ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Я сказал тебе вчера не всю правду.
Норм Цукерман и Майрон сидели в верхнем ряду спортивных трибун и разговаривали. Внизу «Нью-йоркские дельфины» носились как угорелые по площадке, играя пять на пять. Майрон был впечатлен. Молодые женщины передвигались быстро и целеустремленно. Будучи отчасти «сексистом» — так, во всяком случае, охарактеризовала его в шутливом разговоре Брэнда, — он рассчитывал увидеть куда более скованные и неуклюжие движения и броски в «девчоночьем духе».
— Хочешь услышать кое-что смешное? — спросил Норм. — Я ненавижу спорт. Да будет тебе известно, что владелец «Зума», так называемый спортивный магнат, король спортивного тряпья и все такое, старается как можно реже прикасаться ко всем этим мячам, бейсбольным битам и прочему спортивному снаряжению. И знаешь почему?
Майрон покачал головой.
— Потому что я никогда не умел обращаться с этими штуками и вообще был в смысле спорта полный лох, как выражаются сейчас школьники. Зато мой старший брат Хершель считался одним из лучших спортсменов школы. — Норм отвел взгляд, а когда заговорил снова, в его голосе прорывалась хрипотца. — Большой добрый Хеши. Ты мне чем-то напоминаешь его, Майрон. Честно. И я не просто так говорю, а потому что до сих пор вспоминаю брата чуть ли не каждый день, и мне здорово его не хватает. Бедняга умер в пятнадцать лет…
Майрону не требовалось спрашивать, как это произошло. Все семейство Цукерман погибло в Освенциме. Один только Норм чудом уцелел. Сегодня жарило солнце, по причине чего Норм надел рубашку с короткими рукавами, и Майрон видел вытатуированный у него на руке лагерный номер. Надо сказать, что, общаясь с Нормом, он видел эту татуировку довольно часто и всякий раз невольно затихал, как бы отдавая дань уважения тем, кто побывал в этом ужасном месте.
— Эта лига, — Норм кивком указал на площадку, — не однодневка какая-нибудь и себя еще покажет. Мне это было ясно с самого начала. Вот почему я связываю создание своей новой коллекции спортивной одежды с ее продвижением. Так что даже если ЗПБА вылетит в трубу, спортивные костюмы «Зум» благодаря этим девочкам будут пользоваться огромной популярностью. Ты понимаешь, на что я намекаю?
— Понимаю, Норм.
— А раз понимаешь, то запомни: без Брэнды Слотер они ничто. Без нее все мои инвестиции пойдут коту под хвост. Вместе с этой лигой, телероликами, красочными постерами и всем остальным, во что я вложил денежки. Так что если бы я захотел разрушить это предприятие, то начал бы прежде всего с этой юной особы.
— И ты, значит, думаешь, что кое-кто еще отдает себе в этом отчет и хочет вставить тебе палки в колеса?
Норм фыркнул.
— «Кое-кто еще»… — передразнил он Майрона. — И «Найк», и «Конвекс», и «Рибок», и еще полдюжины производителей спортивных товаров. Все они спят и видят, как бы выбить у меня из-под ног главную опору затеянной мной рекламной кампании. Такова природа зверя, Майрон, и зовется этот зверь капитализмом. Здесь заправляет экономика в чистом виде. Но в данном конкретном случае мы имеем дело совсем с другим явлением. Ты когда-нибудь слышал о ПЖБЛ?
— Нет.
— Правильно. И не должен. Пока. А расшифровывается ПЖБЛ так: Профессиональная женская баскетбольная лига.
Майрон резко выпрямился.
— Как? Еще одна женская баскетбольная лига?
Норм кивнул.
— И начать они собираются в следующем году.
Тем временем на площадке Брэнда получила мяч и стала выходить к зоне броска. Защитник подпрыгнула, чтобы блокировать бросок, Брэнда, не отпуская мяча, проскользнула под корзиной и бросила в нее мяч с противоположной стороны. Эдакий импровизированный баскетбольный балет.
— Позволь, я попробую догадаться, — сказал Майрон. — Эта новая лига создана не кем иным, как руководством агентства «Тру-Про»?
— Как ты узнал?
Майрон пожал плечами. Просто у него в голове некоторые элементы головоломки неожиданно образовали четкий узор. Но как это объяснишь?
