Глава 7
Вот еще один странный факт в копилку странных фактов о дяде Бэзиле: он наотрез отказался водить меня на охоту и заявил, что в животных он стрелять не будет. Исключительно по банкам, бутылкам и прочим неживым мишеням. Для меня это было странно, поскольку практически все мужское население нашего городка промышляло охотой, и папа в том числе, и свежая оленина была не таким уж редким гостем на наших ужинах.
Оленину дядя Бэзил, кстати, ел, так что вряд ли этот его бзик был связан с гринписом и прочими экозащитниками.
Когда я задала этот вопрос папе, он сказал, что дядя Бэзил был на войне и стрелял там по мишеням, которые могут стрелять в ответ, и теперь у него ПТСР и лучше к нему с такими вещами не подходить.
Я загуглила, что такое ПТСР и мне стало очень жалко дядю Бэзила.
Но ездить с ним на стрельбы я все равно не перестала.
* * *
– Ты молодец, – сказал Кларк.
– Я знаю.
– Ты все сделала правильно.
– Я знаю.
– У тебя был выбор и ты выбрала наилучший вариант.
– Да я в порядке, Джон, отвали.
– Неизвестно, сколько людей он мог бы ранить или убить, если бы пошел на прорыв.
– Джон!
– Я даже сам внесу за тебя эти двенадцать баксов в фонд, – сказал Кларк.
– Очень мило с твоей стороны.
– Ну, я же джентльмен старой школы, – сказал он.
– А если бы я промахнулась?
– Даже если бы ты промахнулась – заверил он.
Кларк принялся разбирать винтовку и упаковывать ее в чехол. Я села на парапет, спиной к улице, и принялась рассматривать свои руки.
Они не дрожали.
Сейчас меня и в самом деле не тревожило, что я убила человека. Он был плохим парнем, он этого заслуживал, неизвестно, что он мог бы натворить, если бы я этого не сделала и прочие оправдания в том же духе. Я знала, что вечером будет хуже.
Но еще я знала, что хуже, чем когда это случилось в первый раз, уже не будет.
– Хочешь напиться? – предложил Кларк.
– Нет, спасибо. У меня еще осталось недоеденное после вчерашнего мороженое.
– И судя по твоему сегодняшнему виду, оно было с коньяком.
– С прозаком, – сказала я.
– Не самое полезное сочетание, – заметил Кларк.
Меня куда больше тревожил тот факт, что я смогла застрелить грабителя чисто технически. Потому что у него вне всякого сомнения была сюжетная броня, которая выдержала два попадания от Джона и черт знает, сколько попаданий от спецназа, а я уложила его первым же выстрелом.
И это означало…
Короче говоря, ничего хорошего это не означало. Многие мечтают, чтобы их затянуло в сюжет, хоть в какой-нибудь, пусть даже и на второстепенные роли, но я не из их числа. Чаще всего сюжет ломает жизнь, нарушает знакомый порядок вещей, втравливает тебя в события, в которых ты ни за что не стал бы участвовать по собственной воле.
Кларка цепляло сюжетом аж дважды, один раз в главной роли, один раз во второстепенной, и оба раза это были не те истории, в которых пони едят радугу, зверюшки пасутся на лужайке, а птички слетаются со всех сторон и клюют зерно у тебя из рук. Там была кровь, потери, интриги, месть и убийства. Насколько я знаю, много убийств. Кларк не особенно любит распространятся на эту тему, но кое-что в разное время он все-таки сболтнул, чтобы его сослуживцы могли составить приблизительную картину.
Я такого никому не пожелаю. В том числе и себе.
Сейчас Кларк дипломатично обходил тему сюжета стороной, за что я ему была благодарна. Но проблема в том, что сюжет меня стороной уже, похоже, не обойдёт.
А значит, скоро будут неприятности.
– Хочешь, я напишу в отчете, что все три выстрела были моими? – предложил Кларк.
– А смысл? – спросила я. – Реальность нашими внутренними отчетами не обманешь.
– Так-то да, – согласился он. – Готова спускаться, Боб?
– Да, – сказала я. – Почему нет? Пойдем.
В переулке уже столпились зеваки, и разумеется, что у всех были телефоны с направленными на нас камерами. Кларк нацепил на лицо самую милую из своих улыбок и помахал им рукой, провожая меня до машины.
* * *
Согласно внутренним правилам полиции, после того, как ты поучаствуешь в перестрелке со смертельным исходом, тебе положен отгул. Для психологической разгрузки и прочей релаксации. Как будто нормальный человек может расслабиться после того, как кого-то убил.
У нас в отделе даже поговорка на эту тему есть. Пристрелил с утра злодея, и весь день свободен.
