Глава 2. Джек

Да уж, рэгдолл-физика в Версиане оказалась высшего качества. Проверено на себе.

– Живой? – услышал я сочувствующий вопрос. Продрал глаза, глядя на прищур незнакомого мужика.

– Ты человек или НиПиСяй? – спросил я, чувствуя, как становится тяжеловато дышать.

– А? – не понял тот и махнул остальным. – Так, расступитесь. Тут раненый бредит.

Я встал без посторонней помощи, держась за брюхо. Ушибся все-таки. Раны тут сами залечиваются или надо отсидеться в кустах, чтобы начать процесс? Что делать, если эта толпа пойдет за мной? Кто меня сбил вообще?

И тут я увидел его.

Небольшого роста, худой, невзрачный парнишка стоял у пассажирской двери такси, глядя на меня с любопытством. Он незримо выделялся из всех остальных. Не знаю, чем именно – то ли пиджаком не со своего плеча на фоне джинсов, то ли излучаемым спокойствием, то ли безразличием ко всем вокруг, кроме меня. Обычно, когда видишь чужое ДТП, ты жертву и очевидцев расцениваешь как единое целое, как скопище причастных, а себя – как постороннего наблюдателя. Знаю это как журналист. Этот же кадр явно выделял меня из толпы.

– Здорово, – сказал я.

Он открыл заднюю дверь такси и кивнул мне.

Я побрел к нему, вежливо отмахиваясь от предложений присесть, прилечь, попрыгать, подышать, поблевать, которые наперебой сыпали мне добрые люди. Забрался в тесный салон. Парень сел рядом и сказал бледному как смерть водителю:

– Кутузовский, пожалуйста.

– Какой Кутузовский?! – вскричал тот. – Я наезд совершил! Никуда уже не поедем!

– Все нормально, – заверил я. – Считай, что я сбежал с места ДТП. Ты повез меня в больницу, и по дороге я испарился. Короче, двигай, пока я сотряс не заработал, а то уже подташнивать начинает.

Водитель двинул с места так, что чуть не раздавил остальную толпу.

Парень рядом со мной хлопнул меня по локтю и протянул руку.

– Джек, – сказал он.

– А, что? – не понял я, затем спохватился и ответил на рукопожатие. – Денис… то есть Арбестер. Погоди, сам не запомнил еще.

– Что за имя такое?

– Рандомно выбрал, – признался я. – Так получилось.

Джек покивал со странным блеском в глазах, словно старался запомнить каждое мое слово.

– Давно в Версиане? – спросил он.

– Только вошел.

– Я имею в виду, не играл в раннем доступе?

– Не-а, – ответил я. – Как-то не интересовался. А потом письмо пришло про выигрыш в конкурсе, и вот, на бета-тест взяли, даже костюм подарили. Я игровой журналист. В смысле, теперь уже только игровой.

– То есть ты не в курсе, что тут и к чему, – понял Джек.

– Именно. А ты разбираешься? Мне бы инструктор нормальный не помешал.

– Да что тут рассказывать, Москва как Москва, только виртуальная, – уклончиво сказал Джек. – Лучше с кем-нибудь походи, понаблюдай. Сообразишь, что к чему, освоишься. Будет веселее.

Я поерзал на сиденье, посмотрел в окно. Мы проезжали мимо Петровского парка.

– У них детализация хорошая, – поделился я впечатлениями. – Бок еще болит… Как тут лечиться?

– Хил нужен.

– В смысле?

– Врач, – пояснил Джек, глядя с нехорошим подозрением. – Доктор. Ты не знаешь, кто такой хил?

– Если это такой англицизм, то смысл я понял.

– Арбестер, ты вообще в онлайн-ролевки играл?

– Нет, – честно ответил я. – Зачем? Тамошний игрожур забит с начала нулевых, да и нет смысла по нему писать, если придется задротить в прокачку круглые сутки. А если не задротить, то тем более нет смысла. Мне жизни жалко, она у меня одна.

– Ясно. – По лицу Джека пронеслось неимоверное усилие, словно он сдерживал фейспалм. – Короче, смотри. Тебе не будет большой радости гулять по Версиане, если ты ранен. Тебе нужно вылечиться. Никто из НПС тут этим не занимается. Тебе нужен другой игрок с навыком доктора. Очень надеюсь, что ты найдешь здесь такого. Нас на весь город только шесть человек. Возможно, среди них найдется хоть один лекарь.

