она и погубила нас. Австрия вошла в мою семью; и все же этот брак был для меня фатален. Я ступил в пропасть, укрытую цветами.

29 апреля

Мой дорогой друг, Вы и я, стоя на этом месте, находимся уже в следующем мире; мы разговариваем на Елисейских полях.

1 мая

Об историках

Они могут меня изменить, или поделить, или подавить, но в конце концов им будет трудно заставить меня исчезнуть совсем. Французский историк не сможет совсем обойти стороной историю Империи. И если у него есть сердце, ему придется вернуть хоть что-то мое собственное. Я остановил водоворот анархии и распутал хаос. Я очистил революцию, поднял головы людям и усилил монархию. Я стимулировал каждый порыв, вознаграждал каждую заслугу, далеко подвинул границы славы! Все, в чем нашлось хоть сколько-нибудь количества!

10 мая

Весьма примечательно, что революция внезапно произвела на свет столь много великих генералов. Пишегрю, Клебер, Массена, Марсо, Дезе, Гош, – и почти все они вышли из низов. Но на этом силы природы, кажется, закончились, с тех пор она не произвела ничего выдающегося.

16 мая

Да, мой дорогой друг, обстановка накалена и я рассердился! Они послали мне не просто тюремщика, Гудсон Лоу станет моим палачом! Я нашел его сущим головорезом, в его взгляде не чувствуется искренности, вся внешность его отвратительна! Мы выглядели подобно двум таранам, собравшимся пробить друг друга. И мои эмоции, должно быть, были весьма сильны, поскольку я чувствовал подергивание левой икры. Для меня это серьезный признак, такого давно уже не случалось.

(Гудсону Лоу)

Вы говорите, сэр, что ваши инструкции еще более ужасны, чем адмиральские. Они собираются убить меня мечом или ядом? Я ждал нечто подобного от вашего министра; вот я, режьте свою жертву! Я не знаю, как вы сможете применить яд; но что касается меча, вы уже нашли путь. Я предупреждаю вас, что, если вы будете, как угрожали, влезать в мою частную жизнь, бравый 53-ий встанет на мою защиту. Изучая ваш послужной список, я льстил себе, что увижу армейского офицера, побывавшего на Континенте и засвидетельствовавшего свое мужество, который будет вести себя со мной уместным образом; я сделал большую ошибку. Ваш народ, ваше правительство, лично Вы предвзято судите меня; Вы покрываете свое имя позором и ваши дети будут стыдиться носить его. Где границы того варварства, с которым Вы приглашали меня несколько дней к Вашему столу, назвав генералом Бонапарте и сделав из меня посмешище и развлечение для ваших гостей? Вы сами определили себе границы учтивости, назначив мне звание? Я – не генерал Бонапарте для вас, сэр. Вы не имеете права, как и любой человек на земле, отнимать у меня мои собственные заслуги и титулы!

Они убьют меня здесь, мой дорогой друг, это совершенно точно!

19 мая

Когда спят вместе, нелегко потерять контакт; а иначе люди быстро расходятся. Так случилось, что пока мы были вместе, ни одна моя мысль, ни одно действие не прошло мимо Жозефины; она строила догадки, захватывала, запоминала нити всех событий, что иногда весьма плохо отражалось на мне и на делах. Ссора в Булонском лагере положила конец этому.

Жозефина всегда думала о будущем и тревожилась своим бесплодием. Она совершенно понимала, что никакой брак не будет полон без детей; и потому не выходила замуж несмотря на то, что могла получить любого мужчину. Поскольку дела начали процветать, ее беспокойство усилилось; она часто обращалась к медицине, и притворялась, что успех близок. Жозефина обладала чрезмерной расточительностью и сумбурностью креолок. Ее счета всегда были в беспорядке; она постоянно была в долгах; и мы всегда сильно ссорились, когда наступал момент погашения этих долгов. Даже на Эльбу счета Жозефины приходили ко мне со всех частей Италии.

Другой характерной чертой Жозефины было ее постоянное отрицание. В любой миг, на любой вопрос, ей заданный, ее первым инстинктом было все отрицать, ее первым словом было не; и это не не было обязательно ложью. Это была предосторожность, простая оборона; и это – то, что отличает нас от вас, леди, это и есть фундаментальное различие полов и воспитания. Вы созданы для любви, и вас учат говорить нет. Мы же, напротив, находим славу в том, чтобы сказать да, даже когда не нужно этого делать. И это ключ нашего различия в поведении. Мы не можем одинаково смотреть на жизнь.

Если я садился ночью в фаэтон, отправляясь в дальнее путешествие, к моему большому удивлению там оказывалась Жозефина – ждущая и полностью одетая, хотя она не должна была никуда ехать.

– Но Вам невозможно ехать! Я еду слишком далеко; Вы слишком устанете!

– Нисколько, – отвечала Жозефина.

– Я еду прямо сейчас.

– Хорошо, я уже готова.

– Но Вам же нужно собраться в дорогу.

– Нисколько, говорила она, – у меня все есть.

И мне оставалось только сдаться.

В конце концов, Жозефина подарила счастье своему мужу и всегда была его самым чутким другом, – всегда и во всех событиях показывая покорность, преданность и полное самопожертвование. И я всегда испытывал к ней чуткую привязанность и острую благодарность.

Мадам Мер была очень скупа; это было смешно. Я даже предложил ей большое ежемесячное пособие, если только она будет тратить его. Она даже была готова взять его, но при условии, что может удержать его. В действительности у нее был просто избыток благоразумия; она всегда боялась однажды обнаружить себя в бедности. Она познала нужду и никогда не могла изгнать из своей памяти воспоминания о том ужасном времени. Но справедливо будет сказать, однако, что она тайно отдала много денег своим детям; она – такая замечательная мать!

И все же, эта самая женщина, которую так трудно было заставить расстаться с пятью франками, отдала бы все, чтобы помочь мне вернуться с Эльбы; и после Ватерлоо она отдала бы мне все, что имела, чтобы помочь мне восстановить дела; она предложила это мне; она без ропота приговорила бы себя к черному хлебу.

20 мая

Мне грустно, скучно, плохо: присядьте в это кресло, составьте мне компанию.

21 мая

Что мы будем читать сегодня вечером? Вас устроит Библия? Это действительно поучительнейшая книга; они и представить себе не могли, какие дела мы сделаем в Европе!

1 июня

Когда любому из моих министров или другой важной персоне доводилось совершать ужасную ошибку, и было необходимо проявлять раздражение, сердитость и гнев, я всегда следил за тем, чтобы при этой сцене оказывалось третье лицо. Если я считал необходимым карать, в моих правилах было наказать сразу многих. В таком случае виновник оказывался обижен ни больше и ни меньше других; в то время как свидетель, выражение лица которого и растерянность стоило видеть, уходил и рассказывал другим о том, что он видел и слышал. Здоровый ужас циркулировал по венам общества. Дела шли лучше, и мне приходилось наказывать все реже. При этом я получал большие выгоды, причиняя не слишком много вреда.

