Глава 24
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ:
Любое описание медицинских препаратов, диагнозов, симптомов и побочных эффектов в этой главе является вымышленным. Всякое совпадение случайно! Автор НЕ ОДОБРЯЕТ употребления стимулирующих препаратов без соответствующих рекомендаций врача.
Сознание возвращалось рывками. Вот я лежу в автомобиле. "Вы мне сейчас всю обивку кровью заляпаете", — кричит водитель. Каждое его слово отдается в черепе болью как удар колокола. Симба подпихивает мне что-то под голову. Кажется, это его шарф.
Потом меня несут. Не вижу кто, и куда. Слышу только как снег скрипит под ногами, а потом хлопает дверь, и шаги раздаются уже гулко, словно в высоком и пустом пространстве. Яркие лампы, их свет виден даже через закрытые веки.
— Черепно-мозговая? Кладите здесь, сейчас дежурный подойдет…
Меня опускают тяжело как мешок. Прихода дежурного врача уже не помню.
Холод, мне пиздец, как холодно. От этого я в очередной раз прихожу в себя. Я лежу у окна, в него вставлена пластиковая рама, но из под подоконника дует антарктической стужей. Я голый, раздет до трусов. Лежу накрытый одной простыней. Тонкое дерьмовое одеяло висит на задней спинке кровати. До него далеко так, словно оно находится в другом полушарии Земли. Тело ватное, непослушное. Едва пытаюсь встать как наваливается тошнота, а в голове все плывет. Подушка жесткая словно вырублена из камня. Снизу поверх простыни — клеёнка. Как заботливо. Это если б я невзначай обоссался, плавал бы в собственной моче, зато стирать не надо.
Чуть поворачиваю голову, чтобы убедиться, предчувствия не обманули. Я в больнице. Не в какой-нибудь частной и платной клинике, а в самой обычной, с ненавязчивым сервисом в духе "выживают сильнейшие".
Рядом со мной еще две койки, неожиданно пустые. На покрашенной белой, с каплями потёков краской стене электронные часы с ярко зелеными цифрами и календарь за позапрошлый год. На этом дизайн помещения закончился. Под потолком квадратный светильник с лампами дневного света. Одна из ламп временами гаснет и противно гудит.
За дверью слышу голоса. Оба женские. Один уверенный, громкий и визгливый, второй тоже звучит на повышенных тонах и кажется мне знакомым.
Дверь старая, деревянная. Тоже выкрашена в белое и местами облупилась. Она закрывается неплотно, то ли рассохлась, то ли изначально повешена криво. Так что весь разговор слышен настолько громко, словно он происходит у моей кровати.
— Когда доктор посмотрит, тогда и скажет, — визжит первая, — Без доктора я ничего вам, женщина, говорить не обязана.
— А когда он его посмотрит? — раздраженно говорит вторая.
Я узнаю Марину. Она-то здесь откуда? Еще бы ей не беситься, одно обращение "женщина" должно довести до белого каления,
— На обходе, в понедельник, — удивляется такому глупому вопросу первая. — На выходных у нас только дежурный ординатор, но он таких решений принимать не может.
— Блядь, так сегодня только вечер пятницы! — возмущается Марина.
— Вы, женщина, не выражайтесь! Поглядите ка, шубу надела и командует тут! — визг достигает такой громкости, что снова отдается в затылке. — А то я сейчас полицию вызову!
— Да нахрена ему тут лежать, если вы его не лечите? — кричит в ответ Марина.
До меня доходит весь ужас моего положения. Завтра утром очередной тест. Тот, кто не появляется на него — автоматически вылетает. Дело не в принципиальности организаторов. Надо выполнять задания, расти по уровням, да мало ли каких еще сюрпризов подкинет Система. Пропустив один раз, ты опаздываешь навсегда. А я, мало того, что лежу, и не в состоянии даже голову поднять, так меня еще и хрен выпустят из этого концлагеря.
