Глава 25
Несостоявшийся побег
14 июля 1944 года
Во время второго допроса следователь Бережной смотрел на Дарью Коваленкову пристально, слегка строго. Он будто бы хотел докопаться до самых потаенных ее мыслей. В какой-то момент Дарье показалось, что ему удалось добраться до глубин ее сознания, и она невольно передернула плечами, стараясь сбросить с себя эти неприятные ощущения.
Майор Бережной настойчиво топтался вокруг самых тонких мест в биографии Даши, подробно расспрашивал, что она делала во время убийства, интересовался, почему хозяйка не всегда была довольна ее работой? Он упомянул о том, что соседи утверждали, будто бы Лариса Васильевна хотела рассчитать Дарью, и спросил, какова была причина ее неудовольствия.
Дарья старалась отвечать уверенно, но чувствовала, что ее слова не убеждают Бережного. Он смотрел на девушку с явным недоверием и задавал ей все новые вопросы.
Чем дольше продолжался разговор, тем меньше оставалось у нее сил для сопротивления. В какой-то момент она не выдержала такого напряжения и стала покусывать губы, чтобы не разрыдаться. Следователь неожиданно прекратил допрос, подписал разрешение на выход, сказал, что она еще понадобится ему, и попросил ее не покидать город.
Дарья тяжело поднялась со стула и нетвердым шагом вышла из кабинета. Она осознавала, что следующего такого допроса не выдержит. На плечах ее лежала вина, а потому разгибаться ей было непросто.
Девушка вышла на улицу и зашагала в сторону дома. Желание у нее было только одно – войти в свою комнату, запереть дверь на ключ и выплакать горе.
Она повернула за угол и едва не столкнулась с Игнатом, шагнувшим к ней навстречу из тени высокой липы с густой кроной.
– Ты им ничего лишнего не сболтнула? – поинтересовался он строго.
Дарья подняла голову и посмотрела на брата. Сердце ее болезненно сжалось. В этот момент девушка вдруг поняла, что прежней любви к нему она уже не чувствует. Теперь перед ней стоял совершенно чужой человек, которого она не знала и боялась. Единственное, что их связывало, так это отчий кров в далеком, основательно подзабытом детстве.
– Нет, – выдавила из себя Дарья.
На красивых тонких губах брата застыла легкая улыбка, сводившая с ума девок.
«Странно. Что они в нем такого находят?» – подумала Даша.
– Ты молодец! – похвалил ее Игнат. – Я знал, что ты меня не подведешь, сестренка.
– Ты сказал, что не будешь их убивать, почему же тогда сделал это? – Дарья даже не заметила, что едва ли не прокричала эти слова.
Мужчина, проходивший мимо, остановился, с некоторым удивлением посмотрел на молодых людей, но натолкнулся на строгий взгляд Игната и двинулся дальше.
– Тихо! – зло процедил брат, тотчас переменившись в лице.
На то, чтобы оно стало прежним, ушла долгая минута.
– Давай отойдем в сторонку, – сказал Игнат и потянул сестру за руку. – Так получилось. Ты же знаешь меня, я против насилия. Но у меня не было другого выхода.
– Но ты же обещал не делать этого, – в отчаянии произнесла Дарья. – Ведь я поступила так, как тебе хотелось, а ты убил их, обманул меня. Они были хорошие люди. Я видела раны на телах, ты резал их ножом.
– Послушай меня, сестренка. – Ладонь Игната с силой сжала левое запястье девушки, не давала ей возможности даже пошевелиться. – Не дергайся, не вырвешься. Не лезь туда, куда не следует. Мне очень не хотелось бы с тобой рассориться. Тебе все ясно?
Дарья смотрела в его холодные и пустые глаза и понимала, что совершенно не знает брата. Жизнь давно и далеко развела их. От того милого подростка, который когда-то защищал ее от дворовой шпаны, теперь осталась только оболочка. Внутри он был уже совершенно другим: жестоким, неуступчивым, циничным.
Дарья плотно сжала губы и молчала. Радужка ее глаз, всегда такая синяя, будто бы покрылась дымкой, побелела. Пальцы брата еще сильнее впились в запястье девушки.
