12

На ней были темные спортивные брюки, очки от солнца, на плечах – светлый кашемировый свитер, защищавший от пронизывающего холодного тумана. Густые светлые волосы были стянуты в виде конского хвоста и сколоты черепаховым гребнем. Одна ее рука лежала на дверной ручке, и Дарелл заметил кольцо с изумрудом не меньше пяти карат. Еще он заметил на руке свежие следы от веревки, а на ее ногах – туфли на резиновой подошве.

Она пришла не одна. Позади ее точеной фигуры возникли толстый моряк, которого звали Эрик, и его юный напарник. Она пыталась улыбнуться, зато оба ее ассистента держали в руках наведенные на Дарелла револьверы.

– Мистер Дарелл, – произнесла она по-английски со своим характерным акцентом, – кажется вы не удивлены?

– Нет.

– И еще вы не слишком рады, верно?

– Это зависит от обстоятельств.

– Вам хотелось опять со мной встретиться?

– О, да, – кивнул Дарелл. – С вами и двумя вашими друзьями, фрау фон Витталь. Я занес вас в свой список, чтобы когда-нибудь заплатить по счету. Полагаю, это вполне можно сделать и сегодня.

– Возможно, возможно, – она снова улыбнулась. – С другой стороны, не так уж плохо до сих пор оставаться в живых, верно?

Он не знал, имеет она в виду вирус, который убил Пита ван Хорна и который, как он некоторое время думал, мог убить и его, или подразумевает аварию, происшедшую в море с "Сюзанной". Сэм внезапно решил, что владелицей яхты, пытавшейся утопить "Сюзанну", могла быть только эта девушка, называвшая себя Кассандрой. Он почти исключал возможность ошибки и готов был действовать в соответствии с этой версией.

Толстяк Эрик без особого удовольствия покосился на Дарелла, облизал губы и обратился к блондинке по-немецки.

– Он пойдет с нами? Вам нужно будет его допросить?

– Не сейчас.

– Тогда, пожалуйста, спрашивайте!

– Эрик, ты считаешь, что можешь мной командовать?

– Я не могу. Это приказ генерала.

– Мой муж может подождать.

– Он не так мне описал ситуацию, мадам. Пожалуйста, скажите этому человеку, чтобы он пошел с нами и притом спокойно, без всяких фокусов, иначе ему достанется куда сильнее, чем прежде. Я не против отвести душу, но генерал ждать не будет.

Женщина насмешливо посмотрела на толстяка.

– И тебя пугает его нетерпение? Боже мой, генерал фон Витталь тебя пугает?

– Да, мадам. Я его очень боюсь. И будь вы разумной женщиной и хорошей женой, вы бы тоже его боялись.

– Не наглей! Ты можешь забрать у него пистолет?

Эрик шагнул к Дареллу, тот со вздохом отдал ему пистолет Флааса и бросил по-немецки:

– Все в порядке, Эрик. Извини, что я подслушивал, но я пойду спокойно.

Толстый матрос удивленно заворчал, но потом пожал плечами.

– О, вы достаточно благоразумны, – заметила Кассандра.

– Однако при одном условии, – добавил Дарелл.

– Никаких условий быть не может, – отрезала она.

– Я все-таки настаиваю. Кассандра, я хочу знать ваше настоящее имя.

– Вы слышали Эрика. Меня зовут фрау фон Витталь.

– А ваше имя – Кассандра?

Она холодно ответила:

– Когда-то меня звали Эммой.

– Благодарю, – кивнул Дарелл. – Это все, что я хотел знать.

Они спокойно вышли из отеля, не привлекая к себе внимания. Половина седьмого, но нигде никаких признаков Джулиана Уайльда, который опаздывал уже на полчаса. Собственно, теперь Дарелл и не рассчитывал его увидеть. Он был уверен, что Джулиан уже знает о смерти своего брата Мариуса.