4 июня

Меня укоряли за мою лень, поэтому я возвращаюсь к работе. Мы примемся сразу за несколько тем, работа найдется для каждого. Я займусь Консульством с Монтолоном, Гурго может взять другую эпоху или отдельные сражения, а младший Эммануель (Лас-Каз) может готовить документы и материалы по периоду коронации.

8 июня

Все говорит о том. что Бог есть; это без сомнения. Но все наши религии созданы людьми. Человек не может поручиться за то, что будет делать в последний миг жизни; но все же я уверен, что умру без исповедника. Конечно, я далек от атеизма; и все же я не могу, несмотря на разум и не будучи бесчестным и лицемером, верить всем этим учениям. Во времена Империи, в особенности после брака с Мари Луизой, были приложены немалые усилия, чтобы убедить меня идти в Нотр Дам для полного преклонения перед верой, на манер наших королей. Я категорически отказался; моя вера не была настолько сильна для того, чтобы принести мне сколь-нибудь пользы, и все же слишком велика, чтобы хладнокровно совершить такое кощунство. Высшая правда о том, кто я, откуда я пришел и куда я иду, – вне меня и все же во мне! Я как часы, которые существуют, но не знают, сколько времени они показывают. Я могу явиться на божий суд и буду ждать его без опасения. Я жил только ради славы, мощи, блеска Франции; этому были отданы все мои способности, силы и время. Это не могло быть грехом; наоборот, в этом моя Сила!

10 июня

Фокс прибыл во Францию сразу после подписания Амьенского мира. Он занимался историей Стюартов и просил моего разрешения изучить наш дипломатический архив. Я распорядился дать ему полный доступ. Я часто принимал его и увидел в нем незаурядного человека; я быстро распознал в нем высокую душу, доброе сердце и глубокие либеральные убеждения, – качества, делающие честь человечеству; он очень расположил меня к себе. Мы свободно разговаривали по самым разным вопросам, оставив в стороне предубеждения. Когда я хотел досадить ему, то напоминал об адской машине и говорил, что его министры намеревались убить меня; он имел обыкновение весьма горячо приводить доводы против меня, и всегда заканчивал, говоря на плохом французском: Первый Консул, ôtez vous donc cela de votre tête! (Первый Консул, выбросьте Вы, таким образом, это из Вашей головы).

13 июня

Ужасный Монитер, погубивший столько имен, один неизменно был мне полезен и благосклонен ко мне. Умные люди, по-настоящему талантливые, напишут историю из официальных документов; но эти документы полны моего имени, и именно их я призываю и отхожу в сторону.

18 июня

Немыслимая кампания! Неслыханное стечение роковых событий! Груши – Ней – д’Эрлон! Бывали ль неудачи страшнее? О, несчастная Франция! Исключительная кампания, в которой менее чем за неделю я три раза видел, как успех выскальзывает из моих рук! Если бы не дезертирство предателя, я разгромил бы врага в начале кампании. Я сокрушил бы союзников в Линьи, если левый фланг повиновался бы мне. Наконец, я разбил бы их в Ватерлоо, имея под рукой правый фланг.

21 июня

Они будут всегда бояться меня! Питт верно сказал им: Вы не будете чувствовать себя в безопасности с человеком, кто вынашивает план полного вторжения в своей голове. В любом случае, чего можно опасаться? То, что я могу устроить новую войну? Я слишком стар. То, что я буду искать славы? Я покончил с этим, выбросил из своей головы.

12 июля

A questa casa, o in questo luogo tristo, non voglio niente di lui. Я ненавижу этот Лонгвуд. Один его вид приводит меня в меланхолию. Я хочу туда, где есть тень, деревья и вода. Здесь же только разъяренный ветер, сплошные дожди и туманы, che mi taglia l’anima; или, если угодно, il sole mi brucia il cervello, как только я хочу выйти из тени.

15 июля

Я собирался повторить в Шербурге чудеса Египта: я уже установил свою пирамиду в море. У меня было бы и свое Меридово озеро. Мой грандиозный план состоял в том, чтобы сконцентрировать все наши военно-морские силы для нанесения мощного удара по противнику. Я, если можно так выразиться, расчистил поле битвы, чтобы две нации могли сразиться друг с другом. Результат не вызывал сомнений: более сорока миллионов французов против пятнадцати миллионов англичан; развязка стала бы Акциумской победой.

16 июля

(К Гудсону Лоу)

Знаете, что мы думаем о Вас? Мы думаем, что Вы способны на все, что угодно. И пока Вы живете со своей ненавистью, мы будем жить со своими мыслями. Самым жестоким делом вашего министра стало не то, что он послал меня на св. Елену, а то, что он назначил губернатором Вас. Вы – самая большая беда этой отвратительной скалы!

21 июля

Англичане дрожали, когда мы заняли Египет. Мы показывали к Европе реальный способ взять Индию от них. Они не совсем легки все же, и они совершенно правы.

22 июля

Человек любит все сверхъестественное. На каждом шагу он встречает чудеса. Правда в том, что все, с чем мы сталкиваемся, есть чудо. Строго говоря, никаких феноменов нет, поскольку все в природе – феномен: мое существование – феномен; эта полено, исчезающее сквозь дымоход – феномен; свет, который освещает меня – феномен; мой рассудок, мои способности – тоже феномены. Все они существуют, и все же мы не можем определить их. Я могу оставить Вас здесь, и переместиться в Париж, зайти в Оперу. Я кланяюсь зрителям, слышу возгласы одобрения, вижу актеров, слышу музыку. И поскольку я могу увидеть все это со св. Елены, почему же нельзя заглянуть на столетие вперед? Почему я не могу увидеть будущее подобно прошлому? Было бы это более необычным, более чудесным явлением, чем любое другое? Нет, но в действительности это невозможно.

25 июля

Может ли быть, что австрийский император, на дочери которого я женился, который умолял о браке на коленях, которому я дважды возвращал его государство, которому я доверил свою жену и своего сына, послал сюда своего представителя без малейшего сообщения для меня, без единого известия о здоровье моего сына?

29 июля

(за обедом)

Господа, там Сантини собирается убить губернатора?

Ну, негодник! Ты хочешь убить губернатора? Неужели ты не понимаешь, что это меня обвинят в том, что я приказал сделать это? Если эта идея придет в твою голову снова, ты будешь иметь дело со мной. Ты увидишь, что я могу с тобой сделать!

