Глава 27

Я проснулась в одиночестве с привкусом сожаления или, возможно, кислого вина во рту. Роберт ушел без чего-либо посмелее поцелуя в щеку. Теперь мое тело чувствовало себя обманутым. Я глядела в потолок и осознала с внушительной дозой презрения к себе, что ожидала секса.

Вот вам и строгая позиция насчет профессиональной дистанции. Слава богу, я не сделала первый шаг, хоть разговор все же придерживался тем, подавляющих любые мысли о романтике.

Не считая моего неудовлетворенного либидо, ужин был продуктивным. Мы пару раз непринужденно обсудили Гейба, но недостаточно, чтобы успокоить мои опасения о его переживании утраты. Вместо того, чтобы сфокусироваться на исцелении, Роберт цеплял свободных женщин после похорон и создавал то, что со всех сторон казалось очень сильной защитной стратегией для убийцы его сына.

И это еще одна вещь, не дававшая мне спать всю ночь. Жертвы. Искаженные болью лица родителей в новостях. Помогала ли я их убийце?

Я бы не стала этого делать. Я предупредила Роберта, что скажу правду, и он, кажется, это принял, но с таким хитрым, наполовину насмешливым выражением, будто бы знал, в какие игры я играю. Я была растеряна и не знала, выигрываю я или проигрываю. Вероятно, проигрываю. Скорее всего, я вообще свалилась с доски.

Клем лежала на тумбочке, устроившись поверх моего мобильного, и я, чтобы достать его, просунула руку под мягкий живот, заставив ее зашипеть. Игнорируя ее, я разблокировала телефон и проверила систему безопасности.

Взлома не было. Оповещений с камер, реагирующих на движение, тоже. Спокойная ночь. Я с облегчением выдохнула, а затем активировала сигнализацию, прежде чем забыла бы о ней. Обычно я оставляла ее выключенной в течение дня, зачастую оставляя двери открытыми для проветривания, но теперь мне стоило быть умнее. Ни я, ни полиция еще не переговорили с Люком.

Скатившись с кровати, я приняла горячий душ, надела кремовые хаки и красную майку в рубчик. Выдернув новый седой волос, я заплела влажные волосы в косу, а затем подхватила Клем и спустилась вниз, вдыхая ее запах. Она проводила бóльшую часть дней в корзине для стирки и пахла свежепостиранным постельным бельем из сушилки.

Перед уходом Роберт снова потребовал увидеть портрет. Чтобы сдержать обещание, мне нужно было его отправить до обеда. И больше не было смысла придерживать его при себе. Мой базовый образ — организованного, жаждущего контроля убийцы, которого в подростковом возрасте или юношестве развращал либо насиловал богатый и популярный подросток — устоялся. Нужно было передать черновик ему в руки, чтобы сфокусироваться на более срочной задаче — пересмотреть записи по Джону Эбботту. Вопросы о смерти Брук заставили меня усомниться, что он упоминал наследственные проблемы с сердцем. Я хотела уточнить этот момент, раз мне все равно нужно было пересмотреть его файл. Так как детектив Сакс все еще разнюхивал подробности, была вероятность, что он затребует у меня записи. Мне нужно было скопировать их и изучить каждую мелочь с первой до последней консультации.

Прежде чем заняться работой, я залила молоком миску хлопьев и посмотрела реалити-шоу о знакомствах. На экране большегрудая блондинка хихикала с одним из участников. Моя мама обожала это дурацкое шоу. Во время нашего последнего звонка она десять минут пересказывала весь прошлый эпизод целиком. Это само по себе было болезненно, но потом переросло в критический разбор моей жизни. Бездетная одинокая женщина под сорок — это повод для материнской паники, и она громко блеяла о своем беспокойстве бóльшую часть разговора. Моя работа, по ее мнению, была самым большим препятствием на пути к любви. Где я собиралась познакомиться с мужчиной? В морге?

Жизнь была бы легче без моего брата, Бенджи, чья жена стругала детей, как тостер — хлеб в воскресное утро. Их количество должно было удовлетворить мать, но почему-то это только увеличивало ее требования ко мне. Она прозрачно намекнула, что мой ребенок был бы более настоящим внуком, чем те, которых рожала ее невестка.

Я пожевала немного арахисового масла. Может, моим перспективам в любви таки препятствовала работа. Хоть глаза Роберта засветились в баре при упоминании моей профессии, более типичной реакцией была опасливая дрожь. Очень симпатичный мужчина на быстрых свиданиях спросил, убивала ли я кого-то. Разнорабочий Беверли спросил, сколько еще я планировала заниматься «всей этой психологией».

