Глава 6
В субботу Уолтер встал на ноги, а в воскресенье Уолтер с Кларой поехали на ленч к Айртонам..
День выдался теплый и солнечный; когда они прибыли, с два десятка гостей попивали на лужайке коктейли.
Клара подошла к компании, где стояли Эрнестина Макклинток и приятельница Макклинтоков художница Грета Рода, Уолтер прошел дальше. Билл Айртон рассказывал анекдот мужчинам, столпившимся у переносного бара.
— Проверенный старый трюк, — закончил он. — Как всегда, попал пальцем в бабу!
Все заржали, а у Уолтера заболели уши. Он еще не совсем оправился после гриппа, звуки били ему по нервам, даже причесаться и то было больно.
Билл Айртон крепко пожал Уолтеру руку; ладонь у него была холодной и мокрой от кубиков льда.
— Чертовски рад, что ты смог прийти! Тебе лучше?
— Уже здоров, — ответил Уолтер. — Спасибо, что звонил и справлялся.
Подошла Бетти Айртон, так же тепло поздоровалась и повела знакомиться с приятельницей, приехавшей погостить до понедельника. После этого Уолтера предоставили самому себе, он бродил, наслаждаясь ощущением пружинящей травы под ногами и умиротворенный спиртным, которое сразу бросилось в голову.
Его перехватил Билл, забрал пустой стакан, чтобы снова наполнить, и пригласил жестом пойти с ним.
— Что с Кларой? — спросил он на ходу. — Она только что выдала Бетти по первое число.
— По какому поводу? — напрягся Уолтер.
— По поводу всего сборища, насколько я понял. Клара сказала, что пить не будет, а когда Бетти предложила принести ей кока-колы, то заявила: ей-де вообще не требуется ничего пить, чтобы провести время в свое удовольствие. — Билл сюсюкнул и поднял брови, изображая Клару. — Бетти, во всяком случае, показалось, что она с большей радостью осталась бы дома.
Уолтер в точности представил, себе, как это происходило.
— Прости, Билл. Я бы не стал принимать это всерьез. Сам понимаешь, я всю неделю болел, а Клара и без того выматывается на службе, вот на нее временами и находит раздражительность.
Билла он, судя по всему, не убедил.
— Если она в другой раз не захочет приехать, мы, дружище, не обидимся. Тебя мы всегда рады видеть, помни об этом!
Уолтер промолчал. Он знал, что Билл, в сущности, оскорбил Клару, если понимать его слова в прямом смысле, но он предпочел понимать их в другом, потому что полностью разделял чувства Билла. Уолтер бродил по лужайке, оглядывал гостей, женщин в ярких летних юбках. До него вдруг дошло, что он ищет Элли и что она никоим образом не может здесь быть. Элли Брайс. Элли Брайс. Теперь он хоть помнил, как ее зовут. Имя подходит ей идеально, подумал он, простое, но не затертое и звучит чуть на немецкий манер. От второй порции виски Уолтер приятно захмелел. Вместе с Макклинтоками и Гретой Рода он устроился перекусить на длинном диване-качалке, наложив себе аппетитного мяса на вертеле и жареного картофеля по-французски с подносов, которыми обносили гостей горничная и две маленькие дочки Айртонов. Поднявшись, когда пришло время уезжать, он покачнулся; Билл и Клара пошли рядом, готовые подхватить его с двух сторон.
— Я не пьян, просто почему-то вдруг страшно устал, — произнес Уолтер.
— Ты только что после болезни, старик, — заметил Билл. — А выпил ты совсем мало.
— Славный ты парень, — сказал ему Уолтер.
Но Клара была в бешенстве. Весь обратный путь Уолтер молча просидел на пассажирском сиденье — за руль она его не пустила, утверждая, что он не в состоянии вести машину, всю дорогу она поносила его за то, что он, тупица бестолковый, умудрился набраться среди бела дня.
— И только потому, что спиртное под боком и некому было помешать тебе насосаться до одурения.
Он выпил всего два стаканчика; проглотив дома чашку кофе, он почувствовал, что трезв как стеклышко, и занялся делом сугубо трезвым — устроился в гостиной в глубоком кресле читать воскресную газету. Но Клара все продолжала его обличать. Она уселась в другом конце комнаты пришивать пуговицы к белому платью.
— Считается, что ты правовед, человек умный. Мне бы казалось, ты мог найти своему уму лучшее применение, чем топить его в алкоголе. Еще несколько случаев вроде сегодняшнего — и все друзья от нас отвернутся.
Уолтер поднял глаза от газеты.
— О чем ты, Клара? — спросил он примирительно. Он раздумывал, не подняться ли к себе и засесть в кабинете, закрыв дверь, но она часто являлась туда следом и начинала упрекать его в том, что он не переносит критики.
— Я видела, какое лицо было у Бетти Айртон, когда ты чуть не растянулся у них на лужайке. Ты вызывал у нее отвращение!
— Ты совсем рехнулась, если считаешь, будто у Бетти может вызвать отвращение вид слегка захмелевшего человека.