Из-за тумана, накрывшего мрачной пеленой отель "Гундерхоф", стемнело раньше. Только влюбленные, бродившие по набережной или по гребню дамбы, казалось, не имели ничего против такой погоды. Дарелл полагал, что его запихнут в поджидающий автомобиль, но вместо того им пришлось пройти с четверть мили до Амшеллига.

В городской гавани поджидал катер. Дарелл попытался разглядеть изящные контуры "Сюзанны", но та затерялась среди молчаливых силуэтов других яхт, стоявших на якорях на затянутой туманом воде. Дарелл сел на среднюю скамью рядом с Кассандрой, решив, что и впредь будет называть ее этим именем. Толстяк встал у штурвала. Юнец держал Дарелла на мушке.

Дарелл сразу увидел, что они направляются к той самой яхте, которая преследовала их в море. Подойдя вплотную, Эрик что-то бросил молодому парню, и пока они карабкались на борт, тот быстро отогнал катер к скрытому в тумане пирсу.

– Вы послали его обыскать мой номер? – спросил Дарелл.

– Ja. А почему бы и нет?

– Зря. Он там ничего не найдет.

– Тогда тебе придется здорово пожалеть об этом. И на этот раз ты действительно пожалеешь, если будешь валять дурака. Шевелись, свинья!

Толстяк повел его по блистающей чистотой палубе. Девушка торопливо прошла вперед и скрылась за дверью, из которой на окутавший все туман упал яркий пучок желтого света. Яхта стояла на якоре приблизительно в сотне метров от берега, недалеко от волнолома, и непрерывный бой колокола противотуманного буя на входе в канал с погребальной методичностью разрывал темноту. На самом судне все по-военному сияло чистотой и порядком, сразу была видна безупречная прусская выучка. Надписи на белых спасательных кругах, висевших на фальшборте, гласили: "Валькирия", Гамбург, Западная Германия.

– Стой здесь, – сказал Эрик. – Генерал ужинает. Ты должен стоять по стойке смирно, когда он будет к тебе обращаться, и ни в коем случае не заговаривать первым. Ясно?

– Javol, – кивнул Дарелл. – А дышать можно?

Толстяк мрачно буркнул:

– Скоро ты всерьез об этом попросишь, янки. Это не шуточное дело. Генерал никогда не шутит.

– Это я знаю, – сказал Дарелл. – Я все знаю о генерале фон Виттале.

Когда его провели в обеденный салон яхты, он сразу узнал этого человека. Длинный стол, покрытый льняной скатертью, был заставлен сверкающим граненым стеклом, серебром и розентальским фарфором. В обшитой деревянными панелями каюте во главе стола в одиночестве сидел генерал. Кассандра стояла за ним и немного сзади, словно ожидая приказаний. Когда Эрик втолкнул Дарелла в комнату, лицо ее казалось непроницаемым.

– Вот он, мой генерал, – сказал Эрик.

– Очень хорошо. Вы все сделали отлично.

– Благодарю, мой генерал, – отчеканил Эрик и только что не отдал честь, вытянувшись по стойке смирно.

Дарелл заметил на столе два прибора, но Кассандра не пыталась сесть за стол, да ее никто и не приглашал. Вряд ли вторым гостем предложат быть ему. Ему показалось, что Кассандра обиженно косится на мужа, но это могло быть просто игрой воображения.

Генерал войск СС Фридрих Ганс Паулюс фон Витталь пользовался заслуженным интересом соответствующих служб союзных правительств. Во времена нюрнбергских процессов его судили как военного преступника, правда заочно, и приговорили к десяти годам тюрьмы. Два года спустя оперативная группа отдела "К" обнаружила его в маленькой прибрежной итальянской деревушке, где он жил под видом еврейского беженца из Австрии, цинично скрывшись под видом того, кого сам уничтожал. В Западную Германию его выслали отбывать приговор, вынесенный за чрезмерную жестокость в руководстве концентрационным лагерем; генерал отсидел шесть лет и шесть месяцев и был освобожден по состоянию здоровья.