– Ты можешь меня вылечить?

– Извини, – смущенно помотал головой Джек. – Здесь можно выбрать только две профессии, и я свои уже взял. Среди них нет доктора. Но ты можешь не ждать и выучить профу сам. Ты какой класс отыгрываешь?

– Лимитчика.

Джек не выдержал – его рука шлепнулась о его же лицо, сдерживая отчаянные повороты головы.

– Что такое? – испугался я.

– Лимитчик… – пробормотал Джек. – Самый тупой класс, и зачем только его ввели… Забудь о том, чтобы стать хилом, Арбестер. В Москве гастеру стать доктором – безнадежная затея, если только бабла не отвалить. В Версиане так же.

– А что для хила надо вообще? – спросил я. – Как тут профы получают?

– Да так же, как в жизни. Будь ты Коренной или Иммигрант – зашел бы в любую больничку и оформился в отделе кадров на кого угодно, хоть на санитара. Там предусмотрены рекрутерские сценарии, выполняешь символический квест – и готово. За десять минут стал бы хилом и смог бы исцелять кого угодно, включая себя. Даже для Гостя предусмотрены ограниченные курсы первой помощи. Но Лимитчик ничего этого не может.

– Надеюсь, кто-нибудь из игроков решит поиграть хилом, – высказал я мысль.

– Было бы здорово, – согласился Джек. – Тогда смогли бы все вместе в данж сходить.

– Куда сходить?

Парень махнул рукой.

– Забей, – посоветовал он. – Всему свое время. Надо, короче, собрать остальных. Тут, кроме нас, еще четверо шастают. Я уже взял второй уровень и купил карту.

Джек вытащил из кармана пешеходный навигатор, ткнул пальцем в экран.

– Здесь есть такая опция, – сказал он. – Ты можешь указать на карте свое местоположение, и тогда каждый, у кого такая же карта, увидит твою метку. Поблажка нам шестерым, как я понимаю, потому что по плану такой перк открывается на восемнадцатом уровне.

– И ты решил активировать маяк?

– Нет, кто-то другой уже это сделал. С Кутузовского идет сигнал. Найдем – и нас уже будет трое.

– Как многого я не знаю, – посетовал я. – Мне удалось взять первый уровень – я тоже могу купить что-нибудь?

– Можешь, – подтвердил Джек. – Громко скажи: «бай».

Я набрал воздуха в легкие, чувствуя, как ноют ребра, и проорал:

– Бай!

Таксист вильнул рулем, едва не въезжая в отбойник, надвое деливший Беговую.

– Вы чо, мужики, обалдели? – спросил он. – Я сейчас заказ передам, и все.

– Все норм, – заверил Джек. – Это специальное упражнение при легких травмах. Расправляет диафрагму и вправляет ребра…

Я старался абстрагироваться от чужого общения – всмотрелся в появившийся перед лицом экран, изучая каталог с множественными услугами. Да уж, на первом уровне можно прикупить массу вещей, о которых я и подумать не мог. Вечный смартфон для связи с другими игроками (естественно, сидящими на том же операторе), мгновенный спаун доставщика еды, несгораемая сумма личных денег, хоть и небольшая, личное улучшение погоды… Перечень переваливал за сотню.

– Я могу выбрать что-то одно? – спросил я.

– Да, – расстроил меня Джек. – Обладать всеми благами сразу было бы слишком. Хотя в данном тире можно будет приобрести несколько перков на других уровнях. С одиннадцатого уровня открывается второй тир, и так далее. Советую пока ничего не брать. Освоишься и сам решишь, что пригодится.

– Ладно.

Я нашел в правом верхнем углу окна крестик, скосил на него глаза, и каталог пропал. Надо же, догадался, как управлять этой штукой.

Джек молча уставился в точку на стекле, думая о чем-то. Наверное, о том, какого нуба ему подбросил сервер в напарники. Ничего, потерпит – бегать рядом с ним я буду не дольше, чем понадобится для постижения азов игры, а так, похоже, ему и самому приятно обучать новичков. Интересно, чем он в реале занимается?

– Кстати, – вспомнил я. – Мы все в игре выглядим как в жизни?

