Глава 4, ст. 21—24
После того как Господь рассказал и пояснил притчу о сеятеле, естественно рождался вопрос: что же делать с семенем слова Божия, которое воспринимают слушатели и читатели Евангелия? Достаточно ли ограничиться лишь подготовкой почвы для его произрастания и на этом покончить все заботы?
Господь отвечает на этот вопрос, употребляя другой приточный образ.
Для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике? (ст. 21).
Слово Божие, которое раньше Иисус называл семенем, здесь сравнивается со свечой по его действию на человеческую душу.
Да, это – свеча в нашей темной жизни, это – источник света, яркий, сияющий, пронизывающий своими лучами окружающий мрак. Вы, слушатели Евангелия, вы получили эту свечу. Что вы намерены с ней сделать?.. Ничего? Не извлечь никакой пользы? Оставить без всякого употребления? Разве это не странно? Разве это не значит поставить вашу свечу под сосуд или под кровать, так что свет ее не принесет никакой пользы ни вам, ни кому другому из сидящих «в сени смертней»? Разве для этого приносится свеча? Не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике – да светит всем в доме?
Таков ответ Господа на поставленный выше вопрос. Восприняв евангельское семя, получив свечу слова Божия, нельзя относиться к этому великому дару безучастно и равнодушно. Следует пользоваться им в жизни.
Каким образом?
Слово Божие… – говорит апостол Павел, – острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его (Евр. 4, 12–13).
Вот первое свойство Божьего слова. Оно судит, оценивает, определяет нравственную стоимость наших помышлений и намерений. Самые тонкие извивы мысли, самые сокровенные чувства, притаившиеся в темных глубинах нашей души, самые интимные желания, в которых мы сами себе не смеем признаться, определяются словом Божиим по их моральному достоинству. Оно проникает на самое дно души и обо всем постановляет свой безошибочный приговор, что хорошо и что плохо. Все открыто пред ним.
Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу (ст. 22).
Грех боится света. Он прячется в темных закоулках души, и диавол, виновник греха, напрягает все усилия, чтобы в эти зловонные уголки не попал ни один луч света, чтобы таким образом не обнаружились его мрачные деяния, его ложь и коварство. Люди порочные под влиянием злой воли диавола терпеть не могут, чтобы в их душу кто-нибудь заглядывал, и сами не любят это делать. Вот почему душа часто представляет темный чулан, где масса всякого хлама и где ничего не разберешь: пыль, грязь, мусор, злые мысли, грязные желания, затаенные страсти… Завалены все углы. Но часто мы этого даже не замечаем в себе, ибо сознание, не просвещенное евангельским светом, не может разобраться в том, что хорошо и что дурно. Нередко определенный грех, слегка лишь прикрытый кажущимся благородством побуждений или софизмом, коряво построенным на священном тексте, принимается за добродетель, и, к сожалению, это явление широкого масштаба. Недаром в нашей литературе появилась эта нелепая, извращенная терминология, преподносящая такие перлы, как «благородная гордость», «святая ненависть» и т. д. Как ни странно, громадная масса людей, живущих почти два тысячелетия христианской жизнью, все еще не знает, что такое грех и где проходит та черта, которая отделяет нравственно дозволенное от преступного. Редко общественная мораль нашего времени поднимается выше уровня уголовного кодекса, и, не зная ни нравственных принципов, ни евангельского критерия, люди, нравственно определенно недоброкачественные, искренно считают себя прекрасными людьми и вполне спокойны за свое вечное будущее, если только, конечно, они о нем думают. «Когда я разбираюсь в своих поступках, я нахожу, что я хороший человек!», «Я лучше многих других!», «Зачем скромничать: в своей душе я не нахожу нравственного безобразия!» Вам приходилось слышать такие отзывы? И это говорят люди, только что не делающие преступлений, наказуемых в уголовном порядке тюремным заключением. В самом деле. Я не совершил никакого преступления, никого не убил, никого не ограбил, ничего не украл! Чего же еще требовать? И человек спокоен. Ему кажется, что в неосвещенном чулане его души все благополучно. В темноте стушевываются очертания порока и страстей и грех незаметен.