— Послушай, Майрон! Я уже говорил тебе и скажу еще раз, что женский баскетбол — это золотое дно. К нему потянется множество людей — семейные пары с детьми, как к более грациозному зрелищу, молодые женщины от восемнадцати до тридцати пяти, многочисленные мужчины-фанаты, которым приятнее созерцать девиц, нежели здоровенных потных парней, — и так далее в том же духе. Но я скажу тебе еще одну вещь: в экономическом плане женский баскетбол в конечном счете все-таки сдохнет…
— Почему же?
Норм снова махнул рукой на бегавших внизу по площадке девушек.
— Как игроки девицы все-таки слабее мужчин. Говорю тебе это не как шовинист, а потому что это непреложный факт. Мужчины играют лучше, мощнее, изобретательнее. Лучший игрок женской команды никогда и ни при каких условиях не сможет составить конкуренцию даже самому занюханному игроку НБА. Между тем широкая публика, которая посещает игры профессиональных спортсменов, выкладывая за это немалые деньги, хочет видеть все только самое лучшее. Разумеется, я не стану утверждать, что все это выплывет на поверхность в один день. Какое-то время мода на женский баскетбол продлится. Появятся даже соответствующие фан-клубы и все, что с этим связано. Но, как ни крути, мы должны быть реалистами.
У Майрона разболелась голова, и он машинально потер ладонями лицо. То, что «Тру-Про» создает новую баскетбольную лигу, содержит-таки в себе рациональное зерно. Спортивные агентства находятся в вечном движении, чтобы ухватить не успевший еще заветриться кусок пирога. ИМГ, одно из крупнейших спортивных агентств, контролирующее игроков в гольф, старалось заодно прибрать к рукам все, что связано с этим видом спорта, включая организацию соревнований, создание новых команд, в частности детских, и так далее. В сфере спорта хорошие деньги можно заработать самыми разными способами — организуя соревнования или, к примеру, создавая новую лигу. Кроме того, и сами спортсмены тянутся к крупным агентствам в надежде, что те лучше сумеют защитить их интересы. К примеру, молодой игрок в гольф, зная о приближающемся крупном соревновании, обратится именно в ИМГ, считая, что если соревнование организовало это агентство, то оно и будет наилучшим образом представлять и защищать его. Ну и так далее в том же духе…
— Майрон?
— Слушаю тебя, Норм.
— Ты хорошо знаешь эту контору «Тру-Про»?
Майрон кивнул:
— Достаточно хорошо.
— Я тебе так скажу: у меня геморрой старше того парня, которого там прочат в руководители новой лиги. Видел бы ты этого типа… Выходит навстречу и с ледяной улыбкой жмет мне руку. А потом спокойным таким голосом говорит, что сотрет с лица земли мою лигу и меня вместе с ней. Прямо так и сказал. Представляешь? Типа: вы, конечно, хороший человек, но я скоро вас убью… — Норм посмотрел на Майрона. — Они что — как-то между собой связаны? — Он подмигнул на случай, если Майрон не понял, что́ конкретно он имел в виду.
— О да, — сказал Майрон, а через минуту добавил: — Еще как!
— Прекрасно. Просто здорово…
— Так что же ты собираешься в этой связи предпринять, Норм?
— Прямо не знаю, что и делать. Но только не бежать и не скрываться. Все это в моей жизни уже было. Одно плохо — похоже, мои девочки окажутся в серьезной опасности…
— Прежде всего забудь, что твои игроки женского пола.
— Что такое?
— Сделай вид, что у тебя мужская лига…
— Ты что же — думаешь, здесь все завязано на сексе? Если так, мне и мужчин не хотелось бы подставлять. Ты меня понял?
— Понял, — кивнул Майрон. — А что еще тебе в этом самом «Тру-Про» сказали?
— Ничего.
— Не угрожали, оружие не демонстрировали, дурных слов не говорили?..
— Да там и были только этот парень да пара его клерков. Или ты полагаешь, что опасность может исходить и от них?
Значит, старые гангстеры осваивают вполне легальные области бизнеса. В самом деле, к чему ограничиваться одними только проститутками, продажей наркотиков и ростовщичеством, когда существует множество других путей заработать хорошие деньги? Однако ничего из этого не выйдет. Парни, подобные братьям Эйк, не в состоянии прыгнуть выше головы. Они начнут легальный бизнес, и все у них сначала будет в строгом соответствии с законом, но как только появятся первые трудности, дело даст хотя бы малейшую осечку, обнаружится какая-нибудь недоработка в контракте — и они снова вернутся на прежнюю стезю. Как известно, от старых привычек отвыкают с трудом. Коррупция, подкуп — приемы, конечно, проверенные, но в отдельных случаях могут и не сработать.
