Глава 15
Первая встреча Роберта с Рэндаллом Томпсоном длилась меньше десяти минут и сопровождалась четырьмя охранниками. Было сделано предложение о представительстве, затем они подписали документы, а после разошлись. Роберт уселся в «Мерседес», направляясь к Беверли-Хиллз. Рэндалл поплелся обратно в отдельную камеру, звеня оковами на лодыжках.
Теперь, получив все необходимые разрешения и предосторожности, Роберт вернулся в Центральную мужскую тюрьму. Он прошел проверки охраны и ждал Рэндалла Томпсона в одной из комнат для личных встреч, где стекло в два дюйма толщиной разделяло его и Рэндалла. Сидя за маленьким хлипким столом, он решил с пользой провести время, настраивая дату на часах.
Рэндалла считали опасным заключенным, поэтому его собирались держать в одиночной камере вплоть до суда. Одиночное заключение было благословением для кого-то вроде него. Здешняя публика приветствовала жестоких педофилов с особым азартом.
Дверь открылась, и двое охранников ввели Рэндалла, занявшего одинокий стул с тяжелым вздохом.
— Когда закончите, просто постучите в дверь, — сказал охранник.
— Эта комната обеспечивает конфиденциальность? — поинтересовался Роберт.
— Мы будем наблюдать за вами через стекло, но здесь нет ни камер, ни микрофонов.
— Спасибо, — кивнул Роберт.
— У вас час, — охранник с отчетливым щелчком закрыл за собой дверь.
Преподаватель естественных наук, которому грозили по меньшей мере три пожизненных, с недоверием оглядел Роберта.
— Снова вы?
— Снова я, — он разблокировал планшет. — Нам нужно пройтись по предварительным деталям вашего дела.
Рэндалл подался вперед и пробежался пальцами по белой бороде.
— Я бы хотел выбраться отсюда и поехать домой. У меня есть собака. Мне нужно проверить ее.
— Ваша собака у местного отделения по спасению животных. Они придержат ее до вашего приговора или освобождения. Если вас приговорят, ей подыщут другого хозяна. Если кто-то из ваших знакомых согласен ее взять, я могу это организовать.
Рэндалл потер указательными пальцами кустистые белые усы.
— И вы делаете это бесплатно? Вы так сказали.
— Да. Абсолютно бесплатно.
— Странно это, — пробормотал заключенный. Он кашлянул, и в его горле что-то влажно забулькало.
— Моя фирма достаточно часто берется за дела безвозмездно.
— Да, конечно, — огрызнулся мужчина. — Но я говорю о вашем сыне. Он его убил, не так ли?
— Да, верно, — Роберт щелкнул ручкой. — Я говорил об этом на нашей первой встрече.
— Ну, я тогда отвлекся. Но с тех пор у меня было время подумать, — он пододвинул стул немного ближе к стеклу и понизил голос: — Откуда вы знаете, что я этого не делал?
— Вам не нужно шептать. Нас никто не слышит.
Его колено постукивало о стол.
— Ваш сын… как его звали?
— Гейб.
Заключенный постучал толстыми пальцами о столешницу.
— У меня никогда не было детей, но есть племянник, с которым я близок. Это, эм… я представить не могу, что вы чувствуете.
Нет, не мог. Никто не мог, и испытать подобное он не пожелал бы и врагу. Единственным плюсом в смерти Наташи было то, что ей не нужно переживать это вместе с ним.
— Как давно… — пальцы замерли, и он снова поднял глаза, встречаясь с Робертом взглядом. — Он, эм… его похитили?
Его неосведомленность об истории Кровавого Сердца смущало. Но опять же, если бы Рэндалл был экспертом по смертям, Роберт не представлял бы его в суде.
— Он умер десять месяцев назад.
Рэндалл кивнул:
— Значит, э…
— Нам нужно пройтись по доказательствам против вас.
— Ну, я даже не понимаю, откуда у них доказательства.
Он был раздражающе бестолковым. Он либо не хотел, либо не мог осознать, что ему грозила жизнь за решеткой. Год назад, по предыдущим законам, он был бы включен в число кандидатов на смертельную инъекцию.