У фон Витталя крепкая нервная система, – подумал Дарелл, если он свободно разгуливает в водах Нидерландов, когда на его счету столько жестокостей по отношению к голландскому подполью во времена нацистской оккупации. Но еще никто и никогда не осуждал генерала СС за трусость. В каждом дюйме поджарого, затянутого в корсет тела, в квадратном лице, в плоских тевтонских бровях и густых каштановых волосах, даже сейчас лишь слегка тронутых сединой, сквозило высокомерие. Судя по корсету и поседевшим волосам, – подумал Дарелл, – ему около шестидесяти.

В документах отдела "К" не было сведений о его женитьбе. Дарелл вновь покосился на белокурую Кассандру, но та поспешно отвела глаза. Его заинтересовало, что ее беспокоит. Возможно, она обиделась на пренебрежительное отношение генерала к женщине – ведь ее не пригласили присоединиться к нему за ужином, и ему стало интересно, почему так случилось.

– Мистер Дарелл, – начал фон Витталь, губы его были тонкими и столь же четко очерченными, как и сухие звуки голоса. – Я надеюсь, вы прибыли сюда, собираясь вести себя разумно и стремясь к сотрудничеству. Это позволит избежать ненужной задержки и избавит вас от известных неприятностей. Можем мы с самого начала понять друг друга?

– Я вас понимаю, – сказал Дарелл. – Но очень сомневаюсь, что вы знаете мотивы моих поступков.

– В вашем голосе я слышу некоторую враждебность. Вы, конечно, по происхождению не голландец. Вам я ничего не сделал. Мои так называемые преступления во время войны были следствием прямых приказов командования, и мне ничего не оставалось, как им подчиняться.

– Слышали мы эти песни, – отмахнулся Дарелл.

– Я отбыл вынесенный мне приговор. Я долгое время провел в тюрьме.

– И теперь вы ищете возможности устроить новый День гнева?

– Возможно, – улыбнулся фон Витталь. – Мы не умерли и нас еще не похоронили. И мы никогда не умрем. Каждый знает, что позиция Германии сейчас точно такова, как мы предсказывали. Мы вам нужны и вы примете нас на наших условиях.

– Я в этом сомневаюсь.

– Мы будем диктовать будущее устройство мира. Вот увидите. Вы же знаете, что война на самом деле никогда не кончалась. Все, чему мы были свидетелями за последние пятнадцать лет, стало только передышкой, периодом остывания, фазой, которую большинство людей лишь по своей глупости не считали войной. – Он покосился на Дарелла своими светло-серыми, почти бесцветными глазами. – Но вы-то все это понимаете. Я вижу, вы человек, который знает правду. Да, мы враги. Но даже враг может вести себя разумно, и мне хотелось бы это продемонстрировать. У меня на борту великолепный шеф-повар и ужин будет подан через двадцать минут. Если вы будете благоразумны, то поужинаете вместе со мною или отправитесь на берег, как пожелаете; в противном случае вы умрете.

Дарелл пожал плечами.

– Я счастлив заметить, Витталь, что никогда не ошибался в людях вашего сорта.

Эрик проворчал:

– Вы должны обращаться к генералу: генерал фон Витталь.

Немец пренебрежительно махнул рукой.

– Не слишком усердствуй, Эрик. У меня такое предчувствие, что тебе еще представится для этого возможность. Может быть, придется привлечь еще пару человек из команды. Тогда у тебя будут свободны руки.

– Да, сэр. Я понял, сэр.

– Ну, ладно, – деловито продолжил фон Витталь. – Дарелл, я хотел бы коротко объяснить вам свои возможности, чтобы у вас не осталось сомнений в моих взглядах и моих намерениях. Мы встретились из-за вашей связи с Питом ван Хорном и Кассандрой, моей женой. Кстати, разве ее имя вас не удивило? Это было сделано намеренно. Когда я связался с этой затеей, то попросил ее воспользоваться этим именем, ведь оно представляет особую ценность. Вы хотите что-то спросить?