С тоской смотрю на окна. Вижу решетки с обратной стороны. Понятно, что это не тюрьма, решетки ставили для того, чтобы сюда не лазили снаружи, а не изнутри. Но все равно идея побега через окно накрывается в зародыше.
Да и бегун из меня никакой. Пытаюсь приподняться на локте и чувствую боль в руке. Обнаруживаю там иглу и трубку к капельнице. В меня что, то течет из большого темного флакона. От этой мысли в голове поднимается буря и я падаю обратно на подушку снова прислушиваясь к разговору.
От всего сердца болею за Марину, но, похоже она проигрывает позицию за позицией.
— А ему пока ничего и не надо, — величественно парирует доводы Марины неизвестная мне медработница. — Ему сейчас полный покой нужен. Вот до понедельника отлежится, а потом доктор скажет.
— А увидеть его хотя бы можно? — предпринимает еще одну попытку Марина.
— А Вы ему кто? — интересуется медработница, — родственница?
— Я его невеста! — заявляет Марина.
Эта фраза заставляет меня подскочить на кровати, не смотря на всё плачевное состояние. Ничего себе заявочки?! Только потом я понимаю, что Марина сказала это для солидности… Но все равно, такое еще надо осмыслить.
— Штампа нет, значит не родственница, — мстительно заявляет визгливая, — а чего вы там кувыркаетесь, и чего собираетесь, это для нас значения не имеет. Больному нужен покой!
Последнюю фразу она орет так, что, наверное, будит весь этаж. Покой нам только снится.
За дверью слышен шорох, топот каблуков и пыхтение. Похоже Марина решилась на отчаянный прорыв.
— Вы куда женщина! Да что вы себе позволяете?! Я сейчас санитаров позову! Толя! Толя!!! Выведи эту ненормальную!!! Да, и дверь закрой. Мы уже по графику сегодня больше не принимаем!
Через пару минут дверь скрипит и открывается. Я, сам не понимая, зачем, притворяюсь спящим, наблюдая из под прикрытых ресниц. В палату входит женщина, скорее всего это та самая медработница. Голос, который я слышал полностью соответствует виду. Ей можно дать и двадцать пять и сорок лет, фигура квадратная, на лице решительность. Не женщина, а боевой таран.
Я на полминуты выпустил её из виду, а когда она снова вошла в моё поле зрения, в руках уже держала подготовленный шприц. Она наклонилась, и ввела иглу в клапан капельницы.
— Отдыхай, — с неожиданной заботой в голосе сказала она. — Ни к чему тебе сейчас всякие фифы. Из за неё небось по башке и получил. Знаю я таких, от них одни неприятности. Спи… поправляйся…
Она берет одеяло, накрывает меня, аккуратно подтыкая со всех сторон, еще не успевает выйти из палаты, когда я снова проваливаюсь в сон.
* * *
Меня снова будят голоса в коридоре. На этот раз их больше, и они звонче. Они вкручиваются в мозг прогоняя остатки медикаментозного сна. Голова болит ещё больше, место удара пульсирует и от него волнами боль расходится к вискам и ниже к горлу, вызывая приступы тошноты.
Сомнения в том, кому я обязан разбитой башкой, нет ни малейших. Кислый. Его привычки и его почерк. Он уже полгода как хвастается шпане своим кастетом, а на районе уже дважды находили мужиков с черепно-мозговыми и раздетых до нитки. По теплому времени они отлёживалась до первых прохожих, потом писали заявления, но ни свидетелей ни улик не находилось. А вот я мог бы и замерзнуть нахрен. Не знаю, караулил он меня нарочно, или просто нашел удачный способ поквитаться, но дела это не меняло. С Кислым надо было срочно что-то решать. А сначала выбраться из этой одиночной камеры.
— А я говорю, вот у нас бумага о переводе! — уверенно щебетал девичий голос. — И печати все на месте, видите?! Его срочно забирают в Областную больницу на операцию!