— Ты-то в любом случае не мог ничего видеть, ты был пьян!
— Могу я сказать пару слов? — спросил Уолтер, вставая. — Ты сегодня не сочла за труд выразить неодобрение всем, кто там был, так ведь? К тому же в лицо хозяйке. Вот из-за тебя нас и перестанут приглашать. Все и вся тебе не по нраву.
— Зато ты от всех в восторге. Стелиться готов!
Уолтер сжал кулаки в карманах и прошелся по комнате; он понял, что хочет ее ударить.
— Могу сообщить, что Айртоны были сегодня от тебя отнюдь не в восторге; думаю, очень скоро ты им совсем разонравишься. Это относится и ко многим другим из наших знакомых.
— О чем ты болтаешь? Ты параноик! Да ты, Уолтер, самый настоящий псих, честное слово!
— Могу перечислить! — сказал Уолтер, повышая голос и приближаясь к Кларе. — Во-первых, Джон. Ты из себя выходишь, стоит мне отправиться с ним на рыбалку. Затем Чад — он один раз вырубился. А до него еще были Уитни. Где теперь Уитни? Исчезли с горизонта — и все дела. Мистика. А до этого Говард Грац. Веселенькое времечко ты ему устроила, когда мы пригласили его на субботу и воскресенье, это уж точно!
— Все учтены и расписаны. Чтобы подготовить это дело о разгоне приятелей, тебе, верно, понадобилось много времени.
— А что мне еще оставалось делать ночами? — ввернул Уолтер.
— Ну вот, опять. Ты и на пять минут не способен забыть об этом, скажешь, нет?
— Полагаю, что способен вообще об этом забыть. Тебя ведь такое устроит? Получишь полную самостоятельность и все свое время сможешь уделять тому, чтобы отшивать от меня друзей.
Она снова взялась за иголку.
— Они волнуют тебя куда больше, чем я, это и слепому понятно.
— Я хочу сказать, — произнес Уолтер хрипло — в горле у него пересохло, — что не могу потворствовать твоей злобе, из-за которой в конце концов потеряю буквально всех на свете!
— Еще бы, ты же так о себе заботишься!
— Клара, я хочу развод.
Она отвлеклась от пуговицы и поглядела на него, приоткрыв рот. Так она глядела на него всякий раз, когда он спрашивал, не будет ли она против, если он — или они — договорятся о встрече с кем-нибудь из знакомых.
— Не думаю, чтоб ты это серьезно, — заметила она.
— Знаю, что не думаешь, но я решил, и не так, как в прошлый раз. Я больше не верю, что наша жизнь может измениться к лучшему, потому что все говорит об обратном.
Эти слова, казалось, ошеломили ее, и он задал себе вопрос, помнит ли она о прошлом разе. Тогда разговор дошел точно до этого места, и Клара пригрозила, что примет веронал, который хранила у себя в спальне. Уолтер приготовил им обоим мартини и заставил ее выпить, чтобы взяла себя в руки. Он сел рядом с ней на диван, тот самый, где сейчас сидела она; Клара сдалась, расплакалась, заявила, что обожает его, и тогдашний вечер завершился совсем не так, как предполагал Уолтер.
— Одна любовь к тебе — к твоему телу — меня уже не удержит, потому что разумом я тебя презираю, — спокойно произнес он. Уолтер понимал, что эти слова вызревали в нем на протяжении тысячи дней и ночей, но он так и не решался произнести их — не оттого, что ему не хватало смелости, но оттого, что они были чудовищными и роковыми для Клары. Он наблюдал за ней, как мог бы наблюдать за еще трепыхающейся тварью, которой только что нанес смертельный удар, — он видел, как до нее постепенно доходит, что это правда.
— Но, может быть, я смогу измениться, — сказала она со слезами в голосе. — Я могу пойти к психоаналитику…
— Боюсь, Клара, это тебе не поможет.
Он знал, как она презирает психиатрию. Он не раз пытался заставить ее сходить к психиатру, но она так и не пошла.
Она не сводила с него пустых, мокрых от слез глаз. Уолтеру казалось, что даже в эту минуту поражения она находится во власти безумия куда более сильного, чем то, которое заставляло ее гарпией на него набрасываться. Возбужденный их злыми голосами, Джефф прыгал вокруг Клары и лизал ей руку, однако она и пальцем не шевельнула, чтобы показать, что его заметила.
— Это из-за той девушки, верно? — вдруг спросила Клара. — Что?
— Не прикидывайся. Я знаю. Признайся, чего уж там. Ты хочешь со мной развестись, чтобы жить с ней. Ее идиотские коровьи улыбки вконец вскружили тебе голову.
— Про кого ты? — нахмурился Уолтер.
— Про Элли Брайс!
— Элли Брайс? — шепотом переспросил Уолтер, не веря своим ушам. — Господь всемогущий, Клара, ты совсем рехнулась!
— Ты отрицаешь? — вопросила Клара.
— Тут и отрицать нечего!
— Но это правда, да? Признайся. Скажи правду хоть раз в жизни!