– Да, – кивнул Дарелл. – Она знает, почему?

– Нет.

– Я так не думаю.

Кассандра нахмурилась, но ничего не сказала. Ее муж продолжал так, словно находился на штабном совещании.

– Конечно, все это началось во времена оккупации. Я уверен, вы знаете, что несколько месяцев я был комендантом этого района, пока нам не пришлось отступить. Мне поручили разрушить тут все, чтобы задержать продвижение союзников. И еще я руководил различными экспериментальными и исследовательскими проектами.

– Такими, как "Кассандра".

Генерал снова махнул рукой. У него на пальце тоже было кольцо с изумрудом, гораздо большим, чем у жены.

– Я не вдавался в детали. Знал название, основное назначение и время от времени проверял ход строительства бункера. Для него понадобились некоторые материалы, которые нелегко было достать. Бункер, как вы догадываетесь, строился герметичным, защищенным от доступа воздуха и воды, чтобы его содержимое могло сохраняться сколь угодно долго, как в нормальных лабораторных условиях. Однако некоторые события оказались непредсказуемыми.

– Например, неожиданное наступление союзников, – заметил Дарелл.

– Да. И у меня было свое собственное небольшое дельце, которое заслуживало внимания. Я... э... я был и остаюсь страстным коллекционером произведений искусства.

– Вы имеете в виду – вором, – заметил Дарелл. – Как и прочие люди вашего сорта, вы грабили оккупированные страны и похищали там предметы искусства. Не так ли?

Он вдруг ощутил, как закружилась голова, и понял, что Эрик ударил его пистолетом, а потом покрытая ковром палуба встала дыбом, и он оказался на четвереньках, тряся головой, чтобы избавиться от звенящей боли, отдававшейся в мозгу. Кассандра протестующе вскрикнула. Он снова встряхнул головой, увидел, как капает кровь, и подумал, что Эрику это зачтется. Потом Эрик снова толкнул его, и он откатился в сторону, кое-как поднялся на ноги и прислонился к обшитой панелями стене. Снежно-белая льняная скатерть и сверкающее серебро на обеденном столе проступали сквозь медленно рассеивавшуюся дымку.

– Тебе же было сказано, чтобы ты не разевал рта до тех пор, пока генерал не спросит, – проворчал Эрик. – Только после этого ты можешь говорить, и ни в коем случае не раньше.

– Я это тебе припомню, Эрик.

– Тебе не так долго останется помнить. Скоро тебе конец.

– Хватит, – бросил генерал. Он слегка наклонился вперед и Дарелл почти услышал, как скрипнул его корсет. – Я продолжаю. Эрик, меня весьма радует, что герр Дарелл так разговорчив. Будем надеяться, что он и впредь продолжит в том же духе. В любом случае, герр Дарелл, я давний собиратель произведений искусства, или вор, или грабитель... все зависит от того, как посмотреть. И так как я был тесно связан со строительством бункера "Кассандры" и знал о его возможностях защитить содержимое от действия воздуха, воды и даже температуры, то я спрятал там мои... э... приобретения. Когда я узнал, что голландцы наконец-то приняли решение восстановить в этом районе дамбы, готовы откачать воду и восстановить земли, то направился сюда, чтобы прежде всего выяснить, как найти бункер "Кассандры". Мы узнали, что этим интересуется Пит ван Хорн, и я послал Кассандру в Амстердам, чтобы она разузнала о нем побольше. Затем на сцене появились вы, и Кассандра попыталась добыть у вас информацию.

Дарелл вспомнил о спальне проститутки и улыбнулся блондинке.

– Попытка получилась весьма эффектная. Я был от нее в восторге.

Та покраснела, закусила губу и отвернулась.

– В чем дело? – спросил Дарелл. – Кассандра, разве это богоподобное создание не позволяет вам обедать с ним за одним столом? Или вы должны стоять у него за спиной, как преданная собачонка?

