© Синицын А. Т., составление, 2022

© Коллектив авторов, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Двое стояли посреди бескрайней плоской зеленой равнины, накрытой бескрайним плоским голубым небом.

– Райские кущи, мать твою, – сказал черт. – Именно так я их себе и представлял.

Ангел виновато пожал плечами.

Черт опустился на колено и осторожно потрогал короткую жесткую травку.

– Похоже на пластмассу. Хорошая имитация, дорогая… И давно здесь так?

Ангел снова пожал плечами, крылья легонько шевельнулись за спиной.

– Ты же знаешь, у меня с чувством времени не очень…

– Когда тут все кончилось – что было на Земле?

– Великая битва! Народы восстали против народов…

– Ой-ой-ой, хватит… – Черт умоляюще поднес ладони к лицу, будто собираясь в них спрятаться. – О чем ни спроси, каждый раз у тебя битва. И ничего ты о ней толком не помнишь.

Ангел повернулся к черту, шагнул вплотную и заглянул в глаза.

– Меня не учили считать, сколько там воинов и колесниц с каждой стороны, – сказал он тихонько. – Я создан, чтобы видеть другое. Хочешь, покажу?

– Ладно, ладно… – Черт сунул в зубы сигарету, щелкнул зажигалкой, потом еще раз. – Не горит. Воздуха тут нет, что ли… Тьфу, и правда нету. То-то, думаю, чего так странно, а это я – не дышу… Эй, а где солнце? Здесь было раньше солнце?

– Тут все было, – произнес ангел сумрачно.

– Значит, когда тебя вызывали, ты прибывал на это самое место, и?..

– И мой Создатель говорил со мной.

– …А вокруг благоухали цветы, росли яблоки-груши, порхали разноцветные пташки и бегали голые бабы?

Ангел немного помялся, потом ответил:

– Ну, в общем, да. Только без баб.

– А остальные?

– Что остальные?

– Ну, другие ангелы, – пояснил черт. – Вас же должна быть целая армия. Где они все?

– Понятия не имею.

– И здесь ты их не видел? Тут же, по идее, всякие херувимы-серафимы прямо роились. Слушай, а непосредственное твое начальство?.. Ну, которые на Небесах за всю мясорубку отвечают – один с живопырой, другой с трубой: их ты должен знать!

– Никого не было, – ответил ангел твердо. – Был только я.

– Между прочим, а зовут тебя как?

– Что значит – зовут?

– Ну, имя, имя у тебя есть? Гавриил, Михаил, Страхуил?!

– А у тебя… разве… есть имя? – произнес ангел медленно и с нажимом.

– Вася!

– Что – вася?

– Зовут меня! Вася! – рявкнул черт. – Василий!

Ангел глядел ему прямо в глаза, и черт под этим взглядом постепенно сутулился.

– Вот то-то, – сказал ангел. – И не выпендривайся.

Черт отвернулся, выплюнул сигарету под ноги, спрятал зажигалку в карман, заложил руки за спину и начал в раздумье качаться с пятки на носок. Ангел терпеливо ждал.

– Мне для работы надо было, – пробормотал черт. – Назваться как-то.

– Понимаю.

– Ты же видишь, я вылитый человек. Если б я являлся людям с рогами и кочергой, они бы сразу догадались: белая горячка… Поэтому меня создали таким. Если вообще создали. Ничего не знаю. Кто я, откуда, куда я иду…

– Да ты не оправдывайся… Вася.

Они были примерно одного роста и комплекции, только ангел – светлоглазый блондин с роскошной вьющейся гривой, а у черта глаза карие, волосы темные и стрижка ежиком. Ангел носил белоснежный хитон с золотой вышивкой по подолу и рукавам да изящные сандалии на босу ногу. И крылья за спиной почти до пят. Черт был одет в длинный кожаный плащ нараспашку с поднятым воротником, черный же костюм и остроносые ботинки. Если у черта и имелся хвост, то скрывался под плащом. А может, он в брючину его прятал.

Двое посреди такой пустоты, что не покуришь даже. Спасибо, не темно, небо светится.

– Я тоже всегда был один-одинешенек, – сказал наконец черт. – Ой, плохо дело… Ладно, давай руку, я тебе сейчас кое-что любопытное покажу.

Двое стояли посреди бескрайней серой равнины под бескрайним серым небом.

Ангел поглядел под ноги и пару раз шаркнул сандалией.

– Асфальт, – объяснил черт. – Прекрасный асфальт, мечта автогонщика. Только гонять не хочется. Некуда здесь ехать, во все стороны пусто.

Он достал зажигалку, щелкнул: безрезультатно.

– Как-то я раньше не сообразил. Извини, покатушки отменяются. Разве что рекордные заезды на ракетной тяге… Но какой смысл… Смысла нет.