Уолтера мороз пробрал по коже. Его сознание сдвинулось, пытаясь приспособиться к совершенно новому положению — общению с психически ненормальным человеком.
— Клара, я видел ее всего два раза. К нам она не имеет решительно никакого отношения.
— Не верю. Ты тайно встречался с ней по вечерам, вот почему в полседьмого тебя не бывало дома.
— По каким вечерам? В понедельник? Когда я единственный раз успел сходить на службу, после того как нас познакомили в ту субботу?
— В воскресенье!
Уолтер сглотнул. Он припомнил, что утром в воскресенье действительно долго гулял.
— Неужели у нас не хватит ума с этим покончить, не припутывая сюда всяких вымыслов?
У Клары задрожали губы.
— Ты не дашь мне еще раз попробовать?
— Нет.
— Тогда я сегодня приму тот самый веронал, — сказала Клара неожиданно спокойным голосом.
— Нет, не примешь.
Уолтер подошел к бару, налил бренди и отнес ей. Она приняла стакан дрожащей рукой и сразу выпила, даже не спросив, что это.
— Думаешь, я шучу, потому что в тот раз не приняла? Но сегодня приму!
— Не нужно угроз, милая.
Не зови меня «милой», ты же меня презираешь. — Она встала: — Оставь меня! Позволь мне хотя бы побыть одной!
Уолтеру снова стало жутко. Теперь у нее и в самом деле был безумный вид — взгляд твердый, карие глаза сияют алмазным блеском, фигура застыла, словно эпилептический припадок ее распрямил и оставил в неустойчивом равновесии каменного столпа.
— Одной? Зачем?
— Покончить с собой!
Он непроизвольно повернулся — пойти наверх посмотреть в туалетном столике, где, по его расчетам, она держала таблетки, но оглянулся.
— Ты не знаешь, где они. Я их припрятала.
— Клара, не нужно театра.
— Тогда оставь меня!
— Хорошо, оставлю.
Уолтер бегом поднялся к себе в кабинет, закрыл дверь и стал шагать по комнате, затягиваясь сигаретой. Он не верил, что она на это пойдет. Отчасти она хотела его припугнуть, отчасти же в ней говорил настоящий страх остаться в одиночестве. Но страх утихнет, как уже бывало не раз. Завтра она снова обретет присущие ей твердость и уверенность в собственной правоте. А ему так всю жизнь и состоять при ней в няньках, так и ходить прикованным к ней этой угрозой? Он распахнул дверь и сбежал вниз.
В гостиной ее не оказалось, он позвал ее, снова побежал наверх. Она была в спальне и резким движением повернулась к нему, спрятав что-то под белым платьем, которое держала в руках, а может, только прижимала к себе, ожидая, чтобы он вышел. Тут она, тряхнув платье, повесила его на плечики, и он увидел, что ничего другого у нее в руках не было. Когда она подошла к шкафу, Уолтер заметил на подоконнике низкий бокал, наполовину наполненный бренди, и уставился на него, не веря своим глазам.
— Почему ты не оставишь меня одну? — спросила она. — Пошел бы прогулялся как следует.
Джефф, который радостно мотался по комнате, сел и уставился на Уолтера, словно и он хотел, чтобы тот ушел.
— Прекрасная мысль, может, так я и сделаю, — сказал Уолтер и вышел, хлопнув дверью.
Он вернулся в кабинет. Он останется в доме не для того, чтобы за ней приглядывать, убеждал он себя, просто ему сейчас не до прогулок. Он вздрогнул от неожиданности, когда дверь у него за спиной отворилась.
— Хочу напомнить, чтобы тебе полегчало, — с завтрашнего дня ты волен проводить все свое время с Элли Брайс!
Уолтер чуть было не запустил в нее стеклянным пресс-папье, которое вертел в руках. Он грохнул пресс-папье о столешницу, прошел мимо Клары широким шагом и вышел из кабинета. В жизни он еще не испытывал такой ярости и тем не менее был в состоянии наблюдать себя как бы со стороны: кипящий от гнева мужчина бросает в чемодан рубашки и брюки, зубную щетку, махровое полотенце, потом, вспомнив, портфель — он ему завтра понадобится, захлопывает чемодан и защелкивает замки.
— Сегодня дом в полном твоем распоряжении, — бросил он и вышел, оставив ее стоять в холле.
Уолтер сел в машину. Уже выехав на Северное шоссе, он сообразил, что не знает, куда направляется. В Нью-Йорк? Можно поехать к Джону, но ему не хотелось обрушивать на Джона все свои беды. Уолтер свернул на первую подвернувшуюся улицу и оказался в местечке, которое показалось ему незнакомым. Неподалеку он увидел кинотеатр. Уолтер припарковался и купил билет. Он сидел на балконе, глядел на экран и курил. Он намеревался заставить себя досидеть до мультика, который хотел посмотреть. Однако ближе к концу художественного фильма он подумал: если Клара и впрямь наглоталась снотворного, то теперь, пожалуй, промывание желудка уже не поможет. Его накрыла волна слепого ужаса.
Уолтер встал и вышел.