Она снова покраснела.

– Я не голодна.

– Она наказана, – холодно сказал фон Витталь. – Когда кто-то терпит неудачу, его нужно за это наказывать.

– Да, на несправедливость пожаловаться нельзя, – заметил Дарелл.

Девушка смотрела в сторону. Генерал, казалось, не реагировал, хотя Эрик вновь сделал угрожающее движение и был остановлен поднятой рукой фон Витталя.

– Эрик, нам следует быть терпеливыми. Американцы стараются выглядеть небрежными и остроумными, когда сталкиваются с серьезными трудностями. Мы скоро увидим, насколько серьезно положение герра Дарелла. Это зависит от его готовности к сотрудничеству, верно? – Он опять повернулся к Дареллу. – Вашему сотруднику Питу ван Хорну не иначе как по счастливой случайности удалось наткнуться на бункер, хоть я безуспешно искал его две недели. Топография и морское дно за прошедшие пятнадцать лет слишком изменились. Я не ожидал, что приливы и отливы Северного моря так сильно мне помешают, но... – Фон Витталь пожал плечами, – но здесь появились вы. Я знаю, что ван Хорн нашел место, раз он приехал в Доорн и расспрашивал там семьи рыбаков и местного доктора. К тому же на стене одного из коттеджей оказалась небольшая картина Хальса. Теперь она у меня, но уже там я ее узнал. Это одна из тех картин, которые я собрал и спрятал в бункере. Вчера вечером я купил ее, заплатил хорошие деньги наличными, в гульденах. Глупая женщина не знает ее настоящей цены. Она сказала, что ее муж, – один из тех, что недавно умерли, вы понимаете? – принес картину домой несколько дней назад, до того, как была взорвана дамба. Поначалу это казалось странным, но теперь все стало на место. Я знаю, кто это сделал и почему – разумеется, чтобы помешать мне. Но не вышло.

– А Мариус Уайльд? – неожиданно спросил Дарелл.

В лице генерала ничего не изменилось, если не считать, что его ледяные глаза еще больше похолодели.

– Думаю, что мы достаточно побеседовали. Кассандра знает, что вы забрали карту у Пита ван Хорна. Она не сумела отобрать ее у вас. Вы заверили ее, что отправили карту почтой в Англию, и она оказалась достаточно глупа, чтобы поверить в эту историю. Я же не настолько глуп, мне нужна карта, герр Дарелл. И причем немедленно.

– У меня ее с собой нет.

– Тогда где она?

В этот момент тихо заговорила Кассандра.

– А что с Мариусом Уайльдом? – Ее слова звучали едва слышно, но глаза на прелестном лице неожиданно стали огромными. – Что случилось с Мариусом, Фридрих?

– Замолчи, – бросил генерал.

– Я хочу знать.

– Ты хочешь знать? Ты действительно хочешь? – Голос генерала неожиданно зазвенел от сдерживаемой ярости. – Думаю, что хочешь, сучка! Ты все испортила и запутала, как дура! Все карты, которые ты достала в военных штабах, оказались бесполезными! – Он неожиданно вскочил на ноги, чуть было не перевернув обеденный стол, распахнул шкаф, стоящий у стены, и начал выбрасывать оттуда рулоны военных и гидрографических карт, которые раскатились по всему полу. Лицо генерала потемнело от бешенства, когда он повернулся к белокурой красавице, стиснул кулаки и замахнулся. – Весь мой труд полетел к черту! Карты, которые ты привезла из Берлина, совершенно бесполезны. И то, что за них ты продавала себя, меня не интересует! Ты всего лишь плаксивая бесполезная девка, пригодная только для одной цели, только! И после этого ты еще утверждаешь, что влюбилась в этого недочеловека, славянина, Мариуса Уайльда – полукровку, извращенца, какую-то низкопородную помесь, ты – моя жена!

