Глава 10
Ник обхватил голову руками, но это не помогало. Противоречивые мысли продолжали разрывать ее изнутри.
Слишком много событий произошло с ним за последние дни, и слишком много новостей он узнал за последние минуты. Он даже подумал, что было бы проще. Если бы он на самом деле сошел с ума, но разве сумасшедшие могут осознавать свое безумие?
Такой информацией он не обладал.
— Так что конкретно произошло сегодня ночью? — спросил он. — Почему я ничего об этом не помню?
— Они извлекли из тебя артефакт, ты потерял сознание и я переключил управление на себя, — сказал Ломтев. — И сделал все, чтобы доставить тебя в безопасное место. В относительно безопасное.
— И вы убили всех этих людей?
— Да, — сказал Ломтев.
— А до этого… ну, вот до этого всего вы убили российского императора? Это на самом деле было?
— Да, — сказал Ломтев.
— Но при этом погибли сами?
— Да, — сказал Ломтев.
— Но как же… Откуда вы здесь?
— Сила не дала мне погибнуть окончательно, — сказал Ломтев. — Мое сознание… ну, или душа, это зависит от того, какой концепции ты придерживаешься, переместилась в… назовем это астроном, где и пребывала в поисках подходящего носителя, которым оказался ты. Если это было так задумано, откуда тогда взялся блокирующий артефакт?
— Ты должен понять кое-что, — сказал Ломтев. — Возрождение, как и обладание силой, это был не мой выбор. Моего мнения никто не спрашивал. Это такие непреодолимые законы природы. Меня подхватило потоком, как щепку, и выбросило на берег, которым оказался ты. Когда проблема… э… назрела, мы обсудили эту ситуацию с твоими родителями и решили, что так будет лучше. Безопаснее для тебя. Полагаю, по этой же причине ты оказался в Австралии, подальше от мест, где… э… творится больше истории. Полагаю, в те времена никто не знал, что исторические процессы придут и сюда.
— Это какое-то безумие, — сказал Ник. — Выходит, что я — лорд?
— Нет, — сказал Ломтев. — Та сила, которая была использована этой ночью, принадлежит исключительно мне, и не имеет к тебе никакого отношения. Хотя она и подлатала твое тело, но лишь потому, что в тот момент им управлял я.
— И вы можете сделать это снова? — спросил Ник.
— Могу, — сказал Ломтев. — Но без особой необходимости делать этого не буду.
— Почему?
— Потому что это небезопасно, — сказал Ломтев. — И в первую очередь — для тебя.
— Да ну?
— Поверь мне, — сказал Ломтев. — Я однажды уже переживал подобную ситуацию. Она не зеркально похожа, конечно, и я не могу сказать, что был именно на твоем месте, но что-то общее все-таки есть. Мне пришлось делить свое тело с другим разумом, и какое-то время нам с ним удавалось поддерживать нормальные отношения.
— Слово «нормальность» приобрело для меня какие-то новые смыслы и грани, — признался Ник. — А что случилось потом?
— Я его убил.
— А у вас есть какие-то истории о людях, которых вы в финале не убиваете?
— Не так много, как хотелось бы, — сказал Ломтев. — Так вот, опасность для тебя в том, что я сильнее. Неизмеримо сильнее. И когда я в очередной раз переключу контроль, я могу тебя просто… раздавить. Не по злому умыслу, а сам того сразу и не заметив. Не слон, но бешеный тиранозавр в лавке, торгующей богемским стеклом.
— Очаровательные перспективы, — сказал Ник.
— Но я не хочу этого делать, потому что ты мой внук, — сказал Ломтев. — Единственный продолжатель моего рода. По крайней мере из тех, о которых мне известно.
— Давайте еще кое-что уточним, раз уж об этом разговор зашел, — сказал Ник. — То есть, на самом деле меня зовут не Ник Пулос?
— На самом деле, тебя зовут Николай Ломтев.
— Но ведь, насколько я понял, речь шла о материнской линии, — сказал Ник.
— В делах княжеских родов все немного запутаннее, — сказал Ломтев. — С одной стороны, я, как глава рода, могу даровать свою фамилию любому из моих потомков, с другой, формально я мертв, так что, полагаю, ты можешь называть себя, как хочешь.
— И что мне теперь делать? — спросил Ник.
— Полагаю, тебе нужно поговорить с твоими родителями.
— Тут есть небольшая сложность, — сказал Ник. — Мои родители живут по ту сторону фронта.