В этом случае «Тру-Про» быстро смекнет, что первым делом надо вывести из конкурентной борьбы Брэнду. Да что там «смекнет»! Оно уже начало оказывать на нее давление. Сначала угрозами, потом прижмет к ногтю ее всегдашнего менеджера папу Хораса, а уж после этого и за нее возьмется, но уже по-настоящему. Классическая тактика терроризирования и запугивания. Впрочем, даже такой отработанный сценарий тоже дает сбои. К примеру, телефонный звонок с упоминанием имени матери Брэнды. Как-то он во все это не слишком хорошо вписывается…
На площадке прозвучал финальный свисток тренера, означавший, что тренировочный матч закончился. Тренер собрала своих питомиц, чтобы напомнить, что через два часа их ждет вторая серия тренировочных игр, после чего поблагодарила девушек за усердие и, хлопнув в ладоши, распустила.
Майрон подождал, пока Брэнда примет душ и переоденется. Для этого ей не понадобилось много времени, и скоро она предстала перед ним в длинной красной футболке, черных джинсах, с влажными после душа волосами.
— Мэйбл что-нибудь знает? — спросила она.
— Да.
— У нее есть сведения об отце?
Майрон кивнул.
— Она сказала, что он скрывается. К ней в дом ворвались два человека, которые искали его. Один из них ударил ее.
— Боже мой! Надеюсь, она в порядке?
— О да.
Брэнда покачала головой.
— От кого он скрывается?
— Мэйбл этого не знает.
Брэнда выжидающе посмотрела на Майрона.
— Еще какие-нибудь новости есть?
Майрон откашлялся.
— Ничего срочного.
Она не сводила с него глаз. Майрон отвернулся и зашагал к своей машине. Брэнда последовала за ним.
— Куда теперь поедем?
— Думаю, есть смысл заскочить в больницу Святого Варнавы и поговорить с начальником службы безопасности, в которой работал ваш отец.
Поравнявшись с ним, Брэнда спросила:
— Думаете, он что-нибудь знает?
— Сильно сомневаюсь. Но такова уж моя работа — совать нос во все дырки и надеяться на лучшее.
Майрон подошел к машине, открыл дверцу и помог Брэнде забраться в салон.
— Вы тратите на меня столько времени… Мне следовало бы вам платить, — сказала девушка.
— Я не частный детектив, Брэнда. И почасовую оплату не получаю.
— Тем не менее лишние деньги вам не помешают.
— Будем считать, что это часть моего будущего гонорара, — ответил Майрон.
— Так вы действительно собираетесь представлять мои интересы как спортивный агент?
— Совершенно верно.
— Мое желание принимается во внимание — или вы собираетесь на меня надавить?
— А если бы даже надавил, — произнес Майрон. — Это сработало бы?
— Нет.
Майрон кивнул, сунул ключ в замок зажигания и завел мотор.
— У нас в запасе пара минут, — сказала Брэнда. — Объясните мне, почему я должна остановить свой выбор именно на вас, а не обратиться в более крупное и известное агентство. Или вы считаете, что личные услуги с вашей стороны компенсируют все остальное?
— Все зависит от того, как вы эти самые личные услуги представляете. Если вы видите в моем лице парня, который будет ходить за вами как привязанный, норовя ущипнуть за задницу, тогда вам действительно лучше обратиться к большим шишкам. У них имеется обслуживающий персонал, специализирующийся на такого рода опеке.
— А что в состоянии предложить Майрон Болитар? Как агент и мужчина?
Майрон усмехнулся.
— Полный пакет. Он может утрясти все ваши материальные проблемы, обеспечить вашу безопасность и при этом будет не слишком назойливым и не станет совать нос в вашу личную жизнь.
— А вы не преувеличиваете?
— Возможно. Зато звучит солидно. Должен вам заметить, что работа в агентстве Майрона Болитара зиждется на трех китах. Первый и самый важный: делание денег. Так что всеми переговорами по этой части буду заниматься я. В мои обязанности входит постоянный поиск все более выгодных для вас контрактов и условий работы. Конечно, местный телеканал предложит вам неплохой куш за право показа матчей с вашим участием, но куда больше вы сможете заработать на рекламе и финансируемых государством социальных роликах. И для этого у вас есть все данные.