Кларку за вчерашнее тоже полагался отгул, но для него очередной труп в карму – это как слону дробина, а местные психологи вообще стараются обходить его десятой дорогой и делать вид, что такого человека не существует. Потому что если все станут такими устойчивыми, как Кларк, то профессия психолога вымрет ввиду полной ненадобности.
К сожалению, в моем случае это не работает, и прежде чем отправиться домой и заняться текущими проблемами, не связанными с поимкой преступников, мне пришлось зайти к дежурному психологу.
На рабочем столе у нее лежали две книги: «Беременна от босса. Плюсы, минусы, подводные камни» и «Выйти замуж за первого встречного. Десять вещей, которые могут пойти не так», а у самого психолога уже наметился небольшой округлый животик. Что ж, остается только надеяться, что она залетела не от нашего капитана.
Иначе его жена сначала выцарапает ей глаза, а потом выест мозг чайной ложечкой и это ни хрена не метафора.
– Привет, Вики, – сказала я.
– Привет, Боб. Как ты?
– Я в норме.
– Не хочешь поговорить о том, что произошло?
– По правде говоря, нет.
– Нужен рецепт на успокоительное?
– У меня есть.
– Ну и отлично, – она сделала пометку в моем личном деле.
– Я могу идти?
– К сожалению, нет, – сказала она. – Прием в таких ситуациях должен длиться не меньше часа, а у меня счетчик открытий на двери.
– Ладно, – сказала я, уютнее устраиваясь на кресле в углу. – Тогда я тут посижу.
– 10-4, - сказала она.
Вики работает по гражданскому контракту, но ей нравится воображать, что она тоже коп.
Я достала телефон и принялась листать ленту «твиттера». Разумеется, она пестрела кадрами и комментариями сегодняшней перестрелки, люди обсуждали, какого черта она заняла столько времени, парализовала целый квартал и когда уже полиция начнет нормально работать.
– Хочешь чая? – спросила Вики.
– Нет, спасибо, – сказала я.
Я хотела домой. Я не выспалась, у меня было легкое похмелье, отвратное настроение после расставания с Дереком, потому что полтора года так просто из жизни не вычеркнешь, я подозревала, что подвела Аманду и, вдобавок, менее часа назад разнесла человеку голову из крупнокалиберной снайперской винтовки. Простым чаепитием тут ничего не поправишь.
– Знаешь, я была против твоего назначения сержантом, – сказала Вики.
– Знаю.
– По моему мнению, ты психологически не готова для этого, – сказала она. – Твоя эмоциональная нестабильность будет только усугубляться по мере возрастания ответственности…
– Решение уже принято, – сказала я. – И если кто-то тут и допустил ошибку, то в первую очередь капитан.
– Ты могла отказаться.
– Отказываться от повышения – это не лучший способ строить карьеру.
– В жизни есть вещи и поважнее карьеры, – сказала она. – Например, дети.
– Нет, спасибо, – сказала я. – Я пока не готова.
– Никто к этому не готов, – вздохнула она. – Это новый опыт, который…
– Это ответственность, – заметила я. – А ты только что утверждала, что мне противопоказана ответственность.
– Разве ты не хочешь, чтобы по твоей квартире топали маленькие ножки?
– Для этого можно и мопса завести.
Вики вздохнула.
– Мне кажется, все твои проблемы из-за того, что ты не можешь внести определённость в вопрос с твоим отцом.
– Джон Кэррингтон – определённо мой отец, – сказала я.
Вики снова заглянула в мое личное дело.
– Безусловно, – сказала она. – Отец тот, кто вырастил и воспитал. А что насчет твоего биологического отца? Ты пыталась его найти? Поднимала архив приюта?
– В приют меня сдала моя биологическая мать, – сказала я. – Судя по анкете, ее зовут Джейн Доу.
Напротив данных об отце в той же анкете стоял прочерк.
– И что ты думаешь про свою биологическую мать?
– Ничего, – сказала я. – Это незнакомая мне женщина, которая сдала своего ребенка в приют. Наверняка у нее были для этого какие-то причины.
– Но ты не испытываешь к ней ненависти?
– Нет.
– Хм, – она сделала пометку, но не в моем личном деле, а в блокноте. – А все-таки, что насчет твоего отца? Ты работаешь в полиции, у тебя есть доступ к базам данных… Ты не искала его по нашим каналам?
– Нет, – сказала я. – Это невозможно.
– Почему?
– Он волшебник, – а все данные о них засекречены на уровне теневого правительства. Это все знают.
– Лицензированный?
– Внекатегорийный.
Вики снова вздохнула.