— Да как так может быть? — не соглашался с ней кто-то. — Его же не осматривали даже. С чего вдруг решили, что операция нужна.
— Может потому и решили, что вы не осматривали, — парировала первая, — Может он сынок чей, или внук — она перешла на громкий шёпот, — сами понимаете, позвонили, и колеса завертелись, суббота, не суббота, вынь и положь, доставить на осмотр и подготовку к операции.
Дверь в палату распахнулась и действующие лица оказались внутри. Дежурная медсестра сменилась. Вместо вчерашней была женщина средних лет с невыразительным, каким-то вытянутым овечьим лицом и жидкими седыми волосами.
На неё с двух сторон наседали совсем молоденькие медсестрички, чьи лица закрывали одноразовые санитарные маски. У одной я заметил тату в виде пестрой змейки на щиколотке чуть ниже края халата, а на второй униформа едва едва сходилась, грозя лопнуть по шву на роскошной груди.
— Я должна у дежурного ординатора уточнить… я не могу без санкции… у нас так не делается… — отбивалась седая.
— Некогда нам, — спорила с ней любительница тату, — Вы видели чья там подпись?! Да пока мы тут с вами, там уже операционную приготовили!
Обладательница роскошных сисек наклонилась ко мне.
— Идти сможешь? — шепнула мне Бисквитик.
Да хрен его знает, хотелось честно ответить мне. Вместо этого я сказал:
— Смогу.
— Опирайся на меня, — сказала Настя, руку мне на шею закидывай и поднимайся.
В голове кружили вертолеты. Они разворачивались, сверкая винтами, делали фигуры высшего пилотажа, а потом пикировали так, что желудок подкатывал к горлу. Я приподнялся, сбросил ноги на пол и опираясь на них встал в полный рост.
— Куда?! — опомнившись вскрикнула медсестра, — ему нельзя ходить! Сейчас дойдем до ординатора, заверим, возьмём каталку…
— Некогда! — давила на неё Юмми, — Вот ваше начальство пусть с нашим и разбирается. А сейчас некогда, в операционную и так очередь, а мы опаздываем!
Я слушал это бред и думал, имеет ли он хоть какое-то отношение к реальности. Чьи там подписи на бумаге… Откуда взялся сам бланк…
Юмми подхватила меня под вторую руку и они вдвоем спотыкаясь поволокли меня к выходу. Седая медсестра бежала рядом.
— А выписка? А как же выписка? — причитала она.
— Да по почте пришлёте, — отмахивалась от неё Юмми.
— Так мне от вас нужно!
— Значит, мы пришлём!
Мы вывалились на крыльцо. У порога стоял зеленый сильно побитый жизнью УАЗ буханка. Его словно утащили со свалки или из коллекции автохлама. Эмблемы с красным крестом были наляпаны на задних распашных дверях так явно, что даже покладистая дежурная заподозрила что-то. А может она решила, что транспорт областной больницы должен выглядеть представительнее.
— Стойте! Стойте!!! — заорала она, — я запрещаю.
Девчонки распахнули заднюю дверь, буквально закинули меня внутрь и запрыгнули сами. УАЗ взревел мотором, подпрыгнул и резво покатил к выхожу.
Я растянулся на полу, наслаждаясь своей неподвижностью. Боль в голове теперь напоминала жидкий свинец, который плескался в черепе и грозил в любую минуту выплеснуться наружу. Правда долго побалдеть мне не дали. Буханка подпрыгнула на какой-то выбоине и я приложился башкой о железный пол!
— Бляяя! А поаккуратнее нельзя?!
— Терпи Андрюха! — ответил сидя за рулём Симба, — болит, значит живой!
— Где вы нашли эту рухлядь?!
— Думаешь, легко за ночь что-то приличное найти?! — обиделся кореш. — Марина по годовому отчету нашла. Он у них за подсобным хозяйством числился.
