Глава 19
Ник открыл глаза.
Каждый раз, когда он возвращался в собственное тело, когда дед отдавал ему контроль, это было… Нет, слово «проснуться» тут не подходит, потому что он все это время он не спал. Он просто отсутствовал.
Наверное, было бы уместно употребить слово «воскреснуть», но Ник боялся об этом думать. Так же, как и о том, что в какой-то момент, после очередного сеанса Ломтева, он может и не вернуться.
Он сидел в салоне автомобиля, похоже, что того самого «леопарда» (узнавания не было, он никогда раньше не видел этой машины изнутри), в тонированной машине царил полумрак. Рядом с ним на заднем сиденье сидел незнакомый средних лет мужчина в деловом костюме. Выглядел он устало и как-то встревожено.
Водителя в машине не было.
Ломтева тоже, но Ник все равно чувствовал его присутствие.
Он посмотрел в окно. Открывающийся из окна вид не позволял понять, сколько прошло времени, но локация осталась та же. С территории аэропорта они так и не уехали, и у Ника появилось подозрение, что путешествие его еще не закончилось.
А проблемы, возможно, только начинаются.
— Ну, и о чем вы договорились в мое отсутствие? — поинтересовался он.
— Ни о чем. Мы договорились, что решение должен принимать ты и последнее слово останется за тобой. Сын.
Это не стало таким уж большим сюрпризом, Ник уже догадался, кто это сидит рядом с ним. Он вгляделся в незнакомое лицо, пытаясь найти фамильное сходство, но ничего не обнаружил. То ли он плохой физиономист, то ли генетика сыграла с ними злую шутку.
Ник подумал, что он должен как-то отреагировать на это признание, но никаких чувств к этому человеку он пока не испытывал. Просто очередной незнакомец на его пути.
Который его уже однажды бросил.
— Рад знакомству, — сказал он. — Кстати, как тебя зовут хоть?
— Владимир, — сказал отец.
— А отчество? — спросил Ник. — У вас же принято их использовать при обращении.
— Александрович, — сказал отец. — Но тебе его при обращении ко мне использовать совершенно необязательно.
— А я, значит, Николай Владимирович? — уточнил Ник.
— Да, — было видно, что отцу тоже неловко и он тоже не понимает, как себя правильно вести.
В конце концов, эта ситуация для них обоих была в новинку.
— Забавно узнавать о себе такие подробности на двадцать четвертом году жизни, — сказал Ник.
— Мы сделали это для твоей же безопасности, — сказал отец. — И не думай, что это решение далось нам легко.
— Наверное, — сказал Ник. — Кстати, а где мама?
— Умерла, — сказал отец.
И опять же, никаких эмоций.
Умерла, так умерла. Печально, но такие вещи с людьми случаются постоянно.
На воссоединение семьи он и так не слишком рассчитывал.
— Мне жаль, — дежурно сказал он. — Давно?
— Четыре месяца назад.
— Болезнь?
— Несчастный случай, — сказал отец. — Но есть основания считать, что это было убийство.
— Его расследуют?
— Нет, — сказал отец. — Это произошло в Европе, и местные власти предпочли замять дело как можно быстрее.
— И кто?
— СИБ. Служба имперской безопасности.
— Она была террористкой, как и ты?
— Нет, — сказал отец. — Не как я. Она выбрала иной способ борьбы.
— А нельзя было обойтись совсем без борьбы? — спросил Ник.
— Наверное, можно, — сказал отец. — Люди разные. Кто-то, видя творящуюся вокруг несправедливость, может просто пройти мимо. А кто-то не может.
— А я думал, что стремление изменить мир является прерогативой подростков, — сказал Ник.
— Иногда такое делание испытывают и взрослые, — сказал отец.
И тогда они становятся террористами, мрачно подумал Ник. Или диктаторами.
— Ладно, — сказал Ник. — Это ваши дела, я не хочу в них лезть.
— Понимаю, — сказал отец. О том, что Ник уже погряз в этих делах по уши, он предпочитал не напоминать.
Ник еще раз посмотрел в окно и увидел водителя. Тот курил сигарету, стоя метрах в двадцати от машины. Периодически он смотрел то на небо, то куда-то в сторону забора.