— Например?
— Сразу, навскидку, могу назвать три добродетели. Первая: вы одна из лучших молодых баскетболисток страны. Вторая: учитесь на врача, вернее, на педиатра, что в плане социальной рекламы даже более ценно, ну и третья — вы фактически фотомодель и чрезвычайно выигрышно смотритесь на различных плакатах и постерах.
— Забыли еще одну.
— Какую же?
— У меня неплохо подвешен язык, и я умею грамотно излагать свои мысли. Интересно, почему о белых спортсменах никогда так не говорят?
— Я тоже об этом подумал, но решил пока эту тему не развивать. Поскольку не считаю упомянутое качество определяющим для спортсмена. Хотя, если разобраться, хорошо подвешенный язык производит на публику самое благоприятное впечатление. Но тут главное не зарываться и не ввязываться в дискуссии о высоких материях — и все будет хорошо.
Она кивнула:
— Продолжайте…
— В вашем случае, если, конечно, вы согласитесь поступить под мою опеку, необходимо разработать стратегию кардинального улучшения вашего благосостояния. Уже сейчас ясно, что производители спортивной одежды и обуви не оставят вас без внимания. Но не стоит сбрасывать со счетов и производителей продуктов. Поверьте, они вас полюбят — как и владельцы модных ресторанов.
— Интересно знать почему? — осведомилась девушка. — Потому что я такая здоровенная?
— Не совсем так, — возразил Майрон. — Просто вы не похожи на привидение, как большинство нынешних дам, и производите впечатление нормального здорового человека. А спонсоры души не чают в красивых здоровых людях, особенно когда речь заходит о том, как лучше оформить упаковку новейшего продукта. Им нужно нечто возвышенное, но одновременно вполне реальное и осязаемое — казалось бы, противоречие, но именно вы сгладите его и наилучшим образом заполните эту лакуну.
Ну и косметика, конечно. Компании по ее изготовлению просто забросают вас предложениями относительно рекламы их продукции, но я на вашем месте не спешил бы с ними договариваться, а подождал, когда на вас выйдут действительно крупные производители, чьи кремы, помады и лосьоны известны всей стране. Вообще, при любых обстоятельствах надо стараться держаться гигантов. Возможно, поначалу это не принесет больших дивидендов, так как слишком велика конкуренция, но через некоторое время обязательно окупится. Впрочем, решать проблемы с производителями и рекламодателями придется вам самой. Я могу лишь представить вас некоторым из них и дать пару советов. Все остальное в ваших руках, и окончательное решение будете принимать именно вы.
— Хорошо, — сказала она. — Расскажите мне про второго кита.
— Кит номер два — это то, что вы делаете с деньгами после того, как их заработали. Вы когда-нибудь слышали о «Лок-Хорн секьюритиз»?
— Конечно.
— Всем моим клиентам настоятельно рекомендуется установить долговременные финансовые отношения с главой этого предприятия Уиндзором Хорном Локвудом-третьим.
— Шикарное имя.
— Вы еще не то запоете, когда увидите его… Но это к слову. Если не верите мне — поспрашивайте сведущих людей. И каждый скажет вам, что это один из лучших финансовых советников в стране. Я настоятельно рекомендую всем моим клиентам не разговаривать с ним по телефону и не обмениваться факсами, а встретиться, так сказать, во плоти, чтобы лично вручить ему свое портфолио. Я знал много разбогатевших спортсменов, чьи средства из-за дурного управления, спекуляций и невыгодных вложений утекали как вода в песок. Ну так вот: в нашем агентстве ничего подобного с вами не произойдет, поскольку об этом позаботимся мы с Уином. Впрочем, Уин разработает такую систему, что вы сами с легкостью сможете их контролировать.
— Впечатляет. А как насчет кита номер три?
— Кит номер три — Эсперанса Диас. Она моя правая рука и занимается всеми остальными делами. Возможно, я уже упоминал прежде, что не слишком хорошо умею ладить с сильными мира сего, точнее — лизать им задницы. Между тем спортивный агент должен, фигурально выражаясь, уметь носить множество самых разных шляп. Быть разъездным агентом, советником по вопросам семьи и брака, водителем лимузина — и так далее и тому подобное.
