Книга: Смерть в Сонагачи
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

В комнате мадам Шефали было темно и прохладно. Глаза Лали не сразу привыкли к полумраку после ослепительного июньского солнца. Кондиционер гудел тихо, почти неслышно. Эта комната предназначалась для сна и отдыха. Лали представила богатых домохозяек, бездельничающих в таких покоях, — они находят в них спасение от одуряющей жары и проблем других миров, не соприкасающихся с их собственным. Все здесь дышало красотой и лоском.
Когда Нимми позвала ее наверх, Лали насторожилась, не понимая, с чего вдруг мадам Шефали захотела ее видеть. Она подумывала о том, чтобы отказаться, — могла бы отослать Нимми с резким ответом «нет», но потом решила, что это выглядело бы бесполезной детской истерикой. Она заперла свою комнату и последовала за Нимми в апартаменты на верхнем этаже.

 

Мадам сидела в большом бархатном кресле в углу комнаты, прямо под кондиционером, а струя воздуха от портативного мини-вентилятора обдувала ее подбородок. Юная чукри окунула тряпку в ведро с ледяной водой, изо всех сил отжала ее тощими ручонками и с энтузиазмом обреченного протерла спину мадам.
— Нечестивые не имеют покоя, — объявила мадам Шефали, не обращаясь ни к кому конкретно, и перевела взгляд на Лали — Что я сказала только что?
— Нечестивые не имеют покоя, — повторила Лали.
— Поняла, девочка? А теперь посмотри на меня. — Мадам помахала перед собой крошечным вентилятором. — Не выношу жару, а тем более когда мое тело призывает меня стать старухой, ха-ха. Но мы еще поборемся, да, Лали? В этой жизни лучше быть мертвым, чем старым. Ни клиентов, ни бабу, ни любовников, даже поругаться не с кем — для чего тогда нужна жизнь? Тебе следовало бы это знать, ведь ты на очереди. Еще лет пятнадцать — двадцать, и настанет твое время. Я желаю, чтобы у тебя, когда придет час, была такая же комната, где ты могла бы держать в прохладе свои женские прелести. Эти предательские твари только и ждут, чтобы обернуться против тебя, они — как бомба замедленного действия. Тик-так, тик-так.
— Вы хотели меня видеть?
Мадам заелозила ногами по пуфу.
— У меня есть для тебя работа.
Лали знала мадам Шефали, возможно, намного лучше, чем казалось им обеим. Судьба свела их лет двадцать назад. За это время кем они только не были друг для друга: врагами, соперницами, защитницами… Их отношения, если посмотреть в определенном свете, поразительно напоминали отношения матери и дочери.
Лали выдержала паузу — молчание задевало мадам больше всего на свете.
Спустя минуту она с тайным удовлетворением отметила, что мадам заволновалась.
— Хорошо. Вижу, у тебя нет вопросов. Я не люблю вопросов.
Мадам спустила ноги с бархатного пуфика, на ее ногтях блестел свежий кроваво-красный лак.
— Я хочу, чтобы сегодня вечером ты переехала сюда. Попрошу боя подготовить для тебя комнату. Соберешь свои вещи и через пару часов найдешь Чинту. Он скажет тебе, что делать.
Лали не шелохнулась и не проронила ни слова.
Мадам Шефали скорчила гримасу:
— Я слышала, ты ходила в Кооперативный банк за кредитом.
— Вам-то какое дело? — вырвалось у Лали.
— Какое мне дело? Чистый бизнес. Помнишь, что творилось еще полгода назад со всей этой нотебанди? В последний раз я видела этот район таким пустынным в девяносто втором году, после того как они снесли мечеть. Мы стояли на улице с десяти утра. Все без толку — ничего и никого. Если кому-то из нас подворачивался клиент, о, сколько было зависти, сколько ссор! Как бы то ни было, нам удается держаться на плаву, и, если у тебя хватит ума, ты примешь мое предложение.
— А что будет с моей комнатой, с моими постоянными клиентами? И сколько вы будете у меня забирать?
— Ты о ком переживаешь? О том писаке? — Мадам Шефали рассмеялась. — Послушай, чукри, я бросаю тебе спасательный круг. Я не стану допытываться, почему ты из месяца в месяц просишь взаймы, это твое дело. Мы продолжим нашу систему адхии. Никакой арендной платы; будешь работать здесь, но также и на выезде. Моя доля, как всегда, пятьдесят процентов.
