116
Дон бежит, пока ей не начинает казаться, что легкие вот-вот разорвутся. И даже потом она продолжает бежать.
Она бежит, пока боль в поврежденной лодыжке не начинает вызывать у нее слезы, отчего Дон больше не сомневается, что нога навсегда сломана и уже никогда не будет здоровой.
Но Дон все равно продолжает бежать.
Она бежит по вьющейся по лесу тропе, то взбирающейся на холмы, то спускающейся вниз; воздух становится теплее, снег тает.
Она бежит, пока не начинает чувствовать, что больше не может сделать ни шагу, и все равно продолжает бежать.
Дон бежит.
Но в конце концов останавливается.
Она стоит у небольшого озерца. Она помнит его, потому что Стая останавливалась тут в первую ночь после базы.
Она помнит его из-за медведицы.
Тропа, по которой бежит Дон, огибает озеро с восточной стороны и спускается среди деревьев ниже — там Стая и разбила лагерь в первую ночь.
Дон не собиралась останавливаться. Она даже не поняла, что останавливается, пока ее тело не замерло. Словно внутри щелкнул какой-то тумблер и сработало аварийное торможение.
И вот она стоит в чаще на берегу озера и дышит так тяжело, что кажется, будто сердце вот-вот выскочит из грудной клетки.
Все тихо. Никаких признаков медведицы.
Дон находит в себе силы оглянуться.
Тропа пуста. Возможно, Уорден ее и не преследовал. Возможно, единственное препятствие, теперь отделяющее Дон от свободы, — это злая медведица.
Дон хочется верить, что так оно и есть. Тогда следующие пару часов пути до базы пролетели бы незаметно.
Но она знает, что Уорден где-то рядом.
Иначе и быть не может.
Такие истории никогда не заканчиваются без финальной битвы.
Удивительно: несколько дней назад злая медведица была самым страшным существом, которое, по мнению Дон, могло встретиться ей в этой чаще.
А теперь?
Дон идет дальше.
Если медведица все еще здесь, пусть на этот раз нападет на Уордена.