4 августа

Человек, который сделал столько, сколько сделал я, должен понимать как трудно творить добро. Иногда для этого требовалось вся моя сила. Когда вопрос касался расширения садов в тюильри, восстановления канализации или других общественных усовершенствований, была необходима вся моя энергия; мне приходилось писать шесть, десять писем в день, быть резким и сердитым. Я потратил целых 30 миллионов на коллекторы, за которые никто и никогда не поблагодарит меня. Архимед обещал перевернуть мир, если ему дадут разместить рычаг; я делал так много везде, куда бы ни размещал свою энергию, свою настойчивость, и свои деньги. С деньгами можно создать мир!

18 августа

(на реплику Гудсона Лоу: но, сэр, Вы же не знаете меня!)

Ба! И где же я мог Вас узнать? Я не встречал Вас на полях сражений. Вы годитесь только на то, чтобы нанимать убийц. Взгляните на лагерь, который разбивают ваши солдаты. Я подойду к ним и скажу: самый старый солдат Европы просит вас поделиться вашим пайком. Я управлял миром и знаю, каких людей выбирают на такую должность. Только люди без чувства чести соглашаются на это. Вы хорошо сделаете, если попросите отставку. Это будет хорошо и для Вас, и для меня!

(Адмиралу Кокберну) Ошибки Лоу происходят от его образа жизни. Он командовал только иностранными дезертирами из Пьемонта, Корсики, Сицилии, – отступниками и предателями своей страны, отбросами общества. Если бы он руководил людьми, англичанами, он смотрел бы с уважением на людей чести. Все это приводит к деградации. Даже если бы Вы поджарили меня на горящих углях, как Монтесуму или Гватимозина, то не смогли бы отнять у меня золота, которого у меня нет. В любом случае, кто просил Вас о чем-нибудь? Кто просил Вас кормить меня? Если бы Вы забрали все ваши съестные припасы, эти храбрые солдаты были полны сострадания ко мне. Я мог пойти в лагерь к гренадерам и уверен, что они не отказали бы первому и самому старому солдату Европы. Через несколько лет ваш бог Кастльри, ваш бог Батхерст, и другие, и Вы будете похоронены в пыли и забыты; если ваши имена и будут известны, то только благодаря оскорблениям, которыми осыпаете меня.

19 августа

Губернатор прибыл сюда вчера, чтобы разозлить меня. Он видел, что я гуляю по саду, и вследствие этого не смогу отказать ему во встрече. Он хотел обсудить со мной некоторые детали по сокращению расходов. Он имел наглость заявить мне, что оставил дела в том состоянии, в котором нашел их по прибытии на остров, и что он приехал специально, чтобы оправдаться; что он приезжал два или три раза прежде, чтобы объясниться, но я в это время принимал ванну. Я ответил ему: «Нет, сэр, я не был в ванне, но я спициально отдал приказ, чтобы не видеть Вас.

28 августа

(На вопрос мадам де Монтолон: Какие войска были самые лучшие?)

Те, что побеждали в битвах, мадам. И они непостоянны, подобно Вам, леди; их должно рассматривать в определенный миг. Лучшими войсками были карфагеняне Ганнибала, римляне Сципиона, македоняне Александра, пруссаки Фридриха. Однажды с ними можно было сравнить мою армию в Италии и под Аустерлицем, – но, конечно, она их никогда не превосходила.

2 сентября

Я был краеугольным камнем нового здания, которое имело такой слабый фундамент! Если бы меня побили при Маренго, Вы уже тогда получили бы весь 1814 год, гораздо меньше великолепных чудес, последовавших за этим и оставшихся в вечной памяти. То же самое можно сказать об Аустерлице, Йене, Эйлау и других битвах.

24 сентября

Меня часто хвалили за силу характера, а в глазах моей собственной семьи я был просто баловнем судьбы. Их настойчивость, их упрямство всегда побеждали меня, и они без устали делали со мной все, что хотели. Я допустил несколько больших ошибок. Я не обладал удачей Чингиз-хана с его четырьмя сыновьями, которые знали, что никакое подражание не заменит хорошей службы. Когда я создавал короля, он сразу начинал считать себя наместником Бога. Заблуждение охватило и тех, кто поклонялся новоиспеченным монархам, предпочтя их мне.

27 сентября

Да, работа – часть меня; я был рожден для работы. Я мог достичь предела для своих ног; я мог достичь предела своим глазам; но никогда не достигал его в работе. Я почти убил работой бедного Меневаля; мне пришлось даже освободить его и пристроить выздоравливать к Марии-Луизе, у которой его обязанности были полнейшей синекурой.

29 сентября

Вы хотите знать сокровища Наполеона? Они огромны, это верно, и в прямом смысле этого слова. Вот они: прекрасная гавань Антверпена, что Смывания, способная вместить огромный флот; доки и дамбы Дюнкерка, Гавра, Ниццы; гигантская гавань Шербурга; рабочая гавань Венеции; большие дороги от Антверпена до Амстердама, от Майнца до Меца, от Бордо до Байонны; перевалы Симплон, Мон-Сенис, Мон-Женевр, Карниз, дающие четыре прохода через Альпы; только в этом Вы можете насчитать 800 миллионов франков. Дороги от Пиренеев до Альп, от Пармы до Специи, от Савоны до Пьемонта; мосты Йены, Аустерлица, Артуа, Севра, Тура, Лиона, Турина, Изера, Дюранса, Бордо, Руана; канал от Рейна до Роны, соединивший воды Голландии и Средиземноморье; канал между Шельдой и Соммой, соединивший Амстердам и Париж; тот, который соединил Рансе и Вилен; каналы Арля, Павии, Рейна; осушение болот Бургундии, Котантена, Рошфора; восстановление большинства церквей, разрушенных в Революцию, строительство новых; строительство многих мануфактур, чтобы положить конец нищете; строительство Лувра, общественных зернохранилищ, Банка, канала Урк, снабжающего Париж питьевой водой, многочисленных коллекторов, причалов, достопримечательностей и памятников этого большого города; общественных туалетов в Риме; восстановление предприятий Лиона. Пятьдесят миллионов были потрачены на восстановление и улучшение королевской резиденции; Шестьдесят миллионов стоила мебель во дворцах Франции и Голландии, в Турине и в Риме; еще шестьдесят миллионов стоят алмазы Короны. Все это – деньги Наполеона, даже Регент, единственный из отсутствовавших старых алмазов Короны Франции и купленный у берлинских евреев, которым он был заложен за три миллиона; музей Наполеона, оцененный больше чем в 400 миллионов.

Все это памятники, способные опровергнуть любую клевету! История свяжет все воедино. И все это делалось посреди непрерывных войн, безо всяких ссуд, и с день за днем уменьшавшимся государственным долгом.

21 октября

В конце концов, мадам де Сталь – выдающаяся женщина с большим талантом и очень острым умом: она заслужила свое место. Могу сказать, что встав на мою сторону вместо того, чтобы критиковать меня, она принесла бы мне много пользы.