Генерал отвесил оплеуху. Пощечина прозвучала как выстрел, девушка рухнула на пол. Прическа ее рассыпалась и густые золотистые волосы тяжелой завесой закрыли искаженное лицо. Дарелл шагнул вперед и замер, так как Эрик поднял пистолет. Атмосфера в каюте накалилась от безграничной нечеловеческой ярости генерала. Девушка не проронила ни звука. Она спокойно поднялась, держась за щеку, и даже не взглянула в сторону Дарелла.

– Кассандра, вы знаете значение имени, которое дал вам муж? – спросил Дарелл. Он видел, как она ошеломленно покачала головой, ее глаза умоляли его молчать. Но он продолжал: – Вы знали, что на самом деле генералу был нужен вирус чумы, разработанный нацистскими биохимиками и медиками – вирус, который может уничтожить половину населения всего земного шара? Он хотел найти лабораторию не для того, чтобы разыскать сокровища искусства, которые украл и там спрятал, а чтобы вновь овладеть вирусом и снова получить возможность торговаться за власть. Разве вы не знали этого?

Девушка смотрела на него широко раскрытыми затуманенными глазами. К удивлению Дарелла ни генерал, ни Эрик его не прерывали. Кассандра медленно покачала головой.

– Нет, я ничего не знала об этом ужасе.

– И он дал вам кодовое имя вируса – Кассандра?

Фон Витталь рассмеялся.

– Мне кажется, оно вполне подходит.

– Это правда, Фридрих? – спросила Кассандра.

– Конечно, моя дорогая.

– Так это за вирусом вы охотились?

– А почему бы и нет? С таким оружием наша организация вновь смогла бы выйти на арену. Мы могли бы ликвидировать все глупости, совершенные за последние пятнадцать лет, и опять по праву взять власть. Мы смогли бы направить Запад против Востока во имя славы и величия Нового Рейха.

– Ты сумасшедший, Фридрих, – прошептала она.

– Все великие люди кажутся сумасшедшими невежественным и ничтожным людишкам, – небрежно бросил он. Тут его манеры снова неожиданно изменились и обрели армейскую четкость. – Герр Дарелл, вы шокировали мою жену, и я позволил вам сделать это, так как она натворила множество глупостей и заслуживает наказания. Однако развлечения кончились. Вы скажете мне, где находится карта ван Хорна, и как на ней обозначено место бункера "Кассандры".

– Но сейчас он оказался под водой, так как дамба взорвана, – сказал Дарелл.

– Воду уже откачивают. Завтра он может оказаться на поверхности. Вы скажете мне то, что я хочу знать?

– Нет.

– Вы понимаете, что я могу убить вас, не испытывая никакого страха перед наказанием? Никто ничего не узнает. Если я прикажу, вы умрете в страшных мучениях. Если вы будете упорствовать, Эрик получит истинное удовольствие.

– У меня нет карты.

– Но вы знаете, где она находится. Где она?

– Это вам ничего не даст.

– Эрик? – нетерпеливо фыркнул генерал.

– С удовольствием, – ответил Эрик.

И началось.

Он мог бы избежать этого. В конце концов Эрик не был профессионалом и совершал ошибки, которые позволяли устроить в этом сверкающем обеденном салоне недурную свалку. Толстяк был злобен и слишком нетерпелив, и потому небрежен. Но Дарелл решил подождать. Ему еще многое нужно было здесь узнать, и пока он не был готов завершить свой визит.