— Андрюшенька молчи, не трать силы! — перебила Бисквитик. — Ну что сидишь, накрой его чем-нибудь, а то он еще и простудится, пока доедем, — прикрикнула она на Юмми.
Та оторвалась от разглядывания моих трусов, или на что она еще там внизу могла уставиться, подхватила с сиденья свою куртку и куртку Насти и принялась укрывать меня сверху.
Я выбрался из больницы так же как и лежал, практически без всего.
Бисквитик тем временем, аккуратно придерживала мою голову, так что её грудь заслонила мне весь обзор.
— А мне одежку никакую не прихватили? — поинтересовался я.
— Да как то завертелось, все… — растерялась Настя, — не сообразили.
— Не хотели твоих беспокоить, — добавил Симба.
Буханка нам досталась не только древняя, но еще и в самом спартанском варианте тюнинга. Кабину от салона отделяла глухая перегородка, и голос Симбы слышался через открытое овальное окошко. Никаких сидений не было и в помине. Меня уложили прямо на пол, который по случаю прикрыли длинным цветным половичком. Настя сидела на откидной деревянной лавке сбоку. На Юмми сидений не хватило и она ютилась на выступе от колеса.
— Приподнимите меня хотя бы, — попросил я — а то я башкой каждую кочку чувствую.
Настя самоотверженно сползла на пол и села, положив мою голову себе на колени. Юмми, не желая от нее отставать, тоже прижалась ко мне, очевидно собираясь согревать меня своим горячим телом. Я прямо в раю, не то с гуриями, не то с валькириями. Только боль в затылке напоминала мне, что я еще жив.
Буханка лихо зарулила куда-то и остановилась. Хлопнула водительская дверь. Опять идти, только я пригрелся… Бросьте меня уже, наконец, здесь, а лучше добейте, чтоб не мучился.
Распахнулись задние створки, с улицы пахнуло снегом и холодом. Уже рассвело. Девчонки помогли мне встать, а снаружи подхватил Симба и поволок на своем могучем плече, по пути рассказывая историю моего спасения.
— Кислый это был, зуб даю! Я его, суку, узнал! Выхожу, а он у тебя по карманам шарит!
Мне феерически повезло. Симба вышел из подъезда почти сразу после нападения. Не знаю, что у Кислого было в башке, но не удивлюсь, если он решил разобраться с обидчиком на глушняк. Но его подвела жадность, а после спугнул Симба.
Кореш не стал дожидаться скорой, загрузил меня в подъехавшее такси и повез в травмпункт. Водила повозмущался, что адрес в вызове указан другой, но за пару косарей быстро передумал.
В больнице очередные несколько купюр помогли устроить меня в отдельную палату, и обеспечили хотя бы первоначальное внимание. А вот потом щедрость Семёна сыграла дурную службу. Когда в приёмный покой примчалась Марина, местный персонал отказался выдавать ей прибыльного пациента. "Такая корова нужна самому", ага.
Я слушал Симбу и вертел головой, пытаясь понять, где мы. Похоже, приехали в "МосТех", только с другой стороны. Бисквитик забежала вперед и открыла перед нами стальную дверь, выкрашенную серой краской. Меня поволокли по лестнице, то ли технической, то ли пожарной.
— Как же вы меня вытащили?
— Это Юмми придумала, — затараторила Настя, — она в медколледже учится. Она в больнице практику проходила, и видела как пациентов на операции переводят. А бумаги Марина сочинила. У них в офисе такая техника, хоть что напечатают.
Юмми скромненько молчала, при этом кокетливо стреляя глазками.
За очередной дверью оказался знакомый офисный коридор, еще несколько шагов и мы очутились в медпункте.
— Сюда сюда… заносите… кладите осторожнее… голову берегите… — засуетились две медсестрички.