30 октября

Я должен признать, что был испорчен; я всегда отдавал приказы. С самого рождения я чувствовал свою силу; уже тогда я отверг учителей и закон.

6 ноября

Я всегда искал человека, способного возглавить мой флот, но так и не нашел его. Морское дело имеет свои особенности, и это всегда сдерживало мои планы. В любой момент, когда я выдвигал новую идею, немедленно Гантом и вся военно-морская секция вставали за моей спиной. – Сир, Вы не можете сделать этого. – И почему? – меня это раздражало. Как можно вести обсуждение с людьми, которые говорят на другом языке? Как часто упрекали меня в злоупотреблении этим в Консулате! Чтобы слушать их и понимать хоть что-нибудь, нужно было родиться на флоте. Тщетно я пытался бороться, я должен был признавать их единодушие, предупреждая однако, что оставляю это на их совести.

9 ноября

Сидней Смит – смелый офицер. Он деятелен, образован, хитер и неутомим; но я полагаю, что он наполовину невменяем. Если бы это бело не так, я захватил бы Акр несмотря ни на что. Он распространял воззвания в моих войсках, которые конечно поколебали некоторых солдат, и мне пришлось издать приказ, в котором заявлялось о его безумстве и запрещались всякие контакты с ним. Через несколько дней после этого он поднял белый флаг и выслал ко мне лейтенанта с посланием, в котором вызывал меня на дуэль. Я посмеялся над этим и намекнул ему в ответе, что когда он приведет Мальборо, чтобы сразиться со мной, я встречу его. Несмотря на это, мне нравятся люди с таким характером.

11 ноября

Демократия может совершать безумства, но она имеет сердце, которое можно расстрогать; аристократия всегда остается холодной и никогда не прощает.

16 ноября

Я думаю, что именно из-за него [Веллингтона] я здесь, я уверен в этом. Я, конечно, подарил ему роковую четверть часа. Как правило, великие души замечают такое; но он не ответил. Ах! игра со старым Блюхером стоила хороших свеч; без него я не знаю, где Его Милость был бы теперь; но в любом случае я не был бы здесь.

25 ноября

Я провел весь день, занимаясь с Бертраном вопросами фортификации, и время пролетело незаметно.

10 декабря

Я никогда не видывал такой страсти, какую Бертье испытывал к мадам Висконти! В Египте он подолгу смотрел на луну и верил в то, что она делает то же самое. Посреди пустыни была палатка, посвященная ей; там находился ее портрет, и он воскурял фимиам перед ним. Чтобы переносить все это вместе с багажом, были отряжены три мула. Я часто входил к нему, бросаясь на диван прямо в ботинках. Это приводило Бертье в ярость: он считал такой поступок осквернением его святыни. Он любил ее так, что всегда волновался во время разговора. И хотя я всегда пренебрежительно отзывался о ней, он не возражал, – он был счастлив возможностью поговорить о ней. Если бы я оставил его главнокомандующим в Египте, он бы немедленно покинул страну.

11 декабря

(Из письма Лас-Казу)

Мой дорогой граф Лас-Каз, я всем сердцем глубоко чувствую все то, что Вам приходится переживать. Оторванный от меня две недели тому назад, Вы оказались запертым и лишенным возможности сообщать мне и получать от меня какие-либо новости, и даже лишенным права выбрать себе слугу. Мне доставляет удовольствие сообщить Вам, что Ваше поведение на острове Святой Елены было, как и вся Ваша жизнь, достойно всякого уважения и безукоризненно. Ваша компания была необходима мне. Только Вы один читали, говорили и понимали английский язык. Как часто Вы наблюдали за мной в течение многих ночей моей болезни! Однако я настоятельно прошу Вас и, если необходимо, приказываю Вам обратиться с просьбой к командующему островом отправить Вас обратно в Европу. Для меня будет большим утешением узнать, что Вы находитесь на пути к более счастливым берегам. Если однажды Вы встретите мою супругу и моего сына, обнимите их; вот уже два года, как я не получал известий от них, непосредственно или косвенно.

Утештесь сами и утешьте моих друзей. Мое тело, это верно, находится во власти моих врагов; они не забудут ничего, что могло бы удовлетворить их месть. Они убивают меня булавочными уколами, но Провидение не позволит этому продолжаться слишком долго.

Поскольку все говорит за то, что Вам не разрешат увидеться со мной до Вашего отъезда, то примите мои объятия и заверения в моем уважении и моей дружбе к Вам. Будьте счастливы!

Любящий Вас, Наполеон.

30 декабря

Ах, Варден, Как Ваши дела?

Я, конечно, наслаждаюсь хорошим состоянием здоровья. Что касается английского языка, я был очень прилежен: я теперь легко читаю ваши газеты. В одной из них меня называют лгуном, в другой тираном, в третьей чудовищем, и еще в одной, вот уж чего я действительно не ожидал, трусом!

1 января

Венец мученика – единственная вещь, не хватающей моей известности. Я носил императорскую корону Франции, железную корону Италии; Англия же дала мне теперь, – еще больший и еще более великолепный, изношенный нашим Спасителем, – терновый венец.

6 января

Что такое электричество, гальванизм, магнетизм? Здесь скрыта великая тайна природы. Гальванизм работает незаметно. Я могу поверить, что человек – продукт таких жидкостей и газов; что мозг снабжается этими жидкостями и производит жизнь; что душа сделана из них, и что после смерти они возвращаются к эфиру, откуда другие человеческие мозги перекачивают их.

9 января

Парижскую полицию боятся больше, чем она того заслуживает. Почта – хороший источник информации, но я не уверен, что это преимущество компенсировало затраты. Не было возможности читать каждое письмо, хотя корреспонденция некоторых указанных мною лиц и моих министров вскрывалась. Фуше, Талейран никогда не писали; но зато писали их друзья и агенты, и по таким посланиям можно было видеть, что Талейран или Фуше имели в виду.

3 февраля

Нантский епископ был превосходным исповедником для Марии Луизы; он дал ей хороший совет, что делать в том случае, если я буду есть мясо в постные дни. Когда я выпытал у императрицы содержание их разговора, она передала его так: Феш сказал ей: если он будет есть мясо, бросьте тарелку ему в голову! Феш сделал бы из меня скорее турка, чем христианина. Если бы мне пришлось менять вероисповедание, я думаю что нантский епископ – единственный человек, который возможно преуспел бы в этом; но для этого я слишком хорошо знаю историю и знаком со слишком многими религиями!

6 февраля

Моя теперешняя жизнь, будь она в Европе и не в неволе, удовлетворяла бы меня полностью. Я хотел бы жить в деревне и заниматься садоводством. Это вообще завидный образ жизни: больная овца служит пищей для беседы. На острове Эльба, имея много денег и способов развлечений, живя посреди европейских ученых, я был бы очень счастлив.