Генерал держал в руках наведенный на него "люгер", а Эрик делал свою грязную работу. Дарелл ощущал удары Эрика и его попытки сломить его болью, но хотя все это и не доставляло ему особого удовольствия, но было относительно терпимо. В мире Дарелла каждому следовало знать предельные возможности своего тела; нужно было знать свой личный болевой порог, ту точку, после которой вы сломаетесь. Это было главным правилом всех оперативных сотрудников отдела "К". Попав в руки врага, следовало быть готовым к быстрой и безболезненной смерти. Что же касается Дарелла, то у него была ампула с ядом, вставленная в коренной зуб опытным стоматологом. Он всюду носил с собой свою смерть, как тикающую бомбу с часовым механизмом. Для того, чтобы раздавить капсулу, не требовалось особых усилий; конечно, какие-то усилия были необходимы, просто чтобы не раздавить ее неумышленно, во сне или в бессознательном состоянии; но тем не менее сделать это проблемы не составляло. Нужно было знать, что рано или поздно придется столкнуться с такой возможностью; и чтобы жить с сознанием такой возможности, следовало обладать определенной индивидуальностью, определенным ощущением одиночества и самодостаточности, отстраненностью от обычных привязанностей к семье, друзьям – и отсутствием амбиций.

Он научился переносить боль, контролировать рефлексы своего тела, поглощать мучения, принимая их, а не сопротивляясь, когда лучше было этого не делать. Эрик не был профессионалом. Дарелл знал, что некоторые нацисты были чертовски изобретательны в том, что касалось мучений души и тела, но к счастью оказалось, что Эрик не из их числа.

Однако даже с этим приходилось нелегко. Вопросы чередовались с ударами, криками и проклятиями, пинками и выкручиванием конечностей. Дарелл терпеливо все сносил. Каюта расплывалась в его глазах, лица генерала, Эрика и Кассандры как в тумане проступали в те моменты, когда он мог оглядеться и перевести дух в ожидании следующего раунда.

– Герр Дарелл, почему вы так упрямитесь? – Казалось, голос генерала доносится откуда-то издалека. Он ощутил запах табака и увидел, что фон Витталь стоит у окна каюты и курит тонкую сигару. За окном было темно и Дарелл с некоторым удивлением отметил, что уже наступил вечер. – Вы можете быть уверены, что и я, и люди, которых я представляю, достаточно благоразумны. В конце концов вирус в самом деле принадлежит нам, ведь именно мы открыли этот конкретный штамм. Наши специалисты его улучшили; мы потратили время и средства на его совершенствование. Он принадлежит нам и никому другому.

– Он должен быть уничтожен, – с трудом выдохнул Дарелл.

– Минуточку, Эрик, – Фон Витталь с неожиданным интересом взглянул на Дарелла. – Вы были с Питом ван Хорном, который умер?

– Да. И сейчас я могу быть носителем вируса, если это вас интересует.

Генерал покачал головой.

– Нет, таким образом вы меня не запугаете. Штамм обладает вирулентностью только двадцать четыре часа. Иначе как же наши войска смогли бы занять вражескую территорию, зараженную "Кассандрой"? Нет, мой друг, вы находитесь в полной безопасности. И мы тоже. Но вы понимаете, что причиной вашей смерти может стать Эрик.

Генерал смотрел на кончик своей сигары. Откуда-то издалека из гавани сквозь холодный туман донеслось тарахтение лодочного мотора. "Валькирия" солидно и величественно покачивалась на волнах.

– Герр Дарелл, я не отличаюсь особым терпением. Я не верю, что вы отправили карту Пита почтой в Англию. А еще я не верю тому, что это была простая туристская карта и ничего больше. Я хочу знать правду и хочу получить карту. Я потратил слишком много времени на бесполезные плавания в этих водах от Боркума до Тершеллинга и у меня больше не осталось ни терпения, ни жалости. Я оставляю вас с Эриком. Когда будете готовы говорить, или когда вы умрете, я вернусь.

Тут вдруг заговорила Кассандра, лицо ее исказил испуг.

– Нет, Фридрих. Почему ты ничего не сказал о моем имени? Или тебе доставляло удовольствие, что я носила имя, ставшее синонимом смерти?

– Я думал, что это доставит тебе удовольствие. Но успокойся.

– Я не могу успокоиться. Ты должен был мне рассказать об этом вирусе.

– Не было никакой надобности говорить тебе что бы то ни было. Женщины склонны к предательству или, в лучшем случае, просто глупы. Иди спать, Кассандра. Я зайду к тебе позже.