– А раньше здесь… – Ангел величественно обвел рукой вокруг себя.

– Не надо, – попросил черт. – Я так же, как и ты, все очень смутно помню. Даже не уверен, что это мои воспоминания. Было жарко, шумно, много огня… И тоже очень много пафоса.

– Ад, – сказал ангел.

– Да, – сказал черт.

– А ведь так – лучше, – сказал ангел. – Настоящий ад и должен быть таким. Бесконечно унылым. Без пафоса. Если тебя варят в кипящей смоле, а вокруг скачут бесы, это подчеркивает твою значимость. А вот не надо. Лишнее это.

– Бесы суетились вовсю. – Черт скривился и фыркнул. – Подчеркивали мою значимость. Понимаешь, да, о чем я?

Ангел кивнул. Сунул руку под хитон и извлек дешевую пластмассовую дамскую пудреницу. Щелкнул крышкой, показал черту зеркало.

– Ну? – спросил тот недоуменно.

– Отражаешься. Значит, существуешь. Теперь гляди. – Ангел направил зеркало в сторону. – Пусто?

– Пусто. А ты соображаешь, брат.

– Не брат я тебе, исчадие адово! – обозлился вдруг ангел.

– Просто фигура речи. Собрат по несчастью… – Черт крепко топнул ногой, раздался глухой звук. – Очень естественно для иллюзии. Слишком естественно. Что я, асфальта не знаю? Я на нем, извините, деньги делаю…

– Тем не менее здесь он существует только в твоем воображении.

– В рай пойдем проверять?

– Зачем? – Ангел защелкнул пудреницу и спрятал обратно под хитон. – И так все ясно. Значит, ты по зову прибывал сюда…

– …и стоял на этом месте, и мой Создатель говорил со мной.

Ангел закрыл глаза и с усилием провел рукой по лицу.

– Ну-ну, – сказал черт. – Раньше времени не раскисай.

– Я ведь даже сдохнуть не могу… – произнес ангел глухо, не отнимая ладони от глаз.

– Я тоже, и что с того? К счастью, мы не собаки. И не самураи. Мы не обязаны загибаться, если хозяин нас покинул. Наоборот, теперь начинается самое интересное. Мы наконец-то можем задуматься: а на хрена все это было?

Ангел недоверчиво выглянул из-под ладони.

– Мы что раньше делали? – спросил черт. – Я стравливал всяких придурков, а ты летал над полем битвы и впитывал в себя страдания…

– Иногда Создатель повелевал мне явиться полководцу и вдохновить его на бой.

– Тот после этого побеждал? – быстро спросил черт.

– Нет, не обязательно…

– Слушай, а ты в Хиросиме был?

Ангел поглядел на черта укоризненно.

– Понимаю, понимаю… Но ты припомни: это была последняя большая война, и под конец ее – реально долбануло. Хорошо долбануло, над городом, никогда раньше одним махом не убивало столько народу. А через пару дней жахнуло в городе рядом, с похожим результатом, ты должен был запомнить! Мой шедевр, мать-перемать… Один-единственный разговор по душам – и такой эффект. Думал, лопну от счастья.

– Это ведь было совсем недавно? Два гигантских всплеска смертного ужаса подряд… Да, помню. Ты прав, раньше такого не случалось. Я тогда чуть с ума не сошел, пропуская все через себя…

– Хорошо живешь, – сказал черт. – Семьдесят семь лет ему недавно… Тебя после этих двух всплесков перестали вызывать, точно?

Ангел подумал и кивнул.

– И меня перестали, – сказал черт. – А ведь мы с тобой оба – ретрансляторы, говоря по-людски. Мы не только организуем битвы, мы передаем хозяину впечатления. И думаю, вторая наша функция – главная. Дальше рассказывать?

Ангел потерянно огляделся, будто надеялся что-то увидеть, только кругом царило еще большее запустение, чем в раю.

– Ты ошибся, – сказал ангел. – Войны-то не кончились. Они, конечно, поменьше, но…

– …Но хозяин нас больше не тревожил. Хотя уже лет двадцать спустя мы могли взорвать для него полмира. Спорим, он, сука такая, после Хиросимы и Нагасаки подох от обжорства?

– Чего-чего?!

– Тот, кто все это выдумал, – сказал черт, – он питался эмоциями. Человеческими эмоциями. Понимаешь? А самые яркие, взрывные чувства у людей – смертный ужас, боль за близких и радость победы над врагом. Никакая любовная эйфория, никакие восторги от футбола и рядом не стояли. А вот ребенка у тебя грохнут или сам кому-то глотку перегрызешь – это мощно. Поэтому нужны были войны: чтобы больше, чтобы сильнее, чтобы разом. Бац! Бац! Но даже самое массовое убийство было растянуто по времени на дни, на часы… И тут люди придумали атомные хлопушки, которые убивают помногу сразу. Вот с тех двух бабахов, от которых мы сами едва выжили, наш хозяин обожрался – и сдох.