– Ты поняла меня? – ласково спросил Игнат.
– Отпусти! Мне больно!
– Не слышу ответа, моя дорогая сестренка. – Голос брата заметно погрубел.
– Да, я тебя поняла, – выдавила из себя Дарья.
– Вот так-то оно будет лучше, – сказал Игнат и разжал пальцы на запястье девушки. – А то, понимаешь ли, я уже начал сомневаться в твоей искренности. Меня это почему-то очень напрягает. – Он улыбнулся, как если бы преступление, о котором шла речь, не имело к нему никакого отношения, и продолжил: – Знаешь, я бы посоветовал тебе уехать отсюда как можно скорее. Так будет лучше для нас обоих.
– Мне запретили.
Коваленков усмехнулся и сказал:
– А ты поменьше слушала бы их.
– Хорошо, я уеду.
– Вот и славно, – совсем бодро проговорил Игнат. – Ты же знаешь, что я тебя люблю и очень беспокоюсь о твоем здоровье. Так что побереги его.
Перед ней был прежний Игнат, которого она хорошо знала и еще недавно так крепко любила. Глаза ее, какую-то минуту назад белые, вновь приобрели прежний небесный цвет.
– Возьми брошь, – сказал Игнат и разжал ладонь. – Этот изумруд очень подойдет к твоему милому личику.
– Не нужно. Ты снял брошь с вечернего платья Ларисы Васильевны.
– Ты удивляешь меня, сестренка. Мертвецам такие безделушки уже без надобности. Не хочешь, не надо. – Он сунул брошь в карман. – Какой-нибудь марухе подарю. У меня их много. Они не такие привередливые, как ты. – Игнат замолчал, улыбнулся так, как если бы между ними не было этого тяжелого разговора, и быстро пошел по улице.
Дарья снимала угол в большой трехкомнатной квартире, в которой проживала вдова профессора, семидесятилетняя крепкая властная старуха, любившая во всем порядок. Девушке очень хотелось избежать встречи с ней. У нее не оставалось сил ни на пустые разговоры, ни на любезности. Ей хотелось просто побыть одной в тишине, хоть как-то заглушить неистребимое горе.
Не получилось.
Едва она вставила ключ в замочную скважину, как дверь приоткрылась, и на пороге предстала хозяйка.
– Дашенька, вы вчера не разбивали синюю чашку? – спросила она.
– Нет.
– Не знаю, куда она запропастилась. Что с вами? – ласково протянула хозяйка, внимательно посмотрев на Дашу, входящую в квартиру. – Вы очень неважно выглядите. Не случилось ли чего?
Девушка проглотила ком, застрявший в горле, и негромко отвечала:
– Все в порядке, Нина Васильевна.
Даша шагнула за порог, невольно согнулась под пристальным взглядом хозяйки и подумала:
«Откровения услышать хочешь, старая сплетница? Не дождешься!»
Она прошла в свою комнату и тотчас поняла, что покоя в чужих стенах ей не сыскать, находиться здесь более невозможно. Самое лучшее – уехать отсюда и забыть обо всем хотя бы на время, а там будет видно.
Даша вытащила из-под кровати небольшой чемодан, обтянутый потертой коричневой кожей, и принялась складывать в него вещи. Она старалась не позабыть ничего, знала, что сюда более не вернется. Закрыв крышку, щелкнула замками и вышла из комнаты.
В соседней комнате, где располагалась хозяйка, играл патефон. Это надолго. Старуха не выйдет из комнаты, пока не прослушает все пластинки.
Дарья открыла входную дверь, вышла в прохладу лестничной площадки и тотчас столкнулась с шестидесятилетней женщиной, проживающей по соседству.
– Дашенька, куда же вы направляетесь? Уезжаете от нас? – громко спросила соседка.
Это был тот самый случай, когда не отмахнешься.
Дарья остановилась и произнесла первое, что пришло ей в голову:
– Хочу тетку навестить.
– Это ту самую, которая в Чехове проживает? – осведомилась соседка, тут же уловила недоумение на лице Дарьи и продолжила столь же оживленно: – Вы о ней как-то упоминали.