– Боб, ты снова закрываешься, – сказала она. – Если ты думаешь, что эти детские сказки о внекатегорийных волшебниках смогут нам помочь докопаться до причин твоих проблем, то ты ошибаешься. На каком-то этапе приемные дети воображают о том, что их настоящие родители богаты, знамениты, влиятельны, очень их любят, но не могут забрать их к себе в силу каких-то непреодолимых причин. Квантовая психология говорит нам, что тебе необходимо…
* * *
– Дядя Бэзил говорит, что тебе необходимо съесть это мороженое, Боб.
У меня был плохой день.
Я ходила на прослушивание в школьной театр, но главную роль мне не дали. Но, что гораздо хуже, главную роль дали Бекки, а я ее терпеть не могла.
Моя лучшая подруга заболела. Она уже третью неделю сидела дома и не могла меня поддержать. На уроке физкультуры меня толкнул Бифф, я упала и теперь у меня болела коленка. У велосипеда спустило колесо, и мне пришлось всю дорогу идти пешком и катить его рядом с собой. Вдобавок, мама собиралась на заседание книжного клуба (в этом месяце они читали «Гордость и предубеждение») и сказала, что у нее нет времени и она поговорит со мной позже.
А папа, разумеется, был на работе.
Но расстройства расстройствами, а шоколадное мороженое само себя не съест.
Дядя Бэзил стоял на лестнице, ведущей в мой домик на дереве, который они построили вместо с папой, и протягивал мне шоколадно-клубничный рожок. Сначала я хотела гордо отказаться, но второй рожок он уже распечатал и даже успел откусить, и выглядело это все слишком восхитительно.
– Ладно уж, давай.
– Отлично, – сказал дядя Бэзил. – Мне часто говорили, что я обладаю особым даром убеждения.
А еще он обладал тонким чувством момента, потому не приставал ко мне с разговорами, пока мы не доели мороженое.
– Ну и что случилось? – спросил он, хрустнув хвостиком вафельного рожка.
– Все плохо, – сказала я. – Никто меня не любит.
– Глупости, – сказал он. – Все тебя любят. Кроме Бекки, но Бекки – та еще… негодница.
– Мои родители…
– Отличные, они тебя очень любят, просто немного заняты.
– Ага, конечно.
– Факт, – сказал он.
– Ага, конечно. Никому нет до меня дела, – но это замечание сразу показалось мне несправедливым и я внесла в него дополнения. – Кроме тебя, разве что. Но ты слишком редко к нам приезжаешь. Чем ты вообще занимаешься, когда ты не здесь?
– Странствую.
– Как Беар Гриллс? – спросила я.
– Почти.
– И чем ты занимаешься в своих странствиях?
– Да так, чем придется, – сказал он. – Борюсь с медведями и несправедливостью, встречаюсь с разными людьми.
Конечно же, я знала, что он врет. Родители говорили, что он работает коммивояжером, так что с людьми он действительно встречается. А вот с медведями – вряд ли.
– И кого из интересных людей ты встречал?
– Например, твоего отца, – сказал он.
– Это неинтересно, – сказала я. – Я сама его встречала пару часов назад в офисе.
– Не папу Джона, – сказал он. – Другого. И он тоже тебя любит.
– Ну, это уже полная чушь, – сказала я.
Я любила дядю Бэзила и понимала, что именно он пытается сделать, но даже у его вранья должны были быть рамки.
– Вот и нет.
– Если он меня любит, то почему он меня бросил? И почему до сих пор не здесь? Ведь если ты его встречал, то он должен знать, где я. Или ты ему не сказал?
– Сказал.
– Ну и вот, – сказала я. – Значит, не любит и я ему не нужна.
– Все не так просто, – сказал он.
– Пожалуйста, не начинай рассказывать эти басни про сложную взрослую жизнь, – сказала я. – Мне скоро одиннадцать, я уже и сама взрослая.
– Ладно, – легко согласился он. – Если ты взрослая, то скажи мне, ты знаешь, что такое сюжет?
– Конечно, – сказала я. – Это цепь обстоятельств непреодолимой силы, которые могут воздействовать как на жизнь обычных людей, так и на метафизические сущности. Мы недавно по социологии проходили.
– Ну и вот, – сказал дядя Бэзил. – Твой отец не может к тебе прийти. Пока не может. Потому что он сейчас внутри сюжета, и не хочет тебя в это втягивать.
– Брехня, – недоверчиво сказала я.
– Но он просил меня кое-что тебе передать, – сказал дядя Бэзил.
Скептически улыбаясь, я прянула ему руку ладонью вверх.
– На словах, – сказал дядя Бэзил.