— Что-то подсказывает мне, что мы не в ДВР, — сказал Ник.
— Ты прав, — сказал отец.
— А где?
— Мы на территории Российской Империи.
— То есть, в том самом месте, от которого присланный тобой Кларк рекомендовал мне держаться как можно дальше, — констатирован Ник. — И что мы тут делаем?
— Это последний перевалочный пункт, — сказал отец.
— Тогда почему я еще не в самолёте? — спросил Ник.
— Сначала я должен тебе кое-что объяснить, — сказал отец. — И тебе придется принять решение, о котором я уже говорил.
— А почему на борту самолета этого сделать нельзя? — спросил Ник.
— Есть причины.
— Хорошо, — сказал Ник. — Я слушаю.
— Тебе нужно сделать выбор, — сказал отец. — Ты можешь сесть в самолет, и уже меньше, чем через двенадцать часов мы с тобой оба окажемся на Дальнем Востоке, где твоей жизни ничего не будет угрожать. По крайней мере, до тех пор, пока не начнется война.
— А она начнется?
— Обязательно, — сказал отец. — Империя собирает силы у наших границ не просто так. Вторжение неминуемо, и не факт, что мы выстоим. И даже если выстоим, нам придется дорого за это заплатить.
Одно вторжение Ник уже пережил, и не испытывал никакого желания быть свидетелем следующего. Китайская Освободительная армия считалась первой армией мира, российская — второй, но Ник догадывался, что мирное население большой разницы не почувствует.
— Китай показал, что все международные соглашения могут катиться в бездну, границы более не незыблемы, если они раньше таковыми являлись, и новый передел мира не то, что грядет, а происходит вот прямо сейчас, — сказал отец. — Конечно, ты будешь рядом со мной, а я. — не последний человек в республике, и нас будут охранять, и я постараюсь обеспечить твою безопасность, но ты должен понимать, что на войне никто никаких гарантий тебе дать не сможет. Даже я.
— Понимаю, — сказал Ник.
— Кроме того, ты должен знать, что если ты попадешь на территорию ДВР, обратно тебя уже никто не выпустит. Российская империя имеет преимущество не только в численности солдат и вооружения, но и по части аристократии, а ты — представитель древнего рода, и…
— И мой дед — слишком мощное оружие, чтобы позволить ему утечь за границу в самый разгар противостояния, — сказал Ник. — Но и ты должен кое-что знать, отец. Я его не контролирую. Скорее, наоборот.
— Да, я знаю, — сказал отец. — Проблема в том, что в ДВР нет специалистов, которые могли бы помочь с решением этой проблемы. И если ты полетишь со мной, ты должен понимать, что твой спутник останется с тобой…
— Навсегда?
— По крайней мере, достаточно долгое время, — сказал отец.
— У меня почему-то складывается впечатление, будто ты не хочешь моего возвращения на Дальний Восток вместе с тобой, — сказал Ник. — Может быть, я и ошибаюсь, но…
— Ты — мой сын, — сказал отец. — И я приму любое твое решение.
Наверное, любой ребёнок был бы счастлив услышать такое от своего отца, подумал Ник.
Но не в этой ситуации.
— А какие альтернативы? — спросил Ник.
— Их две, — сказал отец. — Я могу организовать для тебя пакет новых документов, снабдить деньгами на первое время, и этот же самолет увезет тебя в Европу, где ты постараешься начать жизнь с нуля.
— Заманчивое предложение, — сказал Ник. — А руководство республики простит тебя за то, что ты выпустил из рук такое оружие, как мой дедушка?
— По голове не погладит, это факт, — сказал отец. — Но в целом я это недовольство переживу. Главная сложность этого варианта в том, что, если в Европе и есть специалисты по твоей проблеме, мне они неизвестны, и тебе придется искать их самому. Опять же, наша резидентура по понятным причинам там не особо развита, и я не смогу помочь тебе в этих поисках. Или прикрыть, если что-то пойдет не так.
А что-то обязательно пойдет не так, мрачно подумал Ник. Просто не сможет не пойти.
СИБ. Мою мать они нашли как раз таки в Европе, и…
Нет, подумал он, я не отобьюсь. А если отбиваться постоянно придется деду, то… это, в общем-то, и не жизнь.