Девушка пыталась сохранить равнодушие, но это получалось у нее крайне скверно. Губы вопреки желанию сжались в тонкую упрямую нить, брови сдвинулись к переносице, придали выражению лица некоторую угрюмость.
О тетке она сказала соседке мимоходом, где-то с месяц назад. Кто бы мог подумать, что у старухи такая великолепная память.
В этот раз Даша нуждалась в убежище. Лучшего места, чем Чехов, было не найти.
– Да, к ней, – равнодушно отвечала девушка, опасаясь дальнейших разговоров, быстро попрощалась и заторопилась вниз по лестнице.
– Езжай медленнее, – сказал водителю старший лейтенант Кондрашов, когда они выбрались на шоссе Энтузиастов. – Это где-то здесь. – Он стал внимательно всматриваться в нумерацию домов. – Не этот. Не тот. Ага, вот он. – Старший лейтенант показал на пятиэтажный дом, облицованный гранитными плитами. – Хорошее местечко выбрала наша клиентка, спокойное. Но ничего, мы ее потревожим. Ты давай оставайся пока здесь, а я сейчас к ней наведаюсь.
Кондрашов выбрался из машины и скорым шагом направился в подъезд, встретивший его желанной прохладой. Он едва ли не бегом поднялся на третий этаж, позвонил в дверь, из-за которой доносилась громкая музыка, немного подождал, нажал на кнопку еще разок, но так и не получил никакого ответа.
Неожиданно соседняя дверь отворилась, на лестничную площадку вышла седая женщина и сдержанно поинтересовалась:
– Молодой человек, вам кого?
Старший лейтенант показал ей удостоверение сотрудника МУРа и сказал:
– Мне бы хозяйку. Да вот никак не могу дозвониться.
– Ах, вот оно что. Когда Нина Васильевна слушает музыку, дозвониться до нее практически невозможно. Знаете, она даже от чая отказывается. Пока не прослушает все свои пластинки, ни за что не успокоится. Уж я-то ее знаю. А что это вам вдруг Нина Васильевна понадобилась?
«Все старики страдают любопытством. К этому следует относиться с пониманием», – подумал старший лейтенант и ответил:
– Мне, собственно, не она нужна, а ее квартирантка.
– Ах, вот оно что. Даша, значит. Так она недавно ушла. Вы разминулись с ней буквально минут на двадцать.
– Куда она пошла?
– Она собиралась поехать к тетке в Чехов, отправилась на вокзал.
Кондрашов поблагодарил женщину, сбежал с лестницы, устремился к машине, плюхнулся на сиденье и прохрипел:
– Давай на Курский вокзал! Да побыстрее! В Чехов Коваленкова уезжает.
Машина ехала быстро, но Кондрашову казалось, что она едва плетется, и он без конца поторапливал водителя:
– Поднажми! Поторопись! Ведь уедет же.
– Товарищ старший лейтенант, и так я быстро еду! Не могу же я взлететь, это ведь не самолет!
Вскоре впереди показались шатровые крыши Курского вокзала, а когда автомобиль вывернул из-за поворота, то взглядам сотрудников уголовного розыска предстало и само здание: белое, нарядное, украшенное колоннами и арочными фронтонами над большими высокими окнами.
– Идем вдвоем! – распорядился старший лейтенант и широко распахнул дверцу.
Следом за ним так же расторопно выскочил на дорогу водитель. Они едва ли не бегом подскочили к главному входу. Кондрашов цеплял взглядами людей, толкущихся в дверях. Коваленкова могла быть среди них. Вскоре оперативник и шофер выбрались из здания Курского вокзала и оказались на перроне, с которого отходил поезд на Чехов.
Старший лейтенант подошел к проводнице, молодящейся женщине лет сорока пяти, стоявшей у входа в вагон, и спросил:
– Когда отходит поезд?
– Через семь минут. Поторопитесь.
На перроне, как это всегда бывает перед отправлением поезда, толпился народ, царила сутолока.
– Смотри внимательнее, – сказал Кондрашов водителю. – Она может быть где-то здесь.
Маневрируя между людьми, стоявшими на платформе, они прошли вдоль поезда, заглядывали в окна, в одном из которых могла появиться Дарья Коваленкова. Все впустую!
