76

Наконец потные, задыхающиеся и изнеможенные, они добираются до края ущелья. Небо все светлеет и светлеет, ночь неумолимо превращается в утро.

Они останавливаются, чтобы выпить воды из одной из фляг, и Дон перекладывает бо`льшую часть еды в карманы Лукаса.

На его куртке кровь. Материя прорезана.

— Нож Уордена, — говорит Лукас. Он посильнее запахивает куртку, не давая ей увидеть рану. — Просто царапина. Заживет.

Дон пристально смотрит ему в лицо. Он серьезно смотрит в ответ, и Дон знает, что он, наверное, врет, что он ранен гораздо тяжелее, чем готов признать. Однако давить на него сейчас смысла нет.

(Она не забрала у Стаи аптечку.)

— Что ты вообще там делал? Почему не спал?

— Ходил отлить, — отвечает он смущенно. — Увидел вас с Уорденом в свете костра, подумал… — он смотрит в сторону. — Хотел убедиться, что он правда тебе нравится.

Дон корчит рожу.

— Не нравится, — говорит она. — Он сумасшедший маньяк. — И она пересказывает ему все, что о нем знает. И про Кристиана с Алексом.

— И ты мне не сказала? — возмущается Лукас. — Ты знала, что Алекса убили, и ничего мне не сказала?

— Решила, что так будет безопаснее. Не хотела, чтобы узнал убийца.

Лукас молчит, и Дон видит, что ему больно. Они стоят молча и снова пьют воду.

— Ну, спасибо, — говорит Дон, — что спас мне жизнь.

На южной стороне ущелья тропа круче, чем путь к каровому озеру у Вороньего Когтя. Дон и Лукас карабкаются вверх, рюкзак на плечах Дон то и дело угрожает перевесить и опрокинуть ее на самое дно ущелья, на верную смерть. Ноги гудят. Колени болят, руки немеют. Она себя очень жалеет.

(Лукаса так вообще ранили! А у него как будто все нормально.)

Дон и Лукас выбираются из деревьев навстречу снегу и ветру. Теперь достаточно светло, и фонарики им уже не нужны. Впереди снова голые камни, тропа помечена пирамидками. Дон помнит, что они будут идти по этому хребту еще несколько часов, потом спустятся к озеру, где у них был лагерь, потом заберутся на следующий хребет, более длинный, сойдут в лес и двинутся по тропе к базе.

Дон не забыла, как долго они добирались сюда от базы. Как она устала.

Она помнит, что как раз здесь они с Уорденом обменялись своими Историями. Они шли по этому хребту, только в другую сторону; впереди вырисовывался Вороний Коготь, вокруг было голубое небо и никакого намека на драму и ужас, которые ждут их на горе´.

Они с Лукасом все дальше уходят от Вороньего Когтя. Дон молчит, просто идет вперед, машинально переставляя ноги, и думает об Уордене, о том, как ее угораздило влюбиться в него. Она чувствует себя наивной и глупой. Она себя ненавидит.

Лукас спокойно шагает рядом с ней, ступая твердо, ни разу не споткнувшись, — золотистый ретривер, спешащий выполнить свой долг. Он больше не выглядит напуганным.

Они идут молча, уверенно пробираясь через недавно выпавший снег по тропе, отмеченной маленькими, наполовину затерявшимися среди камней пирамидками. Небо проясняется, снег становится все реже: теперь они видят по две пирамидки впереди, горы по обе стороны от хребта, долины между ними и черные как смоль озера.

Лукас молчит, Дон тоже. Какое-то время им кажется, что они совершенно одни — единственные люди во всем мире.

Ход мыслей Дон прерывает вой.