Но внесите в этот мрачный чулан евангельский свет, и картина резко меняется. Вся грязь, вся копоть, весь мусор, накопленный годами, выступают сразу перед глазами и вызывают невольное отвращение. Тонувшая в серых сумерках и потому казавшаяся приличной внутренность души вдруг открывается во всем безобразии, освещенная беспощадным сиянием евангельского идеала. То, что представлялось ранее нравственно порядочным и даже добродетельным, оказывается сплошь порочным. В мнимой добродетели просвещенная совесть отчетливо видит все пятна греха. Более того: из глубины воспоминаний поднимаются давно забытые картины, сцены, происшествия, которым никогда не придавалось никакого значения с нравственной точки зрения и которые потому мирно дремали на дне души, не тревожа совесть. Теперь они представляются совершенно в новом свете: выступает наружу и больно режет глаз вся грязь, вся подлость, весь животный эгоизм, которым они были пропитаны насквозь. Как будто с гноящейся раны сняли прикрывавшую ее доселе повязку, и перед глазами предстала отвратительная гангренозная язва, издающая нестерпимое зловоние. Начинается полная переоценка ценностей, и горделивое самомнение самодовольного человека уступает место мучительному стыду и раскаянию.
Это – первое следствие озарения души евангельским светом: повышение нравственного идеала, просветление и обострение нравственного чувства, понижение горделивой самооценки, более правильный и смиренный взгляд на собственное нравственное состояние и пробуждение совести. Читая или слушая слово Божие, и надо прежде всего пользоваться полученными знаниями для того, чтобы достигнуть этих следствий. Лучший путь к этому следующий: на основании изучения слов Господа и всей евангельской истории необходимо составить и отчетливо нарисовать себе так называемый евангельский нравственный идеал, то есть образ того духовного совершенства или святости, который ярче всего и полнее всего воплотился в лице Самого Господа. Составив хотя бы приблизительное, первоначальное понятие о том, какова должна быть жизнь по Евангелию, жизнь, полная высокой святости и чистоты, мы должны сравнить с нею нашу грязную, порочную жизнь шаг за шагом, факт за фактом, мелочь за мелочью.
Евангелие требует кротости и смирения. Блажени кротцыи, блажени нищии духом, – говорит Господь, Который Сам первый явил изумительный пример кротости. Безропотно нес Он тяжелый крест Своей скитальческой жизни, безропотно взошел на Голгофу, безропотно терпел все оскорбления и истязания и даже молился за Своих распинателей.
Так ли мы живем?.. Не гордость ли и самомнение заполняют нашу душу? Нет ли там раздражительности, злобы, нетерпения?
Евангелие требует чистоты. Даже тот, кто глядит на женщину с нечистым желанием, назван здесь прелюбодеем (Мф. 5, 28). А мы не только не боремся с грязными вожделениями, не только не гоним от себя возбуждающие мысли и образы, но нарочно распаляем себя и ищем только случая удовлетворить свою похоть.
Евангелие требует безусловной правдивости. Да будет слово ваше: да, да; нет, нет (Мф. 5, 37), – учил Господь и в Своем лице дал образец такой правдивости: в самые тяжелые критические минуты Он не только не лгал, но даже не смягчил в угоду людям резкой правдивости Своих слов, какая бы опасность Ему ни грозила. Попробуйте как-нибудь посчитать, сколько раз мы солжем в течение дня по самым незначительным поводам, и вы с изумлением увидите, как бесконечно далеко отстоим мы от этой высоты евангельских требований…
Если такие сравнения продолжать далее настойчиво, последовательно, то постепенно поблекнут радужные краски, в которых представлялась нашим глазам наша душевная жизнь, и мы увидим ее недостатки и пороки во всем их неприкрытом безобразии.
Это неприятно, конечно, но это-то и надо. Чтобы начать лечить болезнь, надо поставить правильный диагноз. Обнаруженная болезнь не так страшна и опасна, ибо всегда можно найти способы уврачевать ее. Страшно, когда человек не подозревает в себе болезни и даже не стремится узнать, болен он или здоров. Опасное положение может сделаться тогда безнадежным. И не только для себя должны мы пользоваться евангельским светом, но и ближним нашим, не знающим и не читающим Евангелия, обязаны помочь разобраться в душе и указать, где грех и где правда, ибо, зажегши свечу, ставят ее на подсвечнике, и светит всем в доме (Мф. 5, 15).
Постановкой диагноза, однако, все не исчерпывается. Далее необходимо лечение, то есть исправление греховных навыков и усилие вести евангельскую жизнь.