— Сложность тут гораздо больше, — сказал Ломтев. — Потому что в твоем заявлении есть сразу два заблуждения. Во-первых, из того, что я успел увидеть, никакой линии фронта не существует, потому что боеспособные части колониального корпуса уже разгромлены, и больше никто не сопротивляется. А во-вторых, я говорю о твоих настоящих родителях, а не о людях, которые тебя вырастили.
— Подождите-ка, — сказал Ник. — То есть, вы хотите сказать, что женщина, которую я всю жизнь называл матерью…
— Не моя дочь, — сказал Ломтев. — Они оба — не твои родители, а просто хорошие люди, которые согласились усыновить тебя. Разумеется, некоторые подробности твоего происхождения им были неизвестны.
Ник без сил опустился на траву.
— Это хорошие люди, у которых не было собственных детей, и которые мечтали уехать сюда и начать жизнь заново, — сказал Ломтев. — Мы нашли их в Европе, оплатили проезд, перевели на их счет сумму, которая позволила им начать собственное дело и обеспечить твое будущее. Те чувства, которые они испытывали к тебе, это их искренние чувства, и они по-прежнему твои родители. Только не биологические.
— Это для меня же слишком, — заявил Ник. — Значит, мои настоящие… то есть, биологические родители просто меня бросили?
— Это решение далось им нелегко, — сказал Ломтев. — И они руководствовались исключительно твоей безопасностью. Для этого и было выбрано самое далекое место, где Служба Имперской Безопасности не смогла бы тебя найти.
— Зачем бы им вообще меня искать?
— В основном, из-за меня, — признался Ломтев. — Из-за того, что я сделал.
— А зачем вы это сделали?
— Чтобы спасти мою дочь.
— От императора?
— От всего, — сказал Ломтев. — От него, от высшей аристократии… от меня.
— А что насчет моего отца? — спросил Ник. — Кто он такой?
— Во времена, когда мы с ним познакомились, он был весьма отчаянным молодым человеком, — сказал Ломтев.
— Так он тоже террорист?
— Был когда-то, — подтвердил Ломтев.
— А сейчас?
— Думаю, нет. Впрочем, мне мало что известно о том, чем он занимался последние двадцать лет.
— Откуда вам вообще что-то известно? — спросил Ник. — Ведь, как я понимаю, все это время вас тут не было.
— Сегодня ночью мне удалось подсмотреть кое-что из твоих воспоминаний, — сказал Ломтев. — Но в том, что тут происходит, ты информирован лучше меня. Мне известно лишь о том, что к этому привело.
— Насколько я понимаю, в основном к этому привели ваши действия, — сказал Ник.
— Справедливо, — согласился Ломтев. — Но тогда у меня было не слишком большое поле для принятия других решений…
— Хватит, — сказал Ник. — Вы можете просто помолчать, а?
— Да, конечно, — сказал Ломтев. — Но прежде чем я замолчу, я должен сказать тебе еще кое-что. То положение, в котором ты сейчас очутился, это страшно, горько, несправедливо, и ты этого, вне всякого сомнения, не заслужил. Но все уже случилось, и нет смысла сожалеть о том, что могло бы быть, если бы не. Сейчас ты должен что-то предпринять, чтобы последствия не стали для тебя совсем уж катастрофическими.
— Хорошо, — сказал Ник. — А теперь заткнитесь.
Ломтев пожал плечами и отвернулся.
Его фигура начала выцветать, теряя краски и обретая прозрачность. Не прошло и тридцати секунд, как призрак окончательно растворился, и ник остался один.
Но он знал, что это такая же ложь, как и все остальное. Ломтев никуда не делся из его головы, он все еще здесь, все еще наблюдает, просто делает это, не мозоля глаза.
Итак, подумал Ник, что мы имеем? Мои мама и папа — на самом деле не мои мама и папа, а какие-то случайным образом выбранные люди, которым еще и заплатили за мое усыновление.
Конечно, в его отношении к ним это ничего не меняло, да и не должно было поменять, они остались такими же его родителями, как и раньше, ведь последние двадцать лет жизни ничем не перечеркнёшь, и больше всего Нику сейчас хотелось вернуться на родную ферму, обнять их, а потом пойти помогать отцу со стрижкой овец, вернувшись домой лишь на закате, а дома его будет ждать горячий ужин и свежеиспеченный хлеб… Но Ник понимал, что делать этого не стоит.
Ведь так он лишь подвергнет своих родителей большой опасности. Китайцы, вне всякого сомнения, не оставит его в покое. Рано или поздно он разберутся с тем, что случилось на той военной базе, и начнут его искать.
И СИБ, вероятно, тоже будет его искать, если уже не ищет. Ведь если новоявленный дед говорит правду… А он, скорее всего, говорит правду, ведь если бы он врал, то мог бы придумать историю поубедительнее.