— Что ж, нам нужно разобрать две вещи. Во-первых, Скотт Харден идентифицировал вас как человека, похитившего и державшего его в заложниках семь недель кряду.
— Он лжет, — ровно сказал мужчина, скрестив руки на бочкообразной груди. — Я говорил это детективам.
— У него есть причины лгать об этом? Он когда-нибудь был вашим учеником? Вы поставили ему низкую оценку? Отчитали его за что-то в коридоре?
Мужчина шмыгнул носом, а затем вытер его рукавом комбинезона.
— Он не был моим учеником. Знал ли я о нем? Конечно. Он был из тех детишек… ну вы знаете, — он посмотрел Роберту в глаза сквозь исцарапанное стекло. — Думал, что он неприкасаемый. Всегда опаздывал. Ходил под ручку с красавицей школы. Они все время привлекали внимание.
Он описывал Скотта, но вместе с ним и Гейба. Мальчишеская, бесстыжая улыбка, смягчавшая каждый поступок. Исходившая от него уверенность. Кучка окружающих его девочек, звонивших каждый час, писавших сообщения во время ужина и комментировавших каждую публикацию в соцсетях.
— Но… — Рэндалл почесал затылок. — Хоть я и знал о нем, я никогда… ну, я не думаю, что когда-либо разговаривал с ним. Я не знаю. Может, я крикнул ему поспешить на урок или не бегать в коридоре, что-то такое. Может быть.
Может быть? Присяжные терпеть не могли «может быть». Но пока что Роберт не стал заострять на этом внимание.
— Полиция проверяла ваше алиби на каждую ночь похищения жертв и момент сбрасывания тел. Вы сказали, и это цитата с вашего допроса: «Я не знаю. Скорее всего, я был дома», — Роберт посмотрел на него. — Нам нужно придумать что-то получше.
— Я живу один, — он поерзал на жестком пластиковом стуле, звякнув цепями. — По вечерам я читаю и проверяю тесты. Я не знаю, что вам сказать. Если вы не сможете заставить мою собаку поручиться за меня, им придется поверить мне на слово.
— Это сложно, учитывая найденную ими коробку, — Роберт открыл на планшете снимок, неконтролируемо разжигавший его гнев. Это была приближенная фотография маленькой деревянной шкатулки, заполненной ужасающими сувенирами. Водительские права первой жертвы. Мочка уха. Кусочек кожи с татуировкой, отрезанный с бицепса. Часы с гравировкой даты окончания школы. Полароидный снимок мальчика с лицом в синяках, разбитой губой, покрасневшими глазами. Гейб.
— Да, — Рэндалл едва ли взглянул на фото. — Они сказали, что нашли это в моем доме.
— Под вашей кроватью. Как она там оказалась?
— Кто знает? — учитель поднял руки. — Я обычно не заглядываю под кровать, только если роняю очки. А вы? Кто угодно мог ее туда засунуть.
— Как бы они пробрались в дом?
— На чьей вы стороне? — он расстроенно покачал головой.
— Я играю адвоката дьявола. Вам зададут все эти вопросы на суде.
— Послушайте, Я НИКОГО НЕ ПОХИЩАЛ И НЕ УБИВАЛ, — прогремел Рэндалл, и кто-нибудь из присяжных точно бы ему поверил, если бы он повторил то же самое на суде. Одного человека было бы достаточного.
— Спрошу снова, как кто-то мог проникнуть в дом?
— Кто-нибудь мог открыть дверь и войти, — дерзко сказал он. — Не то чтобы у меня было что-то ценное. Меня незачем грабить. Я запираю дверь иногда, а зачастую — нет. В хорошую погоду я открываю окно. Так что подайте на меня в суд.
На него не нужно было подавать в суд. В сравнении с шестью убийствами гражданский иск был сущим пустяком. Шесть убийств и семь похищений, предумышленных и с отягощающими обстоятельствами.
Его жизнь — знал он об этом или нет, освободит его Роберт или нет — была закончена.