Об этих усилиях воли, составляющих необходимое условие духовного развития, Господь говорит в нескольких загадочных словах: И сказал им: замечайте, что слышите: какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам, слушающим. Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет (ст. 24–25).
Последний стих кажется особенно странным.
Кто имеет, тому дано будет. Разве это справедливо? Кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет. Как это? Разве можно отнять у того, кто не имеет?
Однако смысл этих слов становится для нас более понятным, если мы припомним, что в Евангелии от Матфея они связаны с притчей о талантах, из которой они представляют нравственный вывод (Мф. 25, 29).
Притча эта повествует о господине, который, отправляясь на чужую сторону, поручил свое имение рабам и одному дал пять талантов, другому два, иному один. Первые два употребили полученные таланты в дело и приобрели на них столько же прибыли, а третий раб закопал свой талант в землю, где он и пролежал без пользы. Когда вернулся господин и выслушал отчет своих рабов, он наградил двух первых, а к третьему, закопавшему талант, обратился с грозными словами: лукавый раб и ленивый!.. надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью; итак, возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов, ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет (Мф. 25, 26–29).
Смысл притчи ясен: Господин – Господь, рабы – все мы, таланты – дарованные нам Богом силы и способности, торжище, где умножаются таланты, – весь мир. Господь требует, чтобы данные нам способности мы употребляли на спасение нашей души и на пользу ближних, пускали в оборот на торжище мира, и тогда они развиваются и увеличиваются, или, как говорит Евангелие, кто имеет, тому дано будет… и прибавлено будет вам, слушающим; причем, чем больше сил и усердия вкладываем мы в это дело, тем больше бывает это увеличение и успешнее развитие.
Вложивший в дело пять талантов получил и прибыли пять талантов; пустивший в оборот два и приобрел на них только два. Какою мерою мерите, такою отмерено будет вам, – говорит Господь.
Но тот, кто не пользуется своими способностями для целей, указанных Господом, тот их теряет совершенно. Раб, закопавший свой талант в землю, лишился его. В этом смысле и сказано: кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет.
Таким образом, в приведенных выше словах Господа отмечается общий закон всякой органической жизни, закон роста и развития, закон, действующий с неумолимой обязательностью и в приложении к духовной жизни. Закон этот можно сформулировать так: всякая сила и способность не только в человеке, но и во всяком живом существе при употреблении и упражнении развивается, без употребления же отмирает, или, как говорят, атрофируется.
Действие этого закона можно наблюдать везде и всегда. Если вы хотите развить в себе физическую силу, вы должны упражняться с тяжестями, заниматься гимнастикой. От этого мускулы увеличиваются в объеме и приобретают прочность и упругость. Если вы хотите развить память, вы должны упражняться в заучивании наизусть, в воспроизведении слышанного, в припоминании прошлого. Носильщики на железных дорогах поражают удивительной памятью на лица, развитой благодаря постоянному упражнению. Они помнят всех пассажиров, которые к ним обращаются, в тысячной толпе без труда находят тех, кого им надо, и долгое время спустя могут по памяти обрисовать наружность своих клиентов, сказать, сколько с ними было багажа и куда ими был взят билет. Если хотите научиться бегло читать, красиво писать, легко решать арифметические задачи, вы должны в этом упражняться, чтобы развить соответствующие способности. И так во всем.
Наоборот, если вы прекратите свои упражнения, вы потеряете то, что вами было приобретено. Так люди, прошедшие когда-то школу и умевшие недурно читать и писать, живя в деревне, часто совершенно разучиваются. Эти так называемые рецидивы неграмотности объясняются именно отсутствием упражнений и практики. Бросьте физическую работу и гимнастические упражнения, и ваши мускулы станут вялыми и слабыми.
Когда-то на улицах Парижа обращал на себя всеобщее внимание индусский факир, ходивший все время с поднятой над головой рукою. Оказалось, что в течение ряда лет он сознательным усилием воли заставлял себя держать руку в этом неестественном вытянутом положении. В результате получилось, что мускулы, сгибающие руку, от долгого неупотребления потеряли свою силу, рука закостенела и перестала сгибаться и двигаться.
Бывали случаи, что европейцы, выброшенные кораблекрушением на необитаемый остров и принужденные оставаться там 15–20 лет, почти разучивались говорить, так как из-за отсутствия собеседников они обречены были на молчание в течение всего этого периода. Когда случайно проходивший корабль замечал их и снимал с острова, они нередко не в состоянии были рассказать свою историю, так как почти забыли родной язык и должны были снова ему учиться.