– Поезд отправляется! Провожающим выйти из вагона, – выкрикнула проводница.
Тут старший лейтенант Кондрашов увидел, как в последний вагон поезда поднималась Коваленкова с небольшим коричневым чемоданом в правой руке. В какой-то момент их взгляды пересеклись. Девушка сделала вид, что не узнала оперативника, и уверенно прошла внутрь.
– Она там! Оставайся на перроне и смотри в оба за выходами. Я проверю вагон.
– Понял! – отозвался водитель.
– Вы куда, молодой человек? – с возмущением осведомилась проводница.
– Я из милиции, – сказал старший лейтенант, показал этой даме свое удостоверение и быстро поднялся в вагон.
– Сейчас поезд тронется! – предупредила его проводница.
Кондрашов прошел в вагон, осмотрел каждое купе. Дарьи Коваленковой нигде не было. Куда она могла скрыться? Скорее всего, прошла в другой вагон.
Проводница подняла лестницу, закрыла дверь и заявила:
– Отправляемся.
– Послушайте, мне нужно остановить поезд. Возможно, здесь находится преступница.
– Ничего не знаю. Это не ко мне, а к начальнику поезда, – сурово проговорила проводница и неодобрительно посмотрела на Кондрашова.
Поезд брякнул многими тоннами железа и медленно, вроде бы нерешительно тронулся с места.
Старший лейтенант прошел в другой вагон. Ну не могла она уйти! Некуда просто. Хитрая баба. Настоящая бестия, а выглядит святее ангела!
Старший лейтенант услышал, как с лязганьем открылась входная дверь. В коридор ворвался сильный порыв ветра.
Вслед за этим раздался истошный вопль проводницы:
– Куда ты рвешься?! Под поезд попадешь, дура бесшабашная!
Поезд ускорял ход.
Кондрашов выскочил в тамбур, увидел, как в распахнутую дверь боязливо выглядывает проводница, и спросил:
– Что с ней?
– Поднялась. Живая. Я думала, что она убьется.
Максим Кондрашов с силой рванул стоп-кран. Поезд будто бы натолкнулся на непреодолимую преграду, дернулся и остановился.
Старший лейтенант выпрыгнул в открытую дверь, не без труда удержался на ногах и помчался за Дашей, сбегавшей по насыпи.
– Остановись! Некуда тебе бежать, – выкрикнул он.
Дарья споткнулась о камень, выступающий из земли, и упала. Чемодан вылетел из ее руки. Она не без труда поднялась, потрогала разбитое колено и, не обращая внимания на вещи, рассыпавшиеся по траве, заковыляла дальше.
Кондрашов догнал девушку, крепко дернул ее за руку и заявил:
– Остановись! Куда собралась?
– Мне нужно к тетке.
– От кого бежишь?
– Ни от кого. Просто я вас приняла за другого человека.
– За поклонника, что ли? – ядовито поинтересовался старший лейтенант, крепко тряхнул девушку за плечи и спросил. – Где твой брат?
– Мне ничего о нем не известно, – ответила Даша.
– Хватит мне врать! Как и про свою родственницу из Ярославля. Не было в тот день поезда. Твой брат в городе! Где он может скрываться?! Говори сейчас же! – Рука оперативника сама потянулась к карману, в котором лежал пистолет. – Я тебя, гадину такую, заставлю все сказать.
В глазах девушки плеснулся страх.
– Он у Влада Зубкова, – выпалила она.
– Что за Влад Зубков? – продолжал напирать старший лейтенант, вытащив из кармана пистолет. – Откуда он взялся?
– Они когда-то дружили, давно уже, еще в юности.
– Где он живет?
– Ломженская, двадцать три.
Кондрашов сунул пистолет в карман, крепко взял Дарью за локоть и потребовал:
– А теперь давай пошевеливайся, красавица! Никто тебя нести не собирается.
К ним подбежал запыхавшийся водитель.
– Товарищ старший лейтенант, я уже думал, что она уехала.
– Никуда эта особа от нас не денется.
– Куда ее?
– А ты не догадываешься? К тебе в машину и в МУР!