28 февраля

Какой же он варвар, если отказывает мужу и отцу в возможности утешиться разговором с человеком, который недавно видел, говорил, прикасался к его жене и ребенку, от объятий которых он навсегда отделен жестокой политикой кучки людей! Людоеды не сделали бы такого. До того, как съесть несчастные жертвы, они позволили бы им увидеться и поговорить друг с другом. Жестокость, которая здесь процветает, отрицалась бы даже каннибалами!

Природа при создании некоторых людей предназначила, чтобы они всегда оставались зависимыми. Такой был Бертье. Не было в мире другого столь хорошего начальника штаба; но смените ему занятие, и он не будет способен командовать отрядом в пятьсот солдат.

3 марта

Несмотря на всю клевету, я не переживаю за свою известность. Потомки воздадут мне должное. Истина восторжествует; и пользу, которую я принес, будут сравнивать с ошибками, которые я совершил. Я не затрудняюсь относительно результата. Если бы я преуспел, я умер бы с репутацией самого великого человека, который когда-либо существовал. И хотя я потерпел поражение, меня будут считать необыкновенным человеком: мое возвышение было беспрецедентно, потому что не сопровождалось преступлением. Я провел пятьюдесят генеральных сражений, и почти все из них выиграл. Я создал и воплотил в жизнь кодекс законов, которые засвидетельствуют мое имя самым отдаленным потомкам. Я сделал себя из ничего, став самым сильным монархом мира. Европа была у моих ног. Я всегда считал, что владычество заложено в людях. Фактически, имперское правительство было своего рода республикой. Я стал во главе этого голоса нации, моим принципом было la carrière est ouverte aux talens, вне зависимости от происхождения или благосостояния, и этот принцип равенства – причина, по которой ваша олигархия меня так ненавидит.

6 марта

Я боюсь плохих новостей о моей жене. Возможно, они касаются моего сына; когда Вы пойдете в город завтра, постарайтесь потщательнее просмотреть все газеты.

3 апреля

Вы, англичане, – аристократы. Вы держите большую дистанцию между собой и popolo. Природа создавала всех людей равными. В моих правилах всегда было идти среди солдат и толпы, разговаривать с ними, слушать их маленькие истории и благожелательно относиться к ним. В этом я находил самые великие выгоды для себя.

3 мая

Раз и навсегда, адмирал, я должен высказать Вам, что я думаю. С вами – англичанами, иностранец – всегда собака; не стоит ждать от вас ни помощи, ни вежливости. Какое! Здесь был ботаник, который видел мою жену и моего сына, и ему запретили передавать мне любые новости о них; ему угрожают судом за то, что дал моему камердинеру локон волос моего сына! Если Гудсон Лоу просит о встрече со мной, я вынужден отказать ему!

5 мая

Да, я вкусил счастье – как Первый Консул, во время моего брака, после рождения римского короля, но не ощущал себя умиротворенным. Возможно, Тильзит был лучшим моментом моей жизни; у меня были трудности, волнения. Среди других моментов – Эйлау – я был победителем, диктовал свою волю, императоры и короли составляли мой двор! Возможно, еще больше я ощущал себя после побед в Италии – какой энтузиазм, какие приветствия освободителю Италии! В двадцать пять лет! С того момента я предвидел то, чем я мог стать! Я видел мир, движущийся под моими ногами, как будто я шагал по воздуху.

16 мая

В Тильзите с императором Александром и королем Пруссии я оказался самым неосведомленным о трех вещах в военном деле! Эти два правителя, и особенно прусский король, знали точно, сколько должно быть пуговиц на лицевой стороне мундира, сколько – на задней, и способ, которым должны кроиться фалды мундира. Не было в армии портного, который знал лучше, чем король Фридрих, сколько мер ткани потребуется для пошива мундира. Фактически, я был никем по сравнению с ними. Они непрерывно мучили меня вопросами о портняжных делах, в которых я был совершенно несведущ. Тем не менее, чтобы не оскорбить их, я отвечал так же серьезно, как будто судьба войска зависила от куска ткани. Король Пруссии менял свое платье каждый день. Он был высоким, сухощавым типом, и при взгляде на него вспоминался Дон-Кихот. В Йене его войско совершало самые прекрасные и эффектные маневры, какие только возможны, но я скоро положил конец их экзерцициям и показал, что сражаться и выполнять великолепные перестроения и носить роскошные униформы – весьма различные занятия. Если бы французской армией командовал портной, король Пруссии безусловно одержал бы победу, в этом искусстве ему не было равных!

Плохие женщины хуже плохих мужчин. Более слабый пол, деградируя, падает ниже другого. Женщины всегда много лучше или много хуже мужчин.

21 мая

Меня мучает бессонница.

23 мая

Гурго, мой друг, я не могу идти дальше.

2 июня

Исключительная вещь во мне – это моя память. Еще мальчиком я знал логарифмы тридцати или сорока чисел; во Франции я не только знал имена офицерского состава всех полков, но и где корпус был сформирован, в каких сражениях отличился; я даже знал их моральный дух.

3 июня

32-ая полубригада готова была отдать жизнь за меня, потому что после Лонато я написал: 32-я там: я спокоен. – влияние слов на людей поразительно!

13 июня

По моему мнению, я должен был погибнуть при Ватерлоо или, возможно, несколько раньше. Если бы я умер в Москве, я имел бы, вероятно, репутацию самого великого завоевателя, когда-либо известного. Но в конце концов фортуна посмеялась надо мной. Ужасно, что когда человек ищет своей смерти, он не находит ее. Многие были убиты вокруг меня, передо мной, позади меня, – всюду, но ни одна пуля не задела меня.

14 июня

Подъезжая к Ландсхуту, я встретил ретирующегося Бессьера. Я приказал ему развернуться и маршировать вперед. Он возразил, что там слишком сильный противник. – Идите вперед, – сказал я, и он повиновался. Враг, видя как он переходит в наступление, подумал, что французы сильнее его и отступил. На войне все идет в ход. Высокая мораль лучше превосходства в силах позволяла одерживать мне победы.

17 июня

Гудсон Лоу говорит что я самый хитрый человек в мире. Что я знаю, как принять кроткий вид, если хочу добиться своего. Что именно так я собираюсь выиграть О’Миру. Что принимая лорда Амхерста, я сказался больным и, поскольку тот скоро уезжает [с острова], губернатор не сможет разрушить эффект всего сказанного мной; что я завоевал сердце его Светлости, который известен как не самый умный человек.

Я не желаю иметь никаких отношений с сэром Гудсоном. Пусть он оставит меня в покое, поскольку в веках его дети будут краснеть при одном упоминании собственного имени. Боже праведный! Как вы ошибаетесь, нет человека более бесхитростного, чем я! Напротив, моя беда в том, что я слишком спокойный. Ах! мошенник губернатор!