Может, мне нужно снова начать ходить в церковь. Если верить жене Бена, это просто эпицентр подходящих мужчин. А мне нужен был подходящий мужчина — или новые батарейки, — чтобы отогнать мои мысли от одного холостяка, от которого мне стоило держаться очень, очень далеко.

Роберт Кевин что-то скрывал. Я ощущала проклевывающееся подозрение еще с начала и убеждалась в этом с течением времени. И самое странное — чем больше я верила, что он что-то от меня скрывал, тем больше мне казалось, будто он в чем-то меня подозревает.

Изначально я думала, его подозрения относятся к смерти Брук, учитывая, что он видел часть записей о Джоне Эбботте. Какую именно часть… большой вопрос. Второй вопрос заключался в том, как хорошо Роберт знал Джона. Он был на его похоронах, значит, они как минимум были знакомы лично. Я не смогла бы назвать имя моего фармацевта, не говоря о том, чтобы прийти на ее похороны, но у меня также не было сына-диабетика. Достаточно ли он сблизился с Джоном, чтобы защищать репутацию усопшего и не высказать подозрений о смерти Брук? Это было вероятно, даже очень, учитывая, что я могла попасть в расследование комитета по соблюдению этического кодекса.

И я не могла игнорировать возможность, что Роберт совсем ничего не видел. Может, я оставила папку открытой на безобидной странице, которая ни о чем ему не сказала, и мои страхи порождались паранойей и больше ничем.

Я ополоснула миску в горячей воде и положила ее в посудомойку. Прежде чем я бы успела накрутить себя еще сильнее, мне стоило посмотреть, на каком месте была открыта папка Джона. Я не смогла бы вспомнить точную страницу, но у меня было общее представление о том, где я остановилась, когда меня пересилили вино и сонливость.

Я вытерла руки и переместилась в кабинет, дернув за жесткую цепочку лампы, которая осветила широкую столешницу. На ней не было документов, потому что я усвоила урок и теперь все конфиденциальные файлы были заперты в одном из двух ящиков стола. Я отодвинула золотого слона, стоявшего возле лампы, и достала маленький ключ. Мои мерам безопасности еще было куда совершенствоваться.

Устроившись в кресле, я открыла толстую папку Джона Эбботта и пролистала записи с консультаций, пока не нашла место, где остановилась в прошлый раз. Я пододвинулась ближе к столу и принялась читать.

ДЭ вспыльчивый и раздражительный. Страдает от НМ в отношении жены. Контроль хуже. Инцидент с гостем — кондиционер.

Я помню это. У них остановился гость, а кондиционер сломался. Джон пытался починить его сам, но не смог.

— У меня уровень интеллекта как у члена «Менса», — он пригвоздил меня взглядом, призывающим оспорить его слова. — Я образован лучше девяноста девяти процентов людей в городе. Я могу убить или спасти человека знаниями, хранящимися вот здесь, — он постучал себя по виску. — И она хочет, чтобы я вызвал кого-то починить кондиционер, не считает меня достаточно умным. И что, если он сломан? Не то чтобы он платит нам за жилье! Пусть попотеет.

Я не смогла определить, оставил ли он гостя потеть или собрался снова попробовать починить кондиционер. Я вернула разговор к Брук.

— В какой момент вам показалось, что вы теряете контроль?

— Она просто не прекращала. Клевала меня, вот что она делала. Постоянно вытирала лоб, чтобы я понял, что она потеет. Спрашивала, когда я выйду взглянуть на него. Искала статьи в телефоне и давала «полезные советы», — он показал в воздухе кавычки. — Я просто смотрел на нее, сидя на диване, и представлял, как вскрываю ей живот.

Его слова ввинтились в меня, будто мой живот был под угрозой. Такие спокойные. Такие сухие. Словно он резал плоть каждый день.

— Она жирнеет, — добавил он. — Ее живот трясется, когда она двигается. Я думал об этом, мне интересно, было ли его легче или сложнее разрезать, — он посмотрел на меня. — А вы как считаете?

Я выдержала его взгляд, не дрогнув, потому что большинство клиентов хотели увидеть реакцию. Для некоторых это было причиной убийства, потому что они стояли, крича на своих близких, но не получали желаемого ответа. Я не собиралась поддаваться.

— Я думаю, нам нужно поработать, чтобы избавить вас от этой фантазии.

В настоящем я пробежала пальцем по записям и сердце ушло в пятки.

Не просто жаждет моего внимания — представляет для нее серьезную угрозу. Высокий риск.