10
На полицейском катере, вызванном по радио, прибыла спокойная деловитая команда, которая принялась за дело с характерной для голландцев невозмутимостью. Жалобы Мойкера на то, что срывается ежедневный график работ, не произвели никакого впечатления. Они задавали вопросы, записывали ответы, консультировались друг с другом, коротко побеседовали с Дареллом, несколько дольше поговорили с Тринкой ван Хорн. Изящная фигурка Тринки сразу несколько утратила свой шарм, когда та принялась протестовать из-за задержки. Шел уже четвертый час дня и Дарелл начал беспокоиться, успеет ли он на намеченную встречу с Джулианом, чье требование обеспечить безопасность брата столкнулось с таким неожиданным финалом.
Дарелл молчал, предоставив Тринке объяснять, что они здесь делают. Он перебирал целый ряд версий смерти Мариуса Уайльда, но ни одной из них не мог отдать предпочтение. Кто-то убил Мариуса и попытался выдать это за несчастный случай. Такая небрежность была умышленной или кто-то в самом деле пытался скрыть убийство? Ответ на этот вопрос позволил бы разобраться в том, совершили убийство профессионалы или любители. Дарелл до известной степени склонялся к последней версии. Но у него не было никаких соображений насчет личности убийцы, принадлежности его к банде Кассандры или какой-то другой группе, до сих пор не попадавшей в поле зрения.
Только в четвертом часу Тринка сообщила, что они могут быть свободны.
– С Флаасом связались по рации с катера. Все в порядке и мы можем вернуться в Амшеллиг. – Она казалась глубоко взволнованной. – Хотите вернуться на полицейском катере или предпочтете добраться на "Сюзанне"?
Дарелл улыбнулся.
– Конечно, на "Сюзанне".
– Хорошо. Возможно, с этим жутким происшествием удастся разобраться. Но нельзя срывать вашу встречу с Джулианом. Лучше всего отчалить немедленно, чтобы туман не задержал нас слишком надолго и не помешал вернуться к шести.
Десять минут спустя они как привидения двигались в мертвенно-молочном мире, состоявшем лишь из тумана и спокойного моря. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Вода казалась остекленевшей, и только медленная зыбь накатывалась с севера. Ян Гюнтер запустил мотор, и Тринка как впередсмотрящий отыскивала буи, позволявшие разобраться в лабиринте каналов, ставшем особенно опасным сейчас, когда отлив быстро сгонял воду. Холодный туман заставил ее переодеться в выцветшие хлопчатобумажные брюки и плотно облегающую полосатую куртку, которая только подчеркивала женственность ее изящной фигурки.
Дарелл спокойно сидел в кокпите яхты и наблюдал за туманом. Он чувствовал, что пульс и сердечный ритм у него вполне пришли в норму. Не ощущая никаких симптомов болезни, в первый раз за двадцать четыре часа после вчерашней встречи с Питом ван Хорном он позволил себе облегченно перевести дух, хотя и готов был к любому исходу. Он знал об опасности вируса "Кассандра" и из-за приступа, который пережил утром, внимательно следил за своим состоянием. Но он не заразился от Пита. Опасный период миновал, и никаких симптомов болезни не появилось. Опасность миновала.
Смерть не была для него неожиданностью. Внезапная, жестокая, безобразная смерть всегда была рядом, и он знал, что в силу специфики профессии когда-нибудь ему придется встретиться с ней один на один. Не то, чтобы он был такой уж черствый человек. Просто таков таинственный и жестокий мир войны, в котором он жил, работал и существовал. Пощады в этом мире не было, да никто ее и не просил. Фанфар не будет ни при победе, ни при поражении. И проигравших, и погибших просто уберут со сцены и уничтожат их досье. И никогда не будет памятника, чтобы отметить их дела.
Смерть Мариуса Уайльда стала серьезной помехой в том общем плане, который он задумал, прибыв в отель "Гундерхоф". Дарелл решил в ближайшие несколько часов полагаться на свою интуицию – в зависимости от того, как получится с Джулианом.
– Сэм?
Он повернулся к Тринке, которая оглянулась на него с носа яхты, встал и присоединился к ней.
– Послушайте, – сказала она, – кто-то нас преследует.
– Здесь, в море?
– Послушайте!
На фоне четкого стука двухтактного мотора "Сюзанны" он различил глухой шум дизеля где-то слева за кормой. Взглянул в ту сторону, но не увидел ничего, кроме молочной пелены тумана.
– Как они могут уследить за нами в таком тумане?
– У них куда мощнее двигатель, чем наш – это большая яхта, и там наверняка есть место для наблюдателя на мачте или мостике. Туман может лежать слоем всего в несколько футов над поверхностью воды, десять – пятнадцать футов, не больше. Тогда наша мачта выступает над ним. И они могут нас видеть.
– Кто бы это мог быть? – спросил он.
– Не знаю.
– Вы здесь уже достаточно давно, чтобы могли появиться какие-то идеи на сей счет.
Она резко и раздраженно повернулась к нему.