– Это Дьявол сдох!!! – выкрикнул ангел.

– Заскочим еще на минутку в рай? – предложил черт. – Постоим, осмотримся… Поглядим, на что похоже. А?

В аду повисло тягостное молчание.

– В морду тебе дать, что ли… – задумался ангел.

– А я тебе. Что это докажет? Что мы – из одного теста?

Ангел совсем по-человечески закусил губу.

– Могу выдвинуть еще версию, но она слабее, – предложил черт. – Допустим, ты Бог. А я Дьявол. Просто мы это… Размагнитились от той вспышки. Авось еще придем в себя и начнем по новой колбасить человечков.

Ангел помотал головой.

– Во-первых, хватит с меня страданий людских, – сказал он. – А во-вторых, ну какой я Бог? Бог – созидатель. А я за всю жизнь ничего не создал.

– А я до фига построил, – гордо заявил черт. – Я в строительном бизнесе, считай, с Древнего Египта. Очень удобно для контакта с властями и заодно тешит самолюбие. Потом на асфальт переключился, когда автобаны пошли. Дороги – это такое дело, брат… Ладно, давай руку, пойдем ко мне, посидим, поговорим.

– Куда к тебе?

– Домой. А то я на нервной почве жрать хочу, сил нет. И вообще скоро дети из школы придут…

Ангел тоскливо поглядел на черта.

– Надо жить, – сказал черт просто. – Понимаешь, когда все развалилось и полетело в тартарары, надо просто жить дальше. Люди это хорошо знают, и я научился у них. Было время научиться. Только не завидуй. Мне совсем не просто среди людей, я ведь, на беду свою, бессмертен.

– Мелко как-то, – сказал ангел неуверенно. – Просто жить?

– Чего?! – черт заметно обиделся. – А что, я должен открытым текстом признаться: мол, пытаюсь по мере сил загладить вину перед страной, которой больше всех нагадил?! А я пытаюсь, да! Думаешь, легко? Я вообще-то не обучен вдохновлять коррупционеров на трудовые подвиги! Тоже одни гадости умею! Хорошо хоть, они меня за своего держат, чуют родственную натуру… Вот ты бы и помог! Явился бы кое-кому – и в морду от имени и по поручению Господа! И по шее! А? Ишь ты, мелко ему…

– Ладно, ладно, успокойся, – решил ангел. – Попробуем. Я ведь тоже все это время… Думал. Размышлял. Я, конечно, не такой быстрый умом, как ты, но многое успел сопоставить и сделать выводы. В конце концов, что я теряю? У меня и так ничего не осталось. Ты вроде соблазнитель – давай соблазняй. Как я могу поучаствовать в твоем… бизнесе?

– А ты справишься? – притворно удивился черт. – Лентяй, да еще и тормоз, чувство времени на нуле…

– Зато у меня большой опыт работы с людьми! – заявил ангел.

– Эх… Купил с потрохами! – Черт протянул руку. – Разрешите представиться, Чернов Василий Васильевич.

– Серафим, – отрекомендовался ангел. – Серафим Боголюбский.

Черт вытаращил глаза.

– Твою мать… Далеко пойдешь, Фима.

– Мне бы только обжиться для начала, – сказал ангел скромно, мертвой хваткой сжимая ладонь черта. – Пообвыкнуть малость, заново найти себя. Ты поможешь, Вася? А я тебе помогу. Только без мордобоя, я ведь ангел. Я просто явлюсь кому надо – уже достаточно. А особо тупым или упертым могу на ухо нашептать, что делать, будто это их собственные мысли. Помнится, один монгол уж как не хотел идти на запад…

– Да-а… – протянул черт. – Значит, и ты им задолжал, брат Фима. Ох, капитально задолжал.

– Ничего, поправим! – воскликнул ангел. – Теперь они у меня завоюют мир!

Черт крепко зажмурился, думая, не удрать ли, пока не началось.

– А как же страдания людские?

– Забыл! – простодушно сознался ангел. – Всю жизнь на войне, привык. Вот сам видишь, как ты мне нужен!.. Ладно, тогда они будут мир спасать!

– От чего?.. – вяло пробормотал черт.

– От всего! – уверенно заявил ангел.

Черт уныло кивнул и потащил ангела за собой.

Обживаться и заново находить себя.

Через неделю, «малость пообвыкнув», ангел по собственной инициативе залез под кровать к одному американскому дедушке и начал ему что-то нашептывать.