3 августа

Гудсон Лоу прежде думал, что ничего из того, что здесь происходит, не станет известным в Европе. Он, вероятно, собирается закрыть солнце своей шляпой. Но все еще есть миллионы людей в мире, интересующихся моей судьбой.

Не одежда делает человека тюремщиком, но собственные манеры и мысли.

24 августа

Неудачи, как вы видите, следуют одна за другой, и когда наступает беда, все идет не так, как надо. Если бы только сражение при Виттории произошло раньше, чем я подписал перемирие! Но это случилось как раз в тот момент, когда я был связан по рукам и ногам. Когда союзники узнали, что моя армия разбита, я потерял свою артиллерию, свой обоз, и что англичане маршируют во Францию, они заключили, что я проиграл. Французы многого не сделали для меня тогда. Во время Каннае римляне удвоили свои усилия, но это случилось потому, что каждый оказался на пороге смерти, грабежа, насилия. Так следует воевать, но в современных кампаниях все опрыскано розовой водой.

28 августа

Иисус вешался, и его примеру следуют многие фанатики, вообразившие себя пророками, мессиями, по нескольку каждый год. Что же является несомненным – так это то, что в в ту эпоху мысли и мнения устремились к единственности Бога, и тем, кто начинал проповедовать, учение было хорошо передано: обстоятельства сделали это возможным. Точно также в моем случае, – возникнув из нижних слоев общества, я стал императором, потому что обстоятельства и мнения были на моей стороне.

3 сентября

Если (Гудсон Лоу) бы мог, он предписал бы мне завтракать в один час, обедать в другой, ложиться спать в то время, которое было им предписано, и лично бы контролировал, что все его указания выполняются. Однажды он споткнется сам об себя. Он не понимает, что ему посчастливилось быть записанным в историю.

28 сентября

О’Мира выступил против Гудсона Лоу и сказанный ему, что по его мнению я не проживу и шести месяцев в таких условиях. Хорошо иметь такого свидетеля, это раздражает губернатора.

29 сентября

Cвятой Наполеон должен быть очень обязан мне, и сделать все, что в его власти, чтобы помочь мне. Бедняга: никто прежде не знал его. Он не имел даже своего дня в календаре. Я получил такой один, и убедил римского Папу назначить его на пятнадцатое августа, к дню моего рождения.

2 ноября

Я мог бы выслушать известие о смерти моей жены, моего сына, или всей моей семьи, сохранив самообладание. Не было бы ни малейшего признака эмоций, ни одного движения лица. Внешне я казался бы безразличным и спокойным. Но, оставшись один в своей комнате, я бы страдал. Тогда человеческие чувства рвали бы мое сердце.

30 ноября

Король Баварии не желал отдавать свою дочь Евгению, заявляя, что он не знал об усыновлении и рассматривал его только как виконта де Богарне. Жозефине пришлось вынести некоторое высокомерие в Мюнхене, где они открыто обсуждали в ее присутствии привязанность принцессы и баденского принца. Когда я появился в Мюнхене, Электор застал меня изучающим некую леди под вуалью. Он поднял вуаль, под которой оказалась его дочь; я счел ее очаровательной и, признаюсь, несколько обеспокоился. Я предложил молодой леди присесть, а позже прочитал лекцию ее гувернантке. С каких это пор принцессы могут влюбляться? Они – просто политический товар.

Королева Баварии была очаровательна, я наслаждался ее обществом. Однажды, когда король отправился ранним утром на охоту, я пообещал присоединиться к нему, но вместо этого нашел королеву и пробеседовал с ней добрых полтора часа. Это послужило основанием для сплетен, король очень сердился, и при встрече отругал ее. Она возразила: разве я должна была указать ему на дверь? Впоследствии я дорого заплатил за свою галантность, поскольку они следовали за мной во время моего путешествия по Италии и всюду отставали; их кареты ломались ежеминутно, я мне пришлось пригласить их в свою; они доехали со мной до Венеции. И все же меня это не раздражало, поскольку принесло мне новую королевскую семью.

21 декабря

Независимо от того, что говорят, я могу создать или или разрушить репутацию губернатора. Всему, что я захочу сказать относительно него и его безобразного поведения, его идеи отравить меня, будут верить.

25 декабря

Война – исключительное искусство; я могу заверить вас, что участие в шестидесяти сражениях не научило меня ничему тому, о чем я не знал бы в уже первом. Важнейшее качество генерала – решительность, и оно даруется Небесами.

7 января

Что меня восхищает в Александре Великом – это не его кампании, для которых мы не имеем никаких средств оценки, но его политический инстинкт. Его обращение к Амону стало глубоким политическим действием; таким образом он завоевал Египет. Если бы я остался на Востоке, то, вероятно, основал бы империю, подобно Александру, совершил паломничество в Мекку, где преклонял бы колена и молился, но только если это имело бы смысл!

13 января

Какая скука каждый день! Какое мучение!

29 января

Чтобы быть хорошим генералом, человек должен знать математику; она ежедневно помогает выстраивать идеи. Быть может, всем своим успехам я обязан моим математическим концепциям. Генерал никогда не должен допускать фатальных ситуаций. Мое большое достоинство, моя самая выдающаяся черта, – в том, что я вижу вещи ясно; тоже самое с моим красноречием, – я могу выделить существенное в каждом вопросе от всего остального. Большим искусством в ведении битвы является способность менять план действий в разгар схватки; это моя собственная идея, и весьма новая.

Искусство войны не вознаграждает сложные маневры; простейшие и есть лучшие, здесь превалирует здравый смысл. Если задаться вопросом – как это генералы делают грубые ошибки, то это происходит потому, что они пробуют быть умными. Самая же трудная вещь – это предположить план врага и отсеять правду среди всех полученных сообщений. Остальное просто требует здравого смысла; это похоже на боксерский матч, – чем сильнее вы ударите кулаком, тем лучше. Также необходимо уметь хорошо читать карты.

18 февраля

Вы имеете наглость говорить о воинской повинности во Франции; она ранит вашу гордость, потому что затрагивает все классы общества. О, как отвратительно, что сын джентльмена должен быть обязан защищать свою страну, как будто он один из толпы!

Воинская повинность не сокрушала права ни высших классов подобно вашей банде вербовщиков, ни простонародья, потому что они бедны. Моя чернь стала бы самой образованной в мире. Все мои усилия были направлены на то, чтобы просветить нацию вместо того, чтобы ожесточить ее невежеством и суеверием.

14 мая

(К О’Мира)

Так что Вы собираетесь покинуть нас, доктор? Общество сочтет их достаточными трусами, чтобы напасть на моего доктора?