– Конечно, – подтвердил Джек. – Сиано-костюм считывает наши параметры при первом запуске, включая скан внешности, ДНК, кровь и слюну. Формирует истинную картину. Мы в Версиане точно такие же, что и в Москве. Исключений нет.

– Тогда почему при создании персонажа нам предлагают выбрать пол?

– А, это, – хмыкнул Джек. – Проверка на адекватность. Если кто ткнет не в свой пол – в игру его или ее, конечно, пустят, но с особенностями. Персонаж будет время от времени сиять в голубоватом спектре. Естественно, только перед теми, кто уже опознал его как человека, а не НПС. Там еще некоторые особенности в прокачке приложатся, только я их не знаю.

– Смело, – произнес я. – А это не оскорбление чувств сексуальных меньшинств? Мало ли, кто кем себя считает.

– Кто бы ни придумал Версиану, у него имеются четкие устои на этот счет, – объяснил Джек. – Ты пойми, игра не против геев. Она против педерастов, а это уже не ориентация, а состояние души. То есть ты можешь быть кем угодно, но даже если тянет к своему полу – ты все равно должен признавать себя тем, кем родился. Выступаешь ли ты по девочкам или по мальчикам – если ты сам мальчик, будь добр признать в себе мальчика при входе в Версиану. Все равно костюм тебя раскусит, только твое мнение о себе, твои комплексы и смешные вызовы обществу уже скрыть не получится. С девочками та же фигня. И никто тебе слова поперек не скажет, если ты добровольно подаешь себя таким, какой ты по жизни.

– Сурово, – решил я. – Скандалов не боятся? Запуск уже завтра.

– «Сиане» страх незнаком, – усмехнулся Джек. – Ты только не подумай, что я на них работаю, это не так. Да, и между прочим – если ты транссексуал, то костюм все равно поймет, кем ты был при рождении.

– Э, слышь, – возмутился я. – Я махровый натурал!

– Да я не лично о тебе говорил, это так, фигура речи… Остановитесь здесь, пожалуйста! Мы выходим!

Джек кинул на переднее сиденье солидную банкноту и схватился за дверную ручку. Я с недоумением посмотрел по сторонам. Мы находились на Кутузовском, напротив памятника Янке Купале.

– Что случилось? – спросил я, когда такси остановилось.

– Выходим, объясню.

Джек проворно выбрался на улицу, внимательно вглядываясь вдоль дороги. Я последовал за ним и проводил уезжающее такси взглядом.

Через три секунды оно растворилось в воздухе.

– Эй, ты видел? – испуганно показал я. – Чего это машина пропала?

– Потому что сейчас в Москве этой машины здесь нет, – ответил Джек с нетерпением. – Настоящий таксист на реальной машине катался в районе Ходынки. Ее программная копия в Версиане повторяла его действия. Как только я в нее сел, такси превратилось в бота, который привез нас сюда. Сейчас мы перестали с ним взаимодействовать, и бот вернулся к прежнему копированию настоящих объектов и субъектов… Слушай, ты скоро сам научишься подмечать такие штуки и понимать их логику.

– Пусть, – согласился я. – А почему мы тут вышли?

– Смотри. – Джек показал на стеклянную дверь, ведущую в кальянный клуб. – Видишь?

Я присмотрелся и обнаружил зеленоватую рябь вокруг вывески с изображением груш с веселыми рожицами. И спросил:

– Что за подсветка?

– Квест, – объяснил Джек. – Тут можно поднабрать опыта. Давай заглянем. Все равно нам придется искать таким штуки.

– А кто квесты тут делает?

– В Версиане лишь один источник квестов. – Джек решительно направился к входу. – Москва.

– Это как? – Я шел за низкорослым парнем, стараясь не отставать ни в шаге, ни в полете мысли. – Москва генерирует задания?

– Социально значимые события в Москве отображаются в Версиане в форме квестов. Внешние московские ситуации – объективные, ты не можешь повлиять на них изнутри игры. Но ты волен переиграть их внутреннюю версианскую историю, как тебе угодно.

– То есть, – я с опаской осмотрел зеленоватое свечение, к которому мы подошли вплотную, – чему суждено произойти, то и произойдет там, снаружи, пока мы тут играемся?

– Конечно. – Джек открыл дверь. – Но ты многое узнаешь о себе, пока играешься.