— И ваша Эсперанса тащит на себе груз всех этих обязанностей?
— Она крутая женщина.
— Складывается впечатление, что вы сбагриваете ей самую грязную и неприятную работу.
— Между прочим, Эсперанса заочно окончила юридический факультет. — Майрон очень старался, чтобы в его голосе не прорывалось раздражение, но слова Брэнды здорово задели его за живое. — И теперь с каждым днем берет на себя все больше обязанностей, связанных с непосредственной работой с клиентами.
— Хорошо. Можно вопрос?
— По поводу чего?
— Того, о чем вы умолчали, когда рассказывали мне о визите к Мэйбл.
Майрон ничего на это не ответил.
— Это касается моей матери, не так ли?
— Не совсем. Просто… — Прежде чем продолжить, он сделал длинную паузу. — Вы действительно хотите, чтобы я нашел ее, Брэнда?
Она скрестила на груди руки и медленно покачала головой.
— Бросьте ходить вокруг да около, Майрон…
— В каком смысле?
— Вы почему-то вбили себе в голову, что обязаны меня защищать, и это очень благородно с вашей стороны. Но все обстоит не так, как вам кажется. На самом деле ваши попытки оградить меня от мерзостей этого мира ничего, кроме раздражения и горечи, не вызывают. Так что прошу их прекратить. Сию же минуту. Если бы ваша мать убежала из дома, когда вам исполнилось пять, неужели бы вам не хотелось узнать, что тогда случилось?
Майрон с минуту обдумывал ее слова, потом кивнул:
— Протест принят. Больше я вас оберегать не буду.
— Отлично! Так что же все-таки сказала тетушка Мэйбл?
Майрон вкратце передал ей содержание своей беседы с Мэйбл Эдвардс. Брэнда слушала молча и нарушила молчание только тогда, когда Майрон упомянул о звонках Аниты и добавил, что ее мать, возможно, звонила также и Хорасу.
— Они никогда мне об этом не рассказывали, — сказала девушка. — Хотя я о чем-то таком догадывалась. Похоже, вы не единственный, кто считает, что моя тонкая натура не способна перенести некоторые неприятные вещи, пусть даже это правда.
После этого они замолчали и до самого поворота на Нортфилд-авеню не проронили ни слова. Интересно, что перед этим Майрон заметил в зеркале заднего вида серую «хонду-аккорд». По крайней мере машина на таком расстоянии напоминала «хонду-аккорд». Если честно, то все машины в мире казались Майрону очень похожими друг на друга, а уж более невзрачного и лишенного какой-либо индивидуальности автомобиля, чем упомянутая «хонда», трудно себе представить. Хотя у Майрона не имелось никаких доказательств, кроме размытого силуэта авто в зеркальце заднего вида, он решил, что за ними, возможно, следят, и сбросил скорость, чтобы лучше рассмотреть номера «хонды». Судя по ним, машина была из Нью-Джерси. Когда Майрон заезжал на парковку больницы Святого Варнавы, от его взгляда не укрылось, что машина проехала мимо. Короче говоря, все это могло оказаться совершенной пустышкой. Правда, опытный преследователь, не желая, чтобы его обнаружили, никогда бы не свернул на ту же парковочную площадку, что и Майрон, и точно так же проехал бы мимо.
Больница Святого Варнавы казалась Майрону в детские годы гораздо больше и массивнее, чем сейчас, но в детстве любое строение кажется значительнее и массивнее, чем в действительности. Особенно лечебные учреждения. Отец Майрона несколько раз возил сюда сына, чтобы сделать ему рентген, сдать анализ крови или наложить швы на порезанную коленку. Когда Майрону исполнилось двенадцать, он провел в здешней палате целых десять дней из-за острого приступа ревматической лихорадки.
— Мне хотелось бы поговорить с этим парнем с глазу на глаз, — сказал Майрон.
— Почему? — осведомилась Брэнда.
— Как-никак вы дочь Хораса. Уверен, что начальник службы безопасности будет чувствовать себя скованно в вашем присутствии.
— Ладно. Поступайте, как считаете нужным. К тому же здесь на четвертом этаже у меня есть пациенты, которых я хотела бы навестить. Встретимся через час в коридоре на первом этаже.