К моему удовольствию те самые, которые проводили осмотр в первый день. Симба уложил меня на кушетку и выскользнул в коридор, встал на стрёме. Я оказался один в окружении четырех симпатичных девушек в сексуальных халатиках.
— Вот бы сейчас порнушку замутить, — храбрясь произнес я.
На самом деле мне было не до порнухи, от одной мысли о движении становилось тошно, но лидер должен соотвествовать.
— Ты главное до тестирования доберись, — решительно ответила Настя, — а уж мы тогда у тебя хоть все по кругу отсосем.
— Я на это не подписывалась! — пискнула одна из медсестричек.
Самое смешное, что вторая промолчала.
Дверь распахнулась и в комнату ворвалась Марина. Она была в состоянии крайнего нервного возбуждения.
— Какого хера ты творишь?! — накинулась она, почему-то на меня.
— Ему нельзя сейчас волноваться! — грудью загородила меня Бисквитик.
— Блядь! Мне что ли одной волноваться за всех?! — Марина на мгновенье закрыла лицо руками, её плечи вздрогнули, словно она сейчас разревется, и тут же глубоко вздохнув заговорила спокойно, — Что с ним можно сделать, чтобы поставить на ноги? Ненадолго. Часа на три хватит, потом пусть отлеживается, сколько угодно.
— Теоретически… — сказала одна из медсестер, и на ней сошлись все взгляды, — теоретически… ничего.
Я подумал, что вот сейчас Марина её возьмет и убьет. Уровень стресса у рекламщицы был такой, когда она в состоянии забить человека до смерти чайным пакетиком.
— Ему надо поднять уровень адреналина, — прорезался голосок Юмми.
— Как? — подскочила к ней Марина. — Это вообще возможно?!
— Тендрозипин подойдет, — неуверенно произнесла Юмми, — У вас есть тендрозипин?
— Должен быть, — ответила медсестра. — У нас вообще большой набор препаратов. Закупают на всякий случай. Только мы почти ничем не пользуемся, только температуру меряем да давление, или таблетку от головы дать можем. Вот только их потом списать надо будет.
— Спишем, — решительно, и как-то даже хищно произнесла Марина, — война всё спишет.
— О-о-о у вас и сирестал есть… — Юмми рылась в шкафчике как ребенок в новогоднем подарке, отбирая конфеты повкуснее, — Он возбуждает нервную систему и даст выплеск энергии. Его по рецептам-то хрен достанешь… а у вас стоит… ого и даже это!?.. хотя нет… лучше не надо с этого и кОня двинуть можно…с непривычки…
— Вас такому что, в медколледже учат? — не поверил я.
— Неа, — отмахнулась Юмми, — это я в сериалах видела, в "Докторе Хаусе".
— Главное, чтобы не в "Во все тяжкие".
Юмми засмеялась, повернулась ко мне, и показала язычок. Самый кончик. Я сразу вспомнил наш первый день на тесте, её животик с сердечком автографа, как он вздрагивает под моим пальцем…
— Вы его угробить хотите да?! — вскочила Бисквитик, — вчера не добили, так сегодня добьёте?
— А есть другие варианты?! — встала напротив нее Марина, — если Андрея не будет в игре, думаете, что продержитесь дольше пяти минут? Да он только и делает, что жопы ваши целлюлитные спасает!
— На себя посмотри, сучка тощая!
— Эй! — я попытался перекричать обеих, но в моем состоянии это было непросто. И все же тишина с трудом, но установилась, — Эй, барышни! А никто не подумал, что это мне решать?!
— И что же ты решишь? — прищурилась Марина.
— Андрей! — умоляюще сложила ладони на груди Настя.
Юмми мне кажется на меня было похер. Ей просто не терпелось испробовать на мне свои фармацевтические эксперименты. Когда еще дадут возможность поиграться в доктора?
— Тащи сюда свой "боевой коктейль", — сдался я.
Других вариантов действительно нет.