– Я еще не ужинала, – возразила она.

– А ты и не будешь ужинать. Ты достаточно натворила глупостей.

– Ты считаешь меня ребенком, которого можно отправить в постель, лишив ужина?

– Мы поговорим об этом позднее.

– Нет, Фридрих. Мы поговорим сейчас. – Она выглядела одновременно и дерзкой, и испуганной, словно сама удивлялась той безрассудной смелости, с которой говорила с генералом. – Ты чудовище, и ты это знаешь. Ты испытываешь такое же удовольствие, мучая меня, как и тогда, когда пытаешь Дарелла.

– Ты отрицаешь, что плохо вела себя?

– Я ничего не отрицаю.

– Ага... Так ты была влюблена в Мариуса Уайльда?

– Возможно. Я над этим не задумывалась. Он был мне просто симпатичен. Я же не знала, что он наш враг. Я просто думала, что он англичанин, инженер, работающий на дамбах, и что может оказаться нам полезным.

– Потому – то ты и отправилась с ним в постель, – дрожащим голосом произнес фон Витталь. – Шлюха! Проститутка! Отправиться в постель с животным, совокупиться с собакой, предаться блуду со скотиной – это то же самое, что отдаться Мариусу Уайльду. Поляку, недочеловеку...

Охваченный яростью, он ударил ее наотмашь. На этот раз блондинка хоть и покачнулась, но не упала. Она выпрямилась, дерзко глядя на генерала, лицо ее побледнело, глаза сверкали.

– Я ухожу от тебя, Фридрих! Я отправляюсь к Мариусу, и немедленно!

– Да, конечно. – Он издевательски расхохотался. – Беги к нему... в могилу.

– Ты ничего не посмеешь нам сделать!

Тут вмешался Дарелл.

– Кассандра, Мариус мертв.

Она замерла, остолбенев от его слов. Стало ясно, что она не слышала об убитом, найденном на дамбе. Глаза ее расширились от ужаса, она качнулась и взглянула на Дарелла.

– Это правда?

– Его застрелили сегодня на дамбе. Все походило на несчастный случай, но у него в голове сидела пуля. – Дарелл повернулся, чтобы взглянуть поверх толстой туши Эрика на генерала. Тот поднял свой пистолет, и это был опасный момент. Однако он продолжал. – Что случилось, генерал фон Витталь? Вы случайно попали в Мариуса, когда бродили вокруг дамбы? Или он узнал в вас нацистского генерала, командовавшего лагерем военнопленных, вывезенных из Бухенвальда и обреченных работать на строительстве бункера "Кассандры"?

Фон Витталь кивнул.

– Он обезумел, когда узнал меня. Это был чрезвычайно неприятный сюрприз. Он пытался убить меня, и мне пришлось в порядке самообороны его застрелить.

– А его брат?

– Меня не интересует его брат. Конечно, его там не было. Мариус узнал меня. Он был шокирован и изумлен. Полагаю, что спустя столько лет встретиться со мной в том же самом месте и почти при тех же обстоятельствах было выше его сил. Должно быть, все эти годы он лелеял страстное желание отомстить. – Фон Витталь криво усмехнулся. – Он плакал от ярости, когда я убивал его.

– Думаю, что вы встретили его не случайно, – заметил Дарелл. – Вы его ревновали, потому что у Кассандры установились с ним дружеские отношения, верно? И специально отправились на дамбу, чтобы убить Мариуса Уайльда.

– Фридрих? – прошептала Кассандра.

Фон Витталь повернулся, чтобы взглянуть на нее. Улыбка его была холодной и жестокой. Он заговорил, но тут раздался слабый треск, не очень громкий и не слишком пугающий, но Дарелл увидел, как разлетелось стекло в одном из окон каюты, и странным образом переменилось лицо генерала: оно исказилось, налилось кровью, а в следующее мгновение его череп разлетелся на куски.

Миг спустя с палубы донесся звук выстрела тяжелого пистолета.