Лали попыталась представить, каково это — работать на выезде. Майя раньше занималась этим, но Лали никогда толком не знала, когда и как. У Майи был сутенер, она получала хорошие заказы, имела щедрых клиентов. Пару раз Лали подумывала расспросить ее, но не набралась смелости.
Она улыбнулась, предвкушая свои следующие слова, от которых у мадам волосы встанут дыбом.
— Это та же сделка, что вы заключили с Майей. Сделка, которая в итоге убила Майю и в конце концов убивает всех. Так или иначе.
Губы мадам Шефали изогнулись в улыбке. Одинокая красная капля сока бетеля медленно потекла из уголка ее рта. Она стерла ее и мельком оглядела подушечку большого пальца. После чего сказала:
— В твой первый месяц здесь у тебя появилась подруга. Не помню ее имени. Я возлагала на нее большие надежды. Идеальная деревенская девчонка. В городе больше не делают таких, как она, и половина деревенских дурочек попадает сюда уже как использованный материал. Что ж, то были другие времена. Так вот, та малышка, твоя подруга… Я старалась сохранить ее нетронутой, целомудренной. Но и месяца не прошло, как она попыталась сбежать. — Мадам покачала головой и тихонько рассмеялась. — А когда мы ее вернули, снова пыталась бежать, снова и снова. О, она только тем и занималась, что планировала очередной побег. Как будто ей было куда податься.
Мадам Шефали сделала паузу, выплюнула бетелевый лист в богато украшенную миску и достала сигарету из мятой картонной пачки. Лали наблюдала за медленными, обдуманными движениями, невольно затаив дыхание.
Мадам указала длинной белой сигаретой на Лали:
— Помнишь, что ты сделала?
— Ничего, — ответила Лали ровным, спокойным голосом. — Я ничего не сделала.
— Вот именно.
Мадам поднесла сигарету к губам, прикурила от пластмассовой зажигалки и выпустила в воздух четкое кольцо дыма.
— Я знаю, она предлагала тебе бежать вместе с ней, но ты этого не сделала. Ни разу. И никому не говорила, что она собирается сбежать. Конечно, мы это знали. Все эти девушки… половина из них мечтает о побеге. Другая половина… ну, те, что вроде тебя. С мозгами. Вспомни свою маленькую подружку, любительницу побегать. Такие, как ты, выживают, а такие, как она, нет.
Собирая вещи в своей комнате, Лали вспоминала, что случилось с ее подругой, пытавшейся сбежать. Джигри, так ее звали. Лали с трудом могла понять, что она говорит, — корявый деревенский диалект из какой-то глухомани в Джаркханде звучал сущей абракадаброй. Джигри было девять лет, Лали — десять. Испуганные и одинокие, они провели первые три дня бок о бок, прикованные цепями к шаткой деревянной ножке походной кровати. Когда обе перестали рыдать, они расслышали тихое жужжание термитов, роющих ходы в старой древесине, и шуршание тараканов на полу, где наделала лужу Джигри.
Джигри изъяснялась торопливыми, короткими фразами. Как будто это последние слова, которые ей разрешат произнести, прежде чем навсегда лишить дара речи. Она мотала головой, когда мадам связывала ей руки и ноги после первого побега. И снова и снова просила Лали бежать вместе с ней. Бежать на ближайший базар, броситься к первому попавшемуся полицейскому и вернуться домой. То ли из-за разницы в возрасте, пусть и в один год, то ли потому, что она была сломлена еще до того, как попала сюда, Лали никогда не верила в затею Джигри. Она убедила себя в том, что бежать некуда, и неудачи Джигри служили для нее одновременно оправданием и позором. Как падшее существо, Лали считала себя заслуживающей этого места, полагая, что в мире не найдется уголка, где их не поджидал бы такой же ад.
Лали очень хорошо помнила, что случилось с Джигри, хотя была уверена, что мадам давно забыла имя той девочки.
Она запретила себе думать о том, что стало с Джигри, как и о многом другом.
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12