25 июля

(К О’Мира)

Преступление свершится быстрее. Я жил слишком долго для них. Ваши министры бесстыдные люди. Когда Папа Римский был во Франции, я бы скорее отрезал свою правую руку, чем подписал бы приказ и оставил его без врача.

Когда Вы прибудете в Европу, встретьтесь с моим братом Жозефом или отправьте ему письмо. Вы сообщите ему, что я желаю, чтобы он передал Вам бумаги, содержащие частные и конфиденциальные письма от императоров Александра и Франца, короля Пруссии и других европейских монархов, и которые я вручил его заботам в Рошфоре. Вы опубликуете их, покрыв всех этих монархов позором. Когда я обладал силой и властью, они просили моего покровительства и вылизывали пыль под моими ногами. Теперь, невзирая на мой пожилой возраст, они подло угнетают меня, отобрали от меня жену и ребенка. Прощайте, О’Мира, мы никогда больше не встретимся. Будьте счастливы!

26 сентября

Вот чудесное дитя рядом со своей матерью, вон там, справа, ближе к камину. Вы узнаете ее по ее цветам: это Мария Луиза; она держит сына на руках. И еще один, – вы узнали его? Это – имперский принц. На двух других изображена Жозефина: я любил ее так нежно! Вы изучаете эти большие часы? Это будильник Фридриха Великого, я нашел его в Потсдаме, – самая ценная вещь во всей Пруссии! Мой камин не слишком роскошен, как видите. Бюст моего сына, два канделябра, две серебряных позолоченных чаши, два графина для кельнской воды, маникюрные ножницы, небольшое зеркало. Это далеко от блеска Тюильри: но что с того, что я потерял власть, со мной осталась моя слава и мои воспоминания.

23 сентября

– Ну, доктор, что вы думаете об этом? Я, вероятно, слишком долго нарушаю пищеварение монархов?

(Антоммарки: Вы переживете их, сир)

– Нет, доктор, работа англичан почти сделана. Основная пружина механизма уже сломана.

28 сентября

Я закрываю дверь для ваших лекарств до завтра. Мне нужно решить некоторые математические задачи.

4 октября

Моя страна! моя страна! Если бы только Cвятая Елена была Францией, я был бы счастлив и на этой проклятой скале.

Ах! Доктор, где синее небо Корсики? Судьба решила, что я не увижу вновь те места, к которым зовут меня воспоминания детства.

5 октября

Dottoraccio di Capo Corso! Куда вы пропали? Вышли без моего разрешения? Вы новичок здесь, так что я прощаю вас; но ни граф Бертран, ни генерал Монтолон не вышли бы без моего разрешения.

14 октября

Мне дискомфортно: я хотел бы спать, читать, или делать хоть что-нибудь. Aere – Расин, доктор; Вы находитесь на стадии[сцене]; прибудьте; я слушаю, – Андромаха. Это – игра[пьеса] несчастных отцов.

(«Я пошел в пятно[место], где сохранен моим сыном,

Кого, как только в каждый день Вы разрешаете мне видеть,

Все, все, что оставляют оба из, запугивают и Монетный вес;

Я пошел туда, чтобы смешать мои слезы с его,

Я еще не охватил его сегодня – «)

Доктор, это отняло у меня много сил, – оставьте меня.

28 октября

Мой патент нобилити восходит к дням Миллезимо и Риволи. Мое семейство старше. Только Жозеф, наш специалист по генеалогии, мог проследить его происхождение; он пртендовал на то, что мы ведем начало от я не знаю даже скольких неопределенных тиранов. После моих переворотов я могу быть только якобинцем.

18 ноября

Что же мне делать?

(Антоммарки: Физические упражнения!)

Где? Среди красных мундиров? Никогда! – Как еще? Мотыжить землю? Да, доктор, пожалуй вы правы; я буду мотыжить землю.

26 июля

Вы очень привязаны ко мне, доктор; Вы не жалеете сил, чтобы вылечить меня; но все же это не то, что материнская забота. Ах! мама Летиция!

10 августа

Имеет ли человек право убить себя? Да, если его смерть не причиняет никому вреда, и если жизнь стала для него невыносимой. Когда жизнь в тягость человеку? Когда она приносит ему только страдание и печаль; но поскольку и страдания и горе меняются в свой сути постоянно, не существует такого момента, в который человек будет иметь право убить себя. Такое время может наступить только в самый момент смерти, ибо только тогда человек получит доказательство того, что его жизнь была всего лишь сплетением зла и страдания. Человеческая жизнь состоит из прошлого, настоящего и будущего. Но если зло существует в настоящем, человек жертвует своим будущим; невзгоды одного дня не дают права ему жертвовать своей будущей жизнью.

18 сентября

Счастье находится во сне; Наши потребности исчезают с бессоницей.

2 октября

Вторую книгу Энеиды считают шедевром этой эпопеи; она заслуживает такую репутацию с точки зрения стиля, но теряет ее из-за отсутствия реализма. Деревянная лошадь могла быть взята из народной традиции, но традиция эта была абсурдна и не достойна эпической поэмы. Ничего подобного нет в Илиаде, где все соответствует действительности и практике войны.

14 октября

Искусство медицины, моей дорогой доктор, не является ни чем иным, кроме как сном или успокоением воображения. Именно поэтому древние антики украшали себя в одеждах и платье, которое обманывает глаз. Вы бросили платье, и это ошибка. Почем знать? Если бы вы внезапно появились передо мной с огромным париком, в тоге, в длинной мантии, я мог бы принять вас за бога здоровья; вы же принесли только лекарства.

22 октября

Моя власть продолжалась только короткое время, но несмотря на это, она была полной, она растворилась в полезных учреждениях. Я освятил революцию и вселил ее в наши законы.

25 октября

Возможно, смерть скоро положит конец моим страданиям.

27 октября

Ну, доктор, что вы обо мне думаете? Немного лучше? Факт – пилюли делают свою работу. Дьявол! Доктор, Вы проповедуете пилюли с большим жаром, чем они этого заслуживают. Вы изготавливаете их сами?

(Антоммарки: Сир, там хорошо проверенные лекарства)

Подобно этому Корвиcар имел обыкновение давать императрице хлебные пилюли, которые все равно творили чудеса. Мария Луиза имела обыкновение хвалить их замечательный эффект мне каждый день. Это одно и то же.

(Антоммарки: нет, Сир)

Ба! Да я тоже принадлежу к вашей лавочке! У меня есть практика! Вода, воздух, чистота, – вот основы моей амбулатории. Я никогда не добился бы многого без этих средств. Вы смеетесь над моими методами? Хорошо, смейтесь дальше.

Ваши коллеги в Египте делали примерно то же; но опыт доказал, что мои фланель и щетка гораздо больше использовались, чем их пилюли.

