Возможно, вы помните написанную мной несколько месяцев назад колонку, в которой, помимо прочего, я высмеял «Прозрачное общество» Дэвида Брина. Вас может удивить та разросшаяся как сорняк, неубиваемая штука, что выросла из этого семечка за прошедшее время.

Через пару месяцев я запостил режиссерскую версию той колонки в своем блоге. Ее заметила Международная ассоциация специалистов в области защиты информации – союз адвокатов, политиков и управленцев, слишком важных для того, чтобы копаться в помойке блога, принадлежащего средней руки писателю-фантасту, – и пригласила меня прочитать вступительную речь на своем ежегодном канадском саммите. Это выступление («Общество выжженной земли: руководство террориста-смертника по онлайн-безопасности») приняли куда лучше, чем должны были. Оно очень понравилось канадскому уполномоченному по защите конфиденциальности. Его похвалили полубог компьютерной безопасности Брюс Шнайер и Кори Доктороу. Оно серьезно выбесило Дэвида Брина (эта дискуссия все еще продолжается). Выложенный на сайт ассоциации пересказ речи стал для нее самым читаемым материалом года, но туда закралось несколько неточностей, так что я выложил в сеть текст выступления, чтобы расставить точки над «i».

Обсуждение продолжилось и на других фронтах. Примерно в то же время, когда я выступал на саммите, другой канадский фантаст, Роб Сойер, был в Швейцарии, выступая за то, что «онлайн-безопасность – это устаревшая идея» (безуспешно; оппоненты надрали ему задницу). Мацей Цегловский прочитал в Дюссельдорфе отличную речь на тему слежки в интернете, речь, которую Доктороу назвал идеальной парой к моей (лично я считаю, что у Цегловского получилось лучше). (По странному совпадению, еще в 2012 году моя жена начала общаться с мистером Цегловским благодаря общему интересу к постельным клопам. А еще моя невестка хочет за него замуж.)

А пока мы спорим друг с другом, канадское правительство замещает своего некогда независимого уполномоченного по защите конфиденциальности шестеркой, на предыдущей работе создававшей правительственные программы контроля. Южнее, в США, лоббиста кабельщиков только что поставили следить за «сетевым нейтралитетом». В Великобритании правительство решило возродить тайные суды. А если снова вернуться в Канаду – оказывается, что на сотни тысяч людей, никогда ни к чему не приговаривавшихся, – более того, никогда ни в чем не обвинявшихся, – почему-то есть полицейские досье, пусть даже не уголовные.

Прошлой осенью на этих страницах я предположил, что, когда корпоративные и политические силы объединятся, решив вынудить нас перейти в облако, локальные устройства хранения перестанут пользоваться спросом и в конце концов сделаются – под влиянием рыночных или законодательных сил – практически недоступными. Это была мрачная фантазия и безнадежный взгляд на вещи. Однако название той колонки – «Сайлонский вариант» – было отсылкой к тому, как древние астронавты из «Звездного крейсера „Галактика“» смогли победить более могущественного врага: не разработав новую технологию, а заново открыв старую. В этом названии, если не в самой колонке, содержалась крупица надежды.

Давайте для разнообразия исследуем эту возможность. Может, нам стоит вернуться к аналоговой точке отсчета. Я начал с малого: каждый раз, когда я смотрю на какую-нибудь новую медиаплатформу – для фильмов, музыки или книг, – я спрашиваю себя: «Так ли она практична, как видеокассета?»

Вы их помните, конечно: громоздкие катушки намагниченного пластика, такие примитивные, что иногда нужны были две кассеты, чтобы уместить на них один фильм в низком разрешении. Но когда они принадлежали вам, они принадлежали вам. «Амазон» не мог дотянуться до вас за тысячу километров и стереть этот фильм – так что в этом плане кассеты были лучше «Киндла». Их содержимое не стиралось по истечении какого-то произвольно взятого времени; так что они были лучше любого скачиваемого фильма, к которому прилагается срок хранения. Если вы хотели переписать этот фильм или запустить на чужом магнитофоне, вы могли это сделать; а значит – кассеты были лучше всего, на что сегодня навешивают DRM.

Это простой вопрос: есть ли у вас хотя бы такой же объем контроля над сегодняшними чудо-девайсами, какой был над аналоговой техникой три десятка лет назад?

Если нет – ну их на хуй.

Поэтому у меня и нет цифрового видеорекордера; вместо него я держу примитивное устройство, пишущее телесигнал на DVD. Поэтому мой телевизор – и не телевизор вовсе, а монитор. Без WiFi, без вебкамеры, без всех этих умных фишек, которые LG и АНБ могут обратить против нас. Такую технику найти все сложнее – сейчас она дешевая, потому что идет распродажа последних «неумных» телевизоров, но, когда они закончатся, вам придется затевать серьезные поиски, чтобы найти хоть что-то, на чем не предустановлен HAL-9000.

Но знаете – двадцать лет назад так же трудно было найти проигрыватель для пластинок. В восьмидесятые музыкальная индустрия взяла и отказалась от винила в пользу CD – аргументом было то, что CD дают лучший звук, но на самом деле индустрия просто хотела вынудить нас заново купить наши музыкальные коллекции в новом формате. И десятки лет это работало. Но в конце концов люди решили, что с них хватит, и – плевать на односторонние решения индустрии, плевать на CD, плевать на MP3 и скачиваемый контент – сегодня древний аналоговый винил чудесным образом вернулся.

Возможно, мы можем это повторить. Возможно, растущее недовольство, вызванное разоблачениями Сноудена, заставит нас поднять жопу и снова начать воспринимать информационную безопасность всерьез. Если достаточное количество людей будет пользоваться критерием видеокассеты, совершая покупки, – тогда, быть может, рыночные силы пощадят эти тупые, не подключаемые к сети устройства, которые не хакнуть сайлонам. Может, эти устройства даже станут достаточно популярны, чтобы заработать собственный ярлык – как «ретро» или «постмодернизм».

Назовем их – Реакционной техникой.