Майрон обнаружил Келвина Кэмпбелла в его офисе — в полной форме и при всех нашивках. Он сидел перед огромным пультом, на котором мерцало несколько дюжин мониторов от камер слежения. Изображение на них было черно-белым и, насколько мог заметить Майрон, отображало скучную больничную рутину. Ноги Кэмпбелла покоились на краю пульта. Устроившись таким образом, начальник службы безопасности с меланхолическим видом жевал длинный сандвич размером с бейсбольную биту. Его форменная фуражка также покоилась на краю пульта, открывая совершенно седую курчавую шевелюру.
Майрон с порога спросил Кэмпбелла о Хорасе Слотере.
— Он не показывался на службе три дня, — ответил Келвин. — Даже позвонить или прислать записку не удосужился. И я с чистым сердцем его уволил.
— Как вы его уволили? Сообщили ему об этом лично или по телефону?
— Вообще-то я ему звонил. Даже несколько раз. Но трубку никто не брал. Тогда мне это надоело, и я послал ему письмо.
— Заказное?
— Разумеется.
— А он расписался в получении?
Келвин пожал плечами:
— Откуда мне знать? Больше я этого письма не видел. И квитанции тоже — если вас интересует именно это.
— Скажите, Хорас был хорошим работником?
Келвин прищурился и окинул гостя неласковым взглядом.
— Вы частный детектив?
— Типа того.
— И работаете на его дочь?
— Да.
— Аппетитная девчонка…
— Что вы сказали?
— Аппетитная, говорю, девчонка. Честно говоря, я не хотел увольнять ее старика.
— Почему же тогда уволили?
Келвин нахмурился.
— Вы что — меня не слушаете? Его аппетитная дочь водит знакомство с местными шишками, и все ее здесь любят, хотя и распускают на ее счет самые разнообразные слухи и сплетни. Иными словами, она местная знаменитость. Вот я и подумал: какого черта? Держать его только по этой причине? К тому же он был простым охранником, а не нейрохирургом. Короче, я пошел на принцип и уволил его.
— А какого рода слухи на ее счет здесь циркулируют?
— Эй, только не надо меня во все это впутывать, — сказал Келвин, выставляя вперед ладони, словно желая оградить себя от неприятностей. — Я сказал лишь, что люди сплетничают по ее поводу — и ничего больше. Между прочим, я проработал тут восемнадцать лет и не хочу мутить воду. Но как бы то ни было, отсутствие на службе без уважительной причины в течение нескольких дней — весомая причина для увольнения. Без всяких скидок. Вот я и подвел черту.
— Можете добавить что-нибудь по этому поводу?
— Боюсь, что нет. Когда он здесь появился и честно выполнял свою работу, у меня к нему претензий не было. Но потом он без уважительной причины и без каких-либо объяснений прогулял несколько дней, и я его уволил. Конец истории.
Майрон кивнул:
— Спасибо, что уделили мне время.
— Послушайте, э… детектив… можете сделать мне одолжение?
— Какое? — с удивлением спросил Майрон.
— Скажите дочери Хораса, чтобы забрала вещи, оставшиеся в его шкафчике. Ко мне в команду должен прийти новый человек, и шкафчик ему понадобится.
Майрон поднялся на лифте в педиатрическое отделение. Избрав в качестве отправного пункта пульт медсестер, он начал кружить по залу в поисках Брэнды, которую скоро и увидел в окно палаты. Она сидела на краю постели маленькой девочки лет примерно семи. Майрон остановился рядом, чтобы понаблюдать. Брэнда успела надеть белый халат, повесить на шею стетоскоп и о чем-то разговаривала с маленькой пациенткой. Потом сняла стетоскоп и приложила трубочки к ушам девочки, после чего обе рассмеялись. Затем Брэнда приступила к осмотру, и находившиеся в палате родители девочки сгрудились около ее кровати. У родителей были изможденные, осунувшиеся лица, и сторонний наблюдатель мог бы подумать, что они, возможно, недоедают. Закончив осмотр, Брэнда что-то сказала родителям, после чего из палаты снова послышался смех. Майрон, словно загипнотизированный, стоял у двери, не в силах отвести глаз от этой сцены.
Выйдя из палаты, Брэнда сразу же направилась к Майрону.
— И давно вы здесь стоите?
— Всего пару минут, — ответил он. Потом, немного помолчав, добавил: — Похоже, вам здесь нравится.
Она кивнула:
— Не меньше, чем на баскетбольной площадке.
Что и говорить, откровенное заявление. И весомое.
— А как дела у вас? — спросила девушка.