– А, я почему-то так и подумала.
– Две вещи, – сказал он. – Во-первых, твой отец тебя любит.
– Ну да, ну да.
– И во-вторых, – сказал дядя Бэзил. – Если ты когда-нибудь будешь особо в нем нуждаться, оказавшись в отчаянной ситуации, из которой, как тебе кажется, нет никакого выхода, тебе нужно только позвать его три раза, и он обязательно придет.
– Просто позвать?
– Ну да.
– И как он меня услышит?
– Он услышит, – сказал дядя Бэзил. – Он же волшебник.
– Волшебников не бывает, – сказала я. – Есть только металюди, а это другое.
– Волшебники бывают, – сказал дядя Бэзил. – Просто они свое присутствие стараются не афишировать.
– Значит, просто позвать?
– Трижды.
– Папа, папа, папа, – сказала я.
Разумеется, никто не пришел, а дядя Бэзил покачал головой.
– Это не так работает, – сказал он. – Ситуация действительно должна быть отчаянной.
* * *
После кабинета психолога я уже было направилась на выход, но в коридоре столкнулась с Аланом.
– Признаю свою неправоту, – сказал он. – Это действительно был муж.
– А ты сейчас о чем?
– О вчерашних пятнадцати ножевых, – сказал он. – Фармацевт и муж, которого пристроил Джон. Ну же, Боб, соображай.
– Прости, голова была другим занята, – сказала я. – Что по поводу отчета?
– Уже у тебя на столе.
– Спасибо. Ты лучший, Алан.
– Я знаю, – сказал он. – И что вы будете делать, когда я плюну на все и уйду на вольные хлеба?
– Страдать.
– То есть, что и обычно, – вздохнул он и поплёлся в свою лабораторию.
Так я и завернула в наш с Кларком закуток.
Поскольку предполагалось, что для меня сегодняшний рабочий день уже закончен, не испытывающий склонности к кабинетной работе Кларк отправился патрулировать улицы, снимать с деревьев котят, ломать ноги сутенерам или чем он там еще занимается, когда я не вижу. Рабочее пространство оказалось полностью в моем распоряжении, отчет Алана действительно лежал на столе, и я решила закрыть это дело, а потом уже идти домой.
Это не должно было занять много времени, но что-то пошло не так. Сначала компьютер завис, и я долбила по кнопке питания, пока он не ушел в ребут, а я не ушла за кофе. Потом я вернулась, дождалась открытия нужных программ, и, попивая горячий напиток, превалирующим вкусом в котором был вкус картона от стаканчика, вбила нужные строчки в нужные формы, отправляя дело в архив, и нельзя сказать, что это занятие меня сильно увлекло, но, по крайней мере, оно помогало мне не думать о том, о чем я сейчас думать никак не хотела, и я решила продолжить, благо, дел для отправки в архив накопилось уже изрядное количество…
В половине десятого на меня случайно наткнулся дежурный детектив Уотсон (не родственник) и отправил меня домой.
Поздним вечером в нашем районе свободное парковочное место уже не найти, но я давно решила для себя эту проблему, арендовав несколько квадратных метров в подземном паркинге через дорогу. По деньгам, конечно, не слишком выгодно, зато у меня всегда есть место, где я могу оставить свою «ласточку».
Я увидела его сразу, как только поднялась на улицу. Он сидел на ступеньках перед моим подъездом, курил сигарету и смотрел вдоль улицы.
За прошедшие годы он ничуть не изменился. Такой же молодой, такой же спортивный и подтянутый, все-такой же слегка небритый, и в его щетине даже не добавилось седины. Он никогда не был записным красавчиком, и бурное прошлое оставило на его лице следы в виде сломанного носа и шрама на подбородке, но в городке, где я выросла, девицы сходили от него с ума в товарных количествах.
В детстве я этого, конечно, не понимала, но теперь, анализируя все мелкие детали…
Я даже не знаю, в чем тут дело. Когда он просто вот так сидел и курил, то казался обычным парнем, но стоило ему начать двигаться, как ты сразу же понимал, что перед тобой хищник. Не просто хищник, а лев, настоящий царь зверей в своей естественной среде обитания.
Я уже много лет проработала в полиции и повидала всякого, а моим напарником был двухсотлетний метачеловек, который перебил народу, наверное, больше, чем я вообще встречала, но по сравнению с этим парнем даже Кларк казался зеленым новобранцем. Это был самый опасный человек в мире.
Для других, разумеется. Меня бы он и пальцем не тронул.
Услышав мои шаги, он обернулся и торопливо спрятал сигарету. Как будто я не почувствую запах…
– Привет, папа, – сказала я.