16 ноября

Ну, доктор, это конец? – Я буду здоров, полагаю? Доктор предпочтет умереть, чем не попытаться убедить умирающего человека, что тот здоров! – Что, пилюли? Микстура с хинином, как в Мантуе?

19 ноября

Какая приятная вещь – отдых! Кровать стала местом радости для меня; я не обменял бы ее на все троны вселенной. Какая перемена}! Как я пал! Я, чья активность не знала никаких границ, ум которого никогда не дремал! Я погружен в оцепенение, в летаргию; мне нужно прилагать усилия, чтобы поднимать веки.

8 декабря

Дезе был предан, щедр, охвачен жаждой славы; его смерть стала моим горем. Он был опытен, бдителен, смел; он ничего не боялся, даже смерти: он шел за победой на край света. Бравый Дезе!

26 декабря

Вы хотите, чтобы я вышел в сад? Очень хорошо. – Я очень слаб, мои дрожащие ноги едва держат меня.

Ах, доктор, как я утомлен! Я чувствую, что этот свежий воздух, который я вдыхаю, прибавляет мне силы. Никогда не болея, никогда не пользуясь лекарствами, я едва ли могу иметь мнение о таких вещах; состояние, в котором я нахожусь теперь, кажется настолько немыслимым для меня, что я могу едва понять его.

Газеты сообщают о смерти принцессы Элизы. Итак, вы видите, Элиза указала путь; смерть, которая, казалось, забыла наше семейство, постучалась к нам; моя очередь близка. Первым из нашей семьи, кто последует за Элизой в могилу, будет гордый Наполеон, который страдает под тяжестью своего груза и все же держит еще Европу в тревоге.

22 января

Разве Вы не признаете, что я прав, dottoraccio maledetto? Разве моя медицина не лучше вашей? Эти проклятые доктора – все одно; когда они хотят, чтобы их пациент сделал что-нибудь, они обманывают и пугают его. Разве это не так, dottoraccio? – Хорошо, хорошо; мы должны повиноваться профессору.

15 февраля

Вы были в Милане, когда я принимал Железную Корону? И когда я отправился в Венецию? Венецианцы спустили все свои гондолы в воду, повсюду костюмы, перья, и прочая чепуха; все самое прекрасное и фешенебельное собралось в Фузине. Никогда Адриатика не была свидетелем более великолепной процессии.

15 марта

Доктор, как же я страдаю!

26 марта

Консультация? Что проку? Вы слепцы, играющие со слепым. Разве другой доктор увидит лучше, чем вы, что происходит в моем теле?. В любом случае, кто будет консультировать? Англичане, которые находятся под влиянием Гудсона Лоу? Я не приму их; я уже говорил это; я предпочитаю, чтобы несправедливость достигла своей цели.

29 марта

Можете ли вы сомневаться, доктор, в том что все, что случается с нами, предначертано заранее и наш час отмечен?

(Антоммарки: Но, сир, ваше лекарство!)

Невероятно, как я не люблю лекарства! Я мог с безразличием взирать на опасность, видеть смерть без содрогания, и вместе с тем, прилагая большие усилия, не могу поднести к губам чашу с минимальным количеством микстуры.

30 марта

Клебер! Он был богом Марсом в мундире!

2 апреля

Комета! Это предзнаменование предсказало смерть Цезаря!

5 апреля

Ах, неужели пули берегли мою жизнь, чтобы я потерял ее таким ужасным способом?

6 апреля

Я всегда брился сам, никогда другой человек не касался моей щеки. Теперь, когда я стал беспомощен, мне придется разрешить это.

12 апреля

Спасибо за ваши услуги, доктор; это напрасный труд.

Доктор Арнотт, разве люди не умирают от слабости? Как человек может жить, если ест так мало?

13 апреля

(Антоммарки с пилюлями)

Они хорошо завернуты? Они не отравят мне рот? Действительно?

(К Маршану) Ну вот, мошенник, глотай их. Ему нужны лекарства, доктор, мои пилюли будут ему полезны? Теперь дайте ему еще несколько; что касается меня, я больше не прикоснусь к ним.

15 апреля

(В этот день Наполеон начал диктовать свое завещание)

У меня нет никаких иных чувств, кроме удовлетворения, к моей возлюбленной жене, Марии Луизе; я сохраняю свои самые нежные чувства к ней до самого последнего вздоха; я прошу ее защищать моего сына от опасностей, которые все еще окружают его детству.

Я оставляю моему сыну вещи, указанные в приложенной описи. Я надеюсь, что это скромное наследство будет дорого для него, как память об отце, о котором ему будет говорить весь мир.

Маршан сохранит мои волосы и сделает браслет из них, который необходимо передать императрице Марии Луизе.

16 апреля

Я желаю, чтобы мой прах покоился на берегу Сены, среди жителей Франции, которых я любил так нежно.

Я написал слишком много. О, какое страдание! Какая теснота! Я чувствую в левой стороне живота невыносимую боль. – Вы должны жениться, доктор. Женитесь на англичанке, ее ледяная кровь уменьшит огонь, который пожирает Вас; Вы станете менее упрямы. – Дайте мне микстуру!

19 апреля

Вы не ошибаетесь, мои друзья, мне лучше сегодня; но тем не менее я чувствую, что конец близок. Когда я буду мертв, вы все найдете сладкое утешение в возвращении в Европу. Вы увидите своих родных, своих друзей, в то время как я храбро встречусь с Елисейскими полями на небесах. Я хочу связать последний миг жизни с ними.

21 апреля

Я был рожден в католической вере и хочу выполнить долг, который она требует от меня, и найти утешение, которое она дает.

24 апреля

Я написал слишком много, доктор; я обессилел и не могу продолжать.

25 апреля

(К г-ну Лаффитту)

господин Лаффитт: во время моего отъезда из Парижа в 1815 году я вручил Вам сумму, равную почти шести миллионам, за которые Вы дали мне две квитанцию; я аннулировал одну из них, и я попросил графу де Монтолону представить Вам другую, чтобы Вы могли вручить ему упомянутую сумму после моей смерти.

28 апреля

После моей смерти, которая близка, я хочу, чтобы мое тело было вскрыто; я также хочу, я требую, чтобы ни один английский доктор не касался меня. Также я желаю, чтобы Вы взяли мое сердце, поместили его в винный спирт и передали моей дорогой Марии Луизе в Парме. Вы скажете ей, что я нежно любил ее, Вы расскажете ей обо всем, что видели, о сложившейся здесь ситуации и о моей смерти.

2 мая, 2 A. M.:

Штейнгель! Дезе! Массена! Победа наша; идите, спешите, атакуйте; они наши!

3 мая, 3 P. M.:

Вы разделили мое изгнание, Вы преданы моей памяти, и Вы не сделаете ничего, чтобы вредить ей.

5 мая. 17.30:

… голова… армия…