Князь Ломтев, заговор, попытка убить императора в далекой России… Успешная, надо заметить, попытка. Еще вчера все это было так далеко от Австралии с ее собственными проблемами, что если бы Нику рассказали эту историю, он поднял бы рассказчика на смех.
А сегодня все оказалось рядом. Слишком близко, слишком реально.
Дед, значит. Может быть, и правда, дед. Может быть, он на самом деле бережет Ника, раз уж мог захватить полный контроль над его телом, но не сделал этого.
Или не мог? Может быть, он лжет, и все, что он рассказал Нику, на самом деле не соответствует действительности. Ведь Ник понятия не имел, что произошло на военной базе и действительно ли все эти люди мертвы. А сети нет, и телефона нет, и нет никакой возможности выяснить правду хотя бы о событиях сегодняшней ночи.
Значит, надо ему подыграть. Нужно сначала выбраться отсюда, добраться до какого-нибудь безопасного места, если таковые еще существуют в Австралии и мире, и там уже выяснять истинные мотивы и принимать решения.
— Вы еще здесь? — позвал Ник.
Ответа не было.
— Я знаю, что вы здесь, — сказал Ник. — И когда я не могу вас видеть это раздражает.
— Хорошо, — сказал Ломтев.
Хотя он уходил, как Чеширский кот, медленно и постепенно, разве что без улыбки, появился он резко. Вот никого не было, а вот он снова сидит на камне. Ник даже моргнуть, наверное, не успел.
— Я знаю, что ты сомневаешься, — сказал Ломтев. — Это нормально.
— Вы можете читать мои мысли?
— Нет, — сказал Ломтев. — Только какие-то отблески, сильные эмоции, общие ощущения.
— А сказали бы, если бы могли?
— Сказал бы.
— Допустим, я вам верю и вы правы, — сказал Ник. — И я согласен, что мне нужно найти моих нас… биологических родителей. Как это сделать?
— Понятия не имею, — сказал Ломтев.
— Я думал, у вас есть план.
— Меня не было здесь два десятка лет, — напомнил Ломтев. — Ты помнишь свой переезд в Австралию?
— Нет.
— И я не помню.
Ник сунул руку в карман и сжал артефакт.
— Когда в меня засунули эту штуку?
— В пять лет.
Это многое объясняло, подумал Ник. Он не помнил, что было с ним примерно… до пяти лет, хотя другие люди утверждали, что имеют гораздо более ранние воспоминания. Кто-то помнил себя года в три, кто-то и того раньше, но для Ника это время всегда было белым пятном. Правда, раньше он не придавал этому факту большого значения. Потому что все же индивидуально, не так ли? К тому же, что трехлетний может толком помнить о своем детстве? И, быть может, это у них и вовсе даже не настоящие воспоминания, а придуманные, в более позднем возрасте…
— А сколько мне было лет, когда вы… возродились?
— Около четырёх, — сказал Ломтев.
— Почему не сразу?
— Я не знаю, как это работает, — сказал Ломтев. — Возможно, до этого момента твой мозг сформировался недостаточно, чтобы принять мое сознание.
— Оперативной памяти не хватало?
— Я не знаю, как это работает, — повторил Ломтев.
— А почему другие лорды не возрождаются, как вы? — поинтересовался Ник. — Ведь если бы кто-то из них смог продолжить жизнь в теле собственного сына или внука, об этом наверняка было бы известно. Это была бы сенсация.
— Может быть, они просто хорошо маскируются, чтобы не порождать таких вот нездоровых сенсаций, — сказал Ломтев. — Но скорее всего, дело не в этом, а в уникальных обстоятельствах моей смерти.
— И что же там было такого уникального?
— А что тебе известно?
— Полагаю, что очень мало, — сказал Ник. — Вы убили императора, после чего были застрелены его гвардейцами при попытке сбежать с поля боя.
Ломтев покачал головой.
— Император был сыном Танатоса, земным воплощением самой смерти, — сказал он. — И меня не застрелили его гвардейцы, и уж тем более я не собирался никуда бежать. Но я понимаю, почему они так рассказывают.
— Так что же там было на самом деле?
— Меня убил сам император, — сказал Ломтев. — Ровно в тот же момент, как я убил его. И я полагаю, что при других раскладах на этом все бы для нас обоих закончилось, но проблема в том, что я убил его при помощи могущественного артефакта, который одолжил у твоего отца. Разумеется, в тот момент мы оба не подозревали о том, что это был за артефакт. Он считал, что это просто усиленное оружие, которым можно убить кого угодно, и никакими побочными свойствами этот кинжал не обладает.