— Третий вариант самый опасный, но и самый перспективный, — сказал отец. — Мне… Нам известно имя одного специалиста, который может справиться с твой проблемой, и если ты готов рискнуть…
Видно было, что эти слова давались ему нелегко.
— Давай, я угадаю, — предложил Ник. — Этот специалист в России?
— В Москве, — подтвердил отец.
— А разве мой визит в Москву не будет самоубийством? — поинтересовался Ник.
— Если все сделать правильно, то нет, — сказал отец. То есть, если не позволять деду что-нибудь разрушить. Интересно, а известен ли рецепт, как это можно организовать? — Кроме того, по понятным, пять же, причинам, наша агентурная сеть в Москве довольно хорошо развита, и мои ребята могут оказать тебе кое-какую поддержку. Подложные документы, другое имя… По-русски ты говоришь с легким акцентом, но империя обширна, и вряд ли кто-то специально станет обращать на это внимание.
Отличный выбор, три варианта, как на подбор.
Отправиться на грядущую войну, сунуть голову в пасть льва, или просто закрыть глаза и окунуться в полную неизвестность. Действовать на свой страх и риск в месте, где ты никогда раньше не был, искать контакты с людьми, которые, вполне может быть, и вовсе не существуют.
— Я должен принять решение прямо сейчас?
— Какое-то время у нас еще есть, — сказал отец. — Но не слишком много. Как ты понимаешь, я сейчас на вражеской территории, и должен как можно быстрее вернуться на свою.
А я?
Есть ли где-нибудь территория, которую Ник мог бы назвать своей? Когда-то ей была Австралия, но сейчас она под железной пятой Китая. А здесь, вроде бы, его историческая родина, но он никогда на ней не был, по крайней мере, в сознательном возрасте, и ничего о ней не знал.
Европа? Частично она под влиянием России, частично — Британии, и если выбрать британскую часть, возможно, жизнь там будет не слишком отличаться от той, к которой он привык, и, может быть, СИБ туда не борется, и он мог бы применить свои приобретенные в колледже навыки, и попытаться как-то обустроиться на новом месте, но есть один нюанс, который обязательно все испортит…
— Решение о твоем отъезде далось нам нелегко, — сказал отец. — Особенно тяжело было твоей матери. Думаю, именно из-за него мы в конечном счете и расстались. Но, по крайней мере, у тебя было нормальное детство.
— У меня и юность была нормальная, — сказал Ник. — Все было просто отлично, пока далекий предок не вылез и не начал убивать людей.
— Он — сложный человек, — согласился отец.
Потрясающая характеристика. А трёхтонная авиабомба — это громкая хлопушка.
— Ты на самом деле помогал ему убить императора?
— Скорее, я там просто присутствовал, — сказал отец. — А потом помогал твоей матери переправиться в безопасное место. Там, по пути, мы и…
Наверное, он на самом деле ее любил, подумал Ник. Вот этот незнакомый мне человек на самом деле любил ту женщину, которую я никогда не видел.
Мою мать.
Но, видимо, есть какая-то закономерность, какая-то причинно-следственная связь, что история, начавшаяся с кровавой бойни, кровавой же бойней и закончится.
— А где вы взяли тот артефакт, который его блокировал? — поинтересовался Ник. — И нельзя ли там же взять новый, сделать поправку на то, что уже случилось, и снова засунуть в мое тело? Пусть даже для этого потребуется операция.
— Артефактор умер, — покачал головой отец. — Кроме того, артефакт должен был предотвратить его возвращение. А теперь, когда он уже вернулся…
— Найти другого артефактора, сделать новый артефакт.
— Все не так просто, — сказал отец. — Все эти годы твоя мать продолжала искать способы обезопасить тебя, но, насколько мы смогли понять, артефактами такие задачи не решаются. Работа с сознанием — одна из самых сложных вещей в нашем мире, и настоящих экспертов можно по пальцам пересчитать.
— Я так понимаю, пока тебе хватает и одного пальца, — сказал Ник. — А это не тот ли самый человек, о котором говорил дед? Проводник, способный перемещать создание между мирами?
— Да, — сказал отец. — И мы полагаем, что он мог бы разделись вас. Тем или иным способом.