– Вы имеете в виду, что я недостаточно хорошо делаю свое дело? Мы обыскали сверху донизу каждый островок на двадцать миль от берега. Мы с Яном занимались этим день за днем. Но поиск бункера, который мне поручен – работа хуже, чем искать иголку в стоге сена. Если вы думаете...
Он поднял руки, словно защищаясь от ее сердитых слов.
– У вас испанский темперамент, Тринка. Успокойтесь. Я ничего не имел в виду. Просто подумал, что вы могли бы опознать яхту по звуку двигателя...
Она взглянула на него, слегка смягчившись.
– Здесь несколько яхт такого размера – две немецкие, одна шведская и одна яхта итальянского издателя – это может быть любая из них.
– Зачем кому-то понадобилось нас преследовать?
– А у вас самого нет какой-нибудь теории на этот счет? – спросила она.
– Никакой.
– Ну, мне это не нравится, – решительно заявила она. – Я бы себя гораздо лучше чувствовала, сумей мы от них отделаться.
– А если это вообще ничего не значит? Они могут просто следовать тем же курсом, чтобы вернуться в Амшеллиг.
– Нет. Мы уже пытались ускользнуть от них. Ян несколько раз выходил в открытое море через хитроумные проходы просто для того, чтобы посмотреть, повернет ли та яхта. Они явно нас преследуют.
– Может быть, они заблудились и используют нашу мачту как ориентир?
Она с сомнением взглянула на него.
– Ну ладно, посмотрим. Вы вооружены?
– Да.
– Я пойду принесу ружье для Яна.
Тринка спустилась вниз. Дарелл стоял на мокрой палубе и пытался рассмотреть что-нибудь в густом тумане. Звук мотора другой яхты, сильный и какой-то угрожающий, доносился, казалось, со всех сторон. Но рассмотреть что-либо было невозможно. Глядя прямо перед собой, он видел только ослепительный блеск паров воды, взвешенных в воздухе, и лишь в том месте, где должно быть солнце, туман чуть-чуть светлел. Тринка была права. Толщина слоя тумана, покрывшего эту часть моря, не превышала нескольких футов, и он лежал, как одеяло, расстеленное на маслянистой поверхности воды.
Тринка вернулась и положила ружье возле Яна, который замер у руля, как статуя. Она что-то сказала огромному голландцу, и тот резко увеличил скорость, а потом также резко переложил руль, заставив "Сюзанну" неожиданно изменить курс. Это была игра слепых, – подумал Дарелл, – с таинственным преследователем, на стороне которого были все преимущества, ведь тот отнюдь не был слеп.
Другое судно точно также немедленно сменило курс. И теперь стук дизеля стал быстрее и громче и раздавался прямо за кормой.
– Ян! – окликнула Тринка.
Парень у руля покачал головой.
– Мы сможем это сделать? – спросила она.
– Что именно? – перебил ее Дарелл.
– Мы сейчас на траверзе отмели, которая называется банкой Ховринген. Глубина здесь в момент самой нижней точки отлива составляет четыре фута, а "Сюзанне" нужно иметь под килем шесть футов и шесть дюймов. Но отлив еще не достиг нижней точки. Это даст нам возможность проскочить и избавиться от них.
– А мы должны от них избавляться? – спросил Дарелл.
– Конечно. Что, если они собираются нас убить?
– А зачем? Разве мы для кого-то опасны, если не считать Джулиана? И зачем Джулиану нас убивать, когда еще не истек срок назначенной им на шесть часов встречи?
– Мне кажется, вы хотите, чтобы мы позволили догнать себя и утопить! – возразила девушка.
– Я думаю, мы должны выяснить, кто нас преследует и почему.
Она немного растерянно посмотрела на него, потом покачала головой.
– Нет. Я не могу позволить, чтобы пострадала "Сюзанна". Нужно попробовать использовать банку. Ян, поворачивай.
Парень беспрекословно повиновался. Дарелл, глядя назад, услышал, что мотор преследующей их яхты тоже прибавил оборотов. Вдруг неожиданно проступили очертания чего-то более отчетливого и еще более белого, чем пелена тумана. Тринка вскрикнула, когда из тумана за кормой появился высокий разукрашенный форштевень догоняющей яхты длиною не менее шестидесяти или семидесяти футов. Она быстро приближалась, белая пена кипела вокруг форштевня. Ян в отчаянии запустил сигнальную сирену, ее вой разнесся вокруг как последнее предупреждение. Другая яхта не ответила, не обратила никакого внимания и просто увеличила скорость, двигаясь таким курсом, что становилось ясно – их стремятся отрезать от сомнительного убежища на банке.
Сомнений больше не было. Большая яхта намеревалась их догнать. При ее размерах и мощности двигателей она могла просто разрезать "Сюзанну" пополам и спокойно продолжать плавание. Потом об этом сообщили бы – если бы сообщили вообще – как о несчастном случае на море по причине тумана.
– Ян! – закричала Тринка. – Скорее!
– Тринка, думаю, мы не успеем, – пробурчал парень. – Они слишком близко.