Самый орган речи – мускулы языка и голосовые связки могут атрофироваться от неупотребления. Бывали случаи, что люди, долго находившиеся в одиночном заключении и все время молчавшие, по окончании заключения принуждены были начинать с упражнений в произношении членораздельных звуков, привычка к чему была утрачена совершенно.
Рассказывают, что в подземных озерах Мамонтовой пещеры в Америке водятся породы рыб, ящериц и лягушек, которые по внешней структуре ничем не отличаются от пород, живущих на земной поверхности, но имеют одну особенность: у них совсем нет глаз. У некоторых еще можно заметить слабые следы глазных впадин, у других нет и этого. Орган зрения атрофировался без остатка. Отчего это произошло? Быть может, мы имеем здесь дело просто с особой подземной слепой породой рыб и земноводных? Ученые этого не думают и объясняют указанное явление иначе. Когда-то предки этих животных, принадлежавшие к нормальной наземной породе, попали случайно в подземные озера, где имеются все условия для существования, но куда не проникает ни один солнечный луч и где царствует вечный мрак. При отсутствии света орган зрения – глаз оказался совершенно ненужным. В новой обстановке нужны были для жизни слух, обоняние, осязание, но глаз оставался без употребления, и в силу общего закона зрение стало слабеть. Этот процесс постепенного ослабевания органа зрения продолжался в целом ряде последующих поколений животных, и в результате после многих лет от глаза не осталось и глазной впадины. Он атрофировался от неупотребления.
Тот же закон действует и в духовной жизни. Человек может потерять от неупотребления волю, память, сообразительность – все духовные способности. И самым, конечно, страшным является для человека омертвение духовной жизни. А это бывает очень часто. Посмотрите на так называемых деловых людей, занятых всецело торговлей, барышами, коммерческими операциями. Они так поглощены всем этим, что для духовной жизни у них не остается времени, и духовно они не растут, оставаясь вечно духовными карликами. Мало-помалу теряется мысль о Боге, о нравственном законе, утрачивается любовь к правде, отвращение ко греху, сердечная чуткость к моральным вопросам. Одним словом, этим путем легко дойти до того состояния, которое пророк Исаия характеризует так: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете – и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ис. 6, 9—10). Мы обыкновенно считаем грешниками только тех, кто грешит открыто. Но кто не пользуется данными ему способностями для славы Божией, для пользы ближних, для своего спасения, для развития духовной жизни – тоже грешник перед Богом, и на Страшном Суде Христовом услышит грозный приговор: негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов (Мф. 25, 30).
В результате пренебрежения духовными дарованиями получаются следующие печальные явления:
1. Духовные способности, как то: вера, любовь, надежда, молитва, терпение, покорность Богу и прочие – начинают слабеть, становятся ненадежными и в решительную, тяжелую минуту могут изменить человеку. Так в лесу сгнившие в сердцевине деревья первыми падают под напором бури.
2. Мы легче поддаемся искушениям и чаще уступаем чарам соблазна, изменяя нравственному закону.
3. Страдает сила воли и ее нравственная устойчивость. В конце концов, воля есть не что иное, как постоянный выбор между различными побуждениями и возможными направлениями нашей деятельности.
Вас просят, допустим, оказать какую-либо услугу. Ваша леность и ваш эгоизм этого не желают. Но у вас есть другие мотивы – мотивы евангельского характера, мотивы любви к ближним, которые требуют от вас: Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся. Вам приходится выбирать между тем и другим решением, между «да» и «нет», между согласием и отказом. Удовлетворение просьбы требует известного усилия воли, и, если вы себя преодолеете и это усилие сделаете, исполнив то, чему вас учит Евангелие, вы одержали победу над леностью и эгоизмом, и воля ваша несколько укрепилась нравственно. Если же вы остались пассивны и безучастны и, подчинившись лености и себялюбию, не сделали нужного усилия воли, вы побеждены, и воля ваша несколько ослабела.
Другой пример: у вас, положим, мелькнула соблазнительная прелюбодейная мысль. Вы можете ее задержать в сознании и услаждаться ею или, помня о необходимости чистоты, которой требует Господь, можете ее немедленно прогнать, обратив внимание на что-нибудь другое. Опять предстоит выбор, и от того, какое решение вы примете, – подчинитесь соблазну без сопротивления или твердо оттолкнете его от себя, – зависит и то, ослабеет и распустится ваша воля или укрепится.