— Отправив моего деда в его прежний мир?
— Его тело там мертво, — сказал отец. — Так что о полноценном возвращении не может идти и речи.
— Но если это он, то как заставить его сотрудничать? — поинтересовался Ник. — Дед говорил, что они… в не слишком хороших отношениях.
— Если ты выберешь этот путь, я тебе помогу, — сказал отец. — У меня есть компромат на него. Материалы, которые, будучи обнародованы, могут его уничтожить.
— Могу я узнать подробности?
— Только в Москве, — сказал отец. — Если ты выберешь этот вариант.
— То есть, ты предлагаешь мне сыграть вслепую?
— Решение, как я уже говорил, за тобой.
На самом деле, при всем многообразии вариантов, думать тут было особо не над чем. При всех известных и неизвестных минусах любого выбранного пути, только один из них мог избавить Ника от вечного спутника, периодически влезающего в его тело и творящего вокруг хаос. А также — постоянно присутствующего в его голове.
— Если я выберу Москву, как это будет?
— Я на самолете вернусь в ДВР, — сказал отец. — А ты получишь подложные документы — очень качественные, кстати — и настоящую банковскую карту, купишь себе билет на поезд и через пару дней будешь уже в столице. Там тебя встретит мой человек, который передаст тебе компромат и подскажет, как лучше организовать встречу.
— И какая у меня будет легенда?
— Я смотрю, Кларк плохо на тебя повлиял.
— На меня плохо повлияло все, — сказал Ник. — Все, что произошло в последние пару недель. Так кем же мне придется притворяться?
— Провинциалом, который собрался покорять Москву, — сказал отец. — Довольно обычная история. Молодость, непомерные амбиции, нежелание следовать принципу «где родился, там и пригодился»…
— А СИБ в это поверит?
— СИБ про тебя и не узнает, — сказал отец. — Имперская безопасность — могущественная организация, но даже она не всесильна. И, я тебя уверяю, они еще далеко от той степени отчаяния, чтобы дежурить на вокзалах.
— Но меня могут искать.
— Тебя ищут, — сказал отец. — Но они ищут Николая Ломтева, или, как вариант, Ника Пулоса, а не Александра Петровского, уроженца славного города Архангельска, в прошлом году окончившего университет. И уж никто из них совершенно не ожидает встретить тебя в Москве.
— А лицо?
— Отрасти небольшую бородку, смени прическу. Есть много способов быстро изменить внешность.
— И ты считаешь, что это лучший вариант?
— Нет, — сказал отец. — Я бы предпочел, чтобы ты выбрал относительную безопасность европейского пути. Но он вряд ли приведет тебя к желаемой свободе от. Однако, как я уже не раз говорил, это должен быть твой осознанный выбор. Возможно, вы научитесь сосуществовать с ним.
— Найдем общий язык?
Отец вздохнул. Ник заметил, что тот избегает смотреть ему в глаза.
Чувство вины за последние двадцать с лишним лет? Горечь от смерти жены? Что-то еще?
— Ты задействовал много людей, чтобы вытащить меня из Австралии, — заметил Ник. — Солдаты, самолеты, даже подлодка.
— Твой дед оставил нам целое состояние, — сказал отец. — Часть которого я потратил на обеспечение твоей безопасности. Ты же мой сын.
— Это не помешало тебе…
— Да, знаю, — сказал отец. — Этот вечный вопрос, который всегда будет стоять между нами. Где я был последние двадцать лет?
— И где же?
— Я приглядывал за тобой. Как мог.
— И ты хочешь сказать, что после всех вложенных средств, после всех усилий, после всех смертей ты вот так запросто готов отправить меня в Европу или Москву, даже не попытавшись укрепить республиканскую безопасность при помощи моего деда? И вы с ним на самом деле позволите мне выбрать и не попытаетесь навязать свой вариант?
— А он сейчас здесь?
— Он всегда здесь, — сказал Ник. — Но визуально я его не наблюдаю.
— Возможно, это и есть ответ на твой вопрос. После всех вложенных средств, после всех усилий и смертей я все равно не буду тебе ничего навязывать. И он тоже не вмешается.
— Но почему?
— Его дочери это бы не понравилось.