Он зашел внутрь, снова оставив меня в загадочной растерянности.

Клуб ничем не отличался от ему подобных, которых я в Москве повидал великое множество. Старый добрый «Пеар-Лаунж» с фирменными грушами на каждой вывеске. Поразительно, что я ни разу не заглядывал в его филиал на Кутузовском.

Низкие потолки были словно предназначены для Джека. Наклоняться мне, конечно, не приходилось, но все равно неудобно. Не хватало еще внутри Версианы подхватить клаустрофобию. Мы прошли через узкий коридор и оказались в зале с рядами грушевидных кресел, если так можно выразиться про гибриды матрасов и гамаков.

Здесь царила атмосфера, так и манившая рухнуть на самый глубокий диван, обложиться подушками, рассеять внимание и курить до посинения, изредка отвлекаясь на корзинку с фруктами. Забыть обо всем, бросить попытки понять то, что выше моего разумения, лишь медитировать в дыму и жевать груши, швыряя огрызки в портрет с Карлом Густавом Юнгом.

Тут все выглядело хорошо, с одной разницей: посетители явно не выражали своим видом ни уюта, ни расслабухи. Все, кто отсюда выберется, сегодня же бросят курить, даже если и не начинали. Потому что тут происходила явно нехорошая фигня.

Половина мест была занята напуганными людьми, склонившими головы к полу. А у широкой барной стойки, залитой отражающимся от деревянной двери золотистым светом, стоял мужик с пистолетом. Он все время покачивался и целился по сторонам. В свободной руке он держал оторванный шланг от кальяна.

– Классика, – невозмутимо сказал Джек. – Добавил наркоты в смеси, дунул не того – и видит чертиков. Арбестер?

Я обалдело смотрел на покачивающееся дуло.

– Арбестер! – громче сказал Джек.

Я вздрогнул и посмотрел на появившийся передо мной экран.

– Группу прими, – подсказал Джек.

Я уставился в «Принять» и для верности ткнул пальцем, который прошел через экран. Не знаю, что тут раньше сработало – взгляд или прикосновение, но мы с Джеком синхронно мигнули.

– Так, сейчас в Москве происходит инцидент, – пояснил Джек. – Мы в Версиане видим аналогичный. Можем вмешаться и получить опыт. Каковы наши действия?

– Он что, нас не видит? – спросил я, глядя, как мужик смотрит сквозь наши тела.

– Это НПС. Пока мы не вмешаемся в его личное пространство или не привлечем внимание любым другим способом – он не будет на нас реагировать. Стоит нам вмешаться, как он превратится в бота.

– И отлепится от реального прототипа, – закончил я. – Да, вроде разобрался. Что делать будем? Скрутим его?

– Решай, как лучше, – предложил Джек. – Реальная жизнь не задает рамок. Потому их и в Версиане нет. Экспу ты получишь при любом исходе. И я тоже, так как мы в группе.

– Тогда разберемся, – решительно сказал я, забывая про боль в животе. Взял со стола чайник, замечая настороженный взгляд напуганной девчонки. Хороший чайник, тяжелый, из добротного толстого стекла. Хлебнул для храбрости прямо из носика, отметив приятный грушевый аромат. И обратился к неадеквату:

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром?

Мужик повернулся ко мне, с трудом фокусируя взгляд.

Я со всей дури шандарахнул его чайником по башке, разбивая пузатый элемент утонченного наслаждения. Осколки стекла разлетелись во все стороны. На лбу мужика возникла багровая ссадина.

Он не упал. Мне не зааплодировали. Девчонка из-под стола не кинулась мне на шею.

Вместо этого я увидел, как мне в голову целится неимоверно огромный ствол с чернеющим дулом.

Невозможно описать, до чего настоящим он выглядел. Не отдавая себе отчета в действиях, я выронил осиротевшую ручку от чайника и завопил:

– Дяденька, не стреляйте!

В этот момент из коридора раздался грохот, отдававшийся в деревянный пол легким землетрясением. В зал кальянной буквально вкатился бурый медведь, крутящий головой.

Настоящий медведь. Плотный, толстый, с покатой мордой и прижатыми ушами.

Он посмотрел на Джека, на посетителей, на меня, на мужика с пистолетом, и радостно пробасил:

– Народ, квест еще не зарешали? Пати киньте, я потанкую!