В этом постоянном выборе, который предоставляет человеку ежедневная жизнь, собственно и состоит упражнение нравственной воли, та деятельность, которая ее укрепляет. Отсюда ясно, насколько важна деятельность для развития воли и насколько вредна здесь пассивность или безучастие.
Главным средством укрепления нравственной воли и является непрерывная деятельность в духе евангельских заветов. Без этой деятельности, без постоянных усилий, в чем бы они ни проявлялись, – в молитве, благотворительности или аскетическом подвиге, – воля может атрофироваться совершенно, и тогда всякий нравственный поступок представляет невероятные трудности.
4. Застой в духовной жизни всегда сопровождается далее ослабеванием голоса совести. Вначале чуткая и отзывчивая на всякое нравственное зло совесть постепенно начинает замирать, если не обращать внимания на ее требования. Если, заведя будильник, не вставать при его звоне, то к этому скоро можно привыкнуть и спать спокойно, не просыпаясь, как умеют спать церковные сторожа на колокольне под звон колоколов. Так и в духовной жизни: если пренебрегать указаниями совести, то мало-помалу человек перестает слышать ее голос и нравственно засыпает. К зловонию можно принюхаться, ко злу можно привыкнуть, если с ним не бороться.
5. Наконец, при отсутствии духовной деятельности неизбежны сомнения, скептицизм, малодушие, духовная апатия. Не может быть ни энергии, ни решимости.
Таковы психологические следствия духовной лени и бездеятельности.
Еще более важны следствия в области таинственной и благодатной.
1. При бездеятельности мы теряем благодатную жизнь. Вы не хотите прийти ко Мне, чтобы иметь жизнь, – говорит Господь иудеям (Ин. 5, 40). Он обещает эту жизнь, но для этого надо идти к Нему. Кто стоит на месте, то есть не делает никаких усилий и движений, тот никогда не придет ко Христу, источнику жизни.
2. Свет жизни приобретается нами, обыкновенно, практически, то есть путем проверки Евангелия опытом и деятельною жизнью по его заветам.
3. Не пытаясь жить по Евангелию, мы отводим от себя благодатные дары и помощь Божию, ибо благодать Божия содействует человеку при его собственных усилиях и без этого спасти его не может.
Из всего вышесказанного постараемся твердо запомнить главный вывод: духовная жизнь есть деятельность непрерывная. Нет более вредной ошибки, как воображать, что сделав одно или несколько добрых дел, вы уже обеспечили себе блаженство и можете почить на лаврах. Так в старину богатые купцы после беспутно проведенной жизни иногда пытались искупить ее постройкой храма или пожертвованием тысячепудового колокола. Если этот дар не сопровождается искренним раскаянием и решительным переломом жизни в духе Евангелия, то он не может спасти человека. И праведник, – говорит слово Божие, – если отступит от правды своей и будет поступать неправедно, будет делать все те мерзости, какие делает беззаконник, будет ли он жив? все добрые дела его, какие он делал, не припомнятся; за беззаконие свое, какое делает, и за грехи свои, в каких грешен, он умрет (Иез. 18, 24).
Жизнь есть вечное движение. Она никогда не стоит.
Духовная жизнь также движется постоянно: или вверх, или вниз, или к добру, или ко злу, но стоять она не может. Это похоже на плавание в лодке вверх по реке. Вы двигаетесь вперед, лишь пока гребете. Как только вы сложили весла, вас сейчас же начинает сносить назад.
Но если вы добросовестно работаете над собой, стараясь жить по заповедям Божиим, и, пользуясь евангельским светом, пытаетесь исправить свои недостатки, то незаметно для вас в вашей душе растет Царство Божие, то есть то высшее состояние нравственного совершенства, когда Господь начинает безраздельно царствовать в душе над вашими мыслями, желаниями и чувствами. Как растет это семя Царства Божия, по каким законам, – человек этого не знает и часто даже не замечает, пока не определится результат роста и семя не превратится в полновесный колос. Но когда вырастает семя, оно заполняет всю душу, вытесняя все лишнее, ненужное. Так зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков (ст. 31–32).
Последний эпизод разбираемого евангельского отрывка в характерном для святого Марка стиле рисует Господа как властного Царя стихий, Которому повинуются и море, и ветер, и буря.