— Но он, видимо, обладал.
— Да, — сказал Ломтев. — Это был ритуальный кинжал ацтеков, вывезенный из Америки во времена первых столкновений колонизаторов с аборигенами. Вывезли его, как обычную безделушку, и долгое время перепродавали, как обычную безделушку, пусть и довольно опасную, но что в наше время ты сможешь сделать с одним только кинжалом? В итоге по какой-то случайности ее купил твой отец. А я, собираясь на свой последний бой, попросил его у твоего отца, потому что полагал, что ножей много не бывает.
— Ритуальный кинжал ацтеков?
— Он не выглядел особо зловещим, — сказал Ломтев. — Просто разрисованное знаками оружие, сделанное из человеческой кости.
— И правда, ничего зловещего, — согласился Ник. — Его использовали для жертвоприношений?
— Нет, — сказал Ломтев. — Его использовали для нанесения coup de grâce при поединке вождей. И победитель получал всю силу проигравшего.
— Получается, что вы получили всю силу императора?
— По идее, я должен был бы ее получить, — сказал Ломтев. — Но в тот момент, когда я наносил этот удар, мое тело было уже мертво, и все сработало не так, как было задумано ацтеками. Впоследствии, когда мы пытались восстановить картину происходящего, мы исходили из теории, что я получил слишком много силы, и ее избыток позвонил моему разуму не раствориться в великом ничто загробного мира, а просто впасть в спячку, или консервацию, или что-то вроде того. Сила всегда ищет выхода в реальный мир, но, и это тоже только наша теория, долгое время она не могла обнаружить подходящего носителя.
Ломтев замолчал, предлагая Нику самому сделать выводы.
Сделать их было несложно.
— А потом родился я, — сказал Ник.
— Потом родился ты, — согласился Ломтев.
— Почему же вы не воспользовались своим вторым шансом? — спросил Ник.
— Это убило бы тебя, — сказал Ломтев.
— И какая вам разница?
— Ты — мой внук, — сказал Ломтев. — Единственный сын моей единственной дочери. Кто я такой, чтобы лишать тебя твоего будущего, каким бы оно ни было?
— Вот так просто? — не поверил Ник.
— Важные вещи всегда просты, — сказал Ломтев. — Сложно, как правило, становится уже когда решения приняты и тебе приходится принимать последствия. Как бы там ни было, твое тело, или твой мозг, или все это вместе, не было готово для того, чтобы принять всю мою мощь, и стало пристанищем только для моего сознания. Сила должна была прийти позже, в аристократических семействах это случается в подростковом возрасте, в диапазоне от тринадцати до пятнадцати лет, и мы с твоими родителями решили, что не должны этого допустить.
— Как они отреагировали, когда узнали?
— Как нормальные люди, — сказал Ломтев. — Они были в шоке и ужасе, и боялись тебя потерять. Тогда твой отец нашел артефактора, и после операции я снова погрузился в сон.
— А потом китайцы вас разбудили, — сказал Ник. — Если бы они знали…
— Если бы они знали, я полагаю, они не стали бы этого делать, — сказал Ломтев. — Но этот случай уникален, и им просто неоткуда было знать.
— И мои родители…
— Мы должны их найти, — сказал Ломтев. — Прошло двадцать лет, возможно, они больше узнали обо всех этих механизмах. Возможно, они смогут предложить решение.
— Возможно, они просто смогут вставить эту штуку обратно? — спросил Ник.
— Не исключаю такого варианта, — сказал Ломтев. — Но на твоем месте я бы на это сильно не рассчитывал.
— Вы не хотите уходить?
— Я стар, я устал, я с радостью уйду с твоей дороги, если это поможет. Но артефакт был предназначен для того, чтобы не дать моей силе пробудиться, — сказал Ломтев. — А теперь она снова здесь, снова со мной, и я сомневаюсь, что эта железка сможет загнать ее обратно. Но в любом случае, в полевых условиях такие операции не делаются, и нам нужно найти твоих родителей. Но, буду честен, я понятия не имею, как это сделать и где они сейчас могут быть.
— Кажется, у меня есть одна идея, — сказал Ник. — Вы знаете Кларка? Джона Кларка?
— Нет, — сказал Ломтев.
— Это наемник, и теперь я думаю, что его прислал мой отец, — сказал Ник. — Он дал мне номер телефона, по которому нужно будет позвонить, когда я выберусь из Австралии.
— Что ж, это уже похоже на план, — сказал Ломтев, вставая с камня и отряхивая джинсы, словно они были настоящими. — Пойдем.
