64
Она старается чаще и глубже дышать носом, чтобы не стошнило; говорит себе, что даже если под снегом действительно Алекс, он уже мертвый, точно мертвый, и ничего не сможет ей сделать.
Она втягивает руки в рукава куртки, сдерживает дыхание и отворачивается. Тянется туда, где, по ее мнению, должно быть лицо, и максимально легкими движениями расчищает снег.
Потом снова начинает дышать.
Пытается собраться с духом. Будь ты, черт возьми, как Гризли!
Дон заставляет себя посмотреть на тело. На лицо.
Это Алекс. На первый взгляд как живой.
Дон быстро отводит взгляд, — она видела достаточно, чтобы понять, что это Алекс и что он мертв.
(Его глаза открыты. Он не двигается. Тело занесено снегом.)
Все, она свою работу сделала. Нашла тело и убедилась, что ей не показалось.
Можно вернуться к остальным и с высоко поднятой головой рассказать обо всем, чувствуя себя настоящим Гризли, а не Медвежонком. Можно все рассказать Уордену и остальным членам группы, и они вместе решат, что делать.
Но извращенной стороне Дон любопытно. И она снова бросает взгляд на Алекса. Скидывает еще больше снега.
И теперь убеждается, что живым его точно не назовешь. Во-первых, что-то не так с его глазами. Они вроде открыты, но не совсем: он словно ослеп.
Во-вторых, у него разбито лицо. На лице царапины и порезы, кое-где припухлости. Наверное, именно так бывает, если упасть с шестисотфутовой высоты.
(И тут Дон радуется, что они высоко в горах и лето кончилось. Она бы ни за что не подошла к нему, будь на теле насекомые.)
Дон отворачивается и смотрит наверх: повсюду зазубренные темные края. Легко представить, как он получает увечья, пока летит вниз. Если уж кто и выбил из него дух — то, скорее всего, сама природа.
Однако остается еще один вопрос.
Кто из Медвежьей Стаи мог его заколоть?