Они шли курсом, который точно пересекал курс другой яхты. Человек, стоявший там за рулем, знал о существовании банки Ховринген и знал также, что большой яхте придется ее обходить, тогда как "Сюзанна" могла проскочить. Он не делал попыток изменить курс. Но гул дизелей превратился в тяжелый надрывный рев, – из них выжимали остатки мощности, чтобы перехватить "Сюзанну".
Дарелл увидел, как впереди, где начиналась банка, изменился цвет воды. Слышны были громкие сигналы буя и ему даже показалось, что он слышит далеко впереди шум прибоя. Но высокий нос другой яхты угрожающе навис над ними. Тринка вскрикнула. Ян Гюнтер что-то прорычал и поднял ружье, словно надеясь выстрелом остановить преследователей. На палубе большой яхты и за стеклянными окнами мостика никого не было видно. Нос задрался высоко вверх, угрожая обрушиться на борт "Сюзанны". Дарелл бросился к рулю и навалился на него, всем весом помогая мертвой хватке Яна. Яхта накренилась, вздрогнула и проскользнула на песчаную отмель.
Раздался скрежет, и Дарелла сбило с ног пришедшимся по касательной ударом. Он успел схватиться за шкот, почувствовал, как что-то ударилось об него, и поймал за ногу Тринку в тот момент, когда яхта резко рыскнула в сторону. Гик со страшной силой ударился о палубу, и девушку едва не выбросило за борт. Слышен был только странный ревущий звук сирены другой яхты. Высокий кипящий вал поднял "Сюзанну" и забросил ее еще дальше на отмель. Глубоко внизу что-то треснуло и палуба задрожала.
Дарелл изо всех сил старался вытащить Тринку за ногу, потом перехватил ее за руку, подтянул, и она распростерлась на палубе возле него. Гик продолжал яростно раскачиваться над их головами. Он услышал крик и увидел, как сорвавшийся блок ударил Яна Гюнтера по голове и тот рухнул на палубу.
Другая яхта исчезла, словно проглоченная туманом. И теперь всю "Сюзанну" охватила мучительная дрожь, когда ее киль начал снова царапать по дну.
– С вами все в порядке? – спросил он Тринку.
– Да, я... спасибо. Я бы вылетела за борт, если бы не вы.
– Посмотрите, что с Яном, ладно? Мне кажется, он ранен.
Дарелл перетащил Яна в безопасное место в кокпите и вернулся к штурвалу. Перед столкновением он запомнил курс, которым шла яхта, и теперь старался его держаться. Мотор все еще работал и они продолжали медленно двигаться, погружаясь в туман. Шум моторов второй яхты заглох, поглощенный туманом и расстоянием.
Тринка осмотрела голову Яна, лежащую на ее коленях.
– У него очень сильно разбита голова. – Лицо ее побледнело. – Вы можете понять, что случилось?
– Кто-то пытался нас убить, – мрачно буркнул Дарелл.
– Да. Но почему?
– Потому что они знают, кто мы, и не хотят, чтобы мы задавали новые вопросы.
– Джулиан Уайльд?
– Не думаю. Послушайте, я веду яхту верным курсом?
Она встала позади него.
– Нужно взять немного левее, всего на несколько градусов. Мы все еще на отмели?
– Думаю, да.
– Это нас и спасло, – прошептала она.
Тринку била сильная дрожь, губы ее побелели. Она вглядывалась в туман и говорила, кусая губы.
– Они были очень близко, – заметил Дарелл.
– Мне очень жаль. Следовало быть к этому готовой. – Она попыталась улыбнуться. – Со мной скоро все будет в порядке, спасибо.
Он обнял ее, не отпуская руля. Талия ее была гибкой и тонкой, а тело – сильным.
– Перестаньте дрожать, Тринка. Все обошлось.
– Я... я не знала, что я – трусиха. Я бы вылетела за борт, не поймай вы меня. А бедный Ян...
– Позаботьтесь о нем. Мне кажется, у него просто содрана кожа на голове.
– Вы правы.
Но она не двигалась. Он передал ей руль и когда убедился, что "Сюзанна" идет верным курсом, крепко и решительно поцеловал ее дрожащие губы. От изумления она окаменела. Однако чопорность победила, и она, позабыв свои страхи, охваченная внезапной яростью, влепила ему пощечину.
– Что ты позволяешь...
Он улыбнулся.
– Не могла бы ты держать курс?
Глаза ее сверкали.
– Ты... это отвратительно!
– Правда?
– Я не так... не так беспомощна... я не могу подумать...
– Тринка, держи пожалуйста яхту на курсе, – мягко сказал он. – А теперь выбрось из головы все, что с нами случилось, и сосредоточься на своем презрении ко мне. Договорились?
Некоторое время она смотрела на него с нескрываемой яростью. Затем увидела, что он улыбается, и губы ее дрогнули. Покосившись на компас, выправила курс, потом улыбнулась в ответ и уже мягче сказала:
– Это совсем не трудно... возненавидеть тебя, Сэм Дарелл.
– Вот и займись этим, – кивнул он. – А я займусь Яном.