— Узнал, что у вашего отца имеется здесь свой шкафчик.
Они снова сели в лифт и спустились в подвал. Там их ждал Келвин Кэмпбелл.
— Вы знаете комбинацию цифрового замка? — спросил он у Брэнды.
Она покачала головой.
— Ничего страшного. — В руках у Келвина оказался увесистый металлический прут, с помощью которого он довольно сноровисто сковырнул замок и приоткрыл дверцу шкафчика. — В углу комнаты стоит пустой картонный ящик. Можете его взять, — сказал он и вышел из раздевалки.
Брэнда посмотрела на Майрона. Тот кивнул. Брэнда распахнула дверцу настежь, и им в нос шибанул неприятный запах, напоминавший вонь нестираных носков. Майрон поморщился, но тем не менее храбро заглянул внутрь. Двумя пальцами осторожно взял за рукав висевшую на вешалке рубашку и потянул на себя. Рубашка выглядела как грязная вещь из рекламы стирального порошка «Тайд», которую необходимо срочно с этим порошком постирать.
— Отец никогда не отличался чистоплотностью, — заметила Брэнда.
Судя по всему, отец к тому же не любил выбрасывать старые тряпки, поскольку висевшие в шкафу вещи выглядели не лучшим образом. Кроме того, он не любил выносить мусор, поскольку помимо старой рваной одежды в шкафчике обнаружились пустые пивные банки, старые газеты и даже коробка с недоеденной засохшей пиццей. Брэнда подтащила стоявший в углу пустой картонный ящик, и они начали перекладывать в него содержимое шкафчика. Майрон первым делом взялся за форменные брюки, но потом задался вопросом, имеет ли право выносить их, поскольку брюки казенные. Впрочем, решил он, при сложившихся обстоятельствах все это мелочи, и прежде чем положить брюки в ящик, на всякий случай машинально проверил карманы. К большому своему удивлению, в одном из них он обнаружил небольшой бумажный комок, а расправив его, выяснил, что это конверт с письмом.
Вынув письмо из конверта, Майрон прочитал его.
— Что это? — спросила Брэнда.
— Письмо от адвоката, — ответил он и передал его девушке.
Уважаемый мистер Слотер!
Мы регулярно получаем от вас письма и в курсе ваших взаимоотношений с этим офисом. Мы неоднократно объясняли вам, что дело, которое вы собираетесь затеять, строго конфиденциальное, а потому мы отказываемся им заниматься. Предлагаем вам немедленно прекратить контакты с нами, поскольку вы становитесь слишком настойчивы, и квалифицируем упомянутую настойчивость как недопустимое давление и завуалированную угрозу в наш адрес.
Искренне ваш,
Томас Кинкейд.
— Имеете представление, о чем здесь говорится? — спросил Майрон.
Брэнда заколебалась.
— Нет, — медленно произнесла она, — хотя имя Томас Кинкейд кажется мне знакомым. Не могу только вспомнить, когда и при каких обстоятельствах я его слышала.
— Может быть, этот парень действительно работал в свое время на вашего отца?
Брэнда покачала головой:
— Не думаю. Отец никогда в жизни не нанимал адвоката. А если бы даже и нанял, то вряд ли бы отправился для этого в Морристон.
Майрон вынул из кармана сотовый и набрал номер своего офиса. Трубку сняла Верзила Синди, тут же переадресовавшая звонок Эсперансе.
— Ну, что еще? — осведомилась Эсперанса, даже не поздоровавшись, ибо понятия речевого этикета для нее не существовало.
— Лайза переслала тебе по факсу список звонков Хораса Слотера?
— Лежит передо мной, и я как раз его изучаю, — ответила Эсперанса.
Непосвященному кажется, что получить такой список очень трудно. На самом деле у любого частного детектива есть свой источник информации в телефонной компании, и чтобы подобная информация оказалась в вашем распоряжении, нужно лишь обменять ее на несколько зеленых бумажек.
Майрон знаком показал Брэнде, чтобы та передала ему письмо из адвокатской конторы, бросил взгляд на стоявший на конверте номер телефона Кинкейда и сказал в трубку:
— Номер такой: пять пять пять один девять ноль. Не встречается, случайно, в твоем списке?
— Встречается. Целых восемь раз. И что любопытно, в течение каких-нибудь пяти минут.
— Что-нибудь еще любопытное есть?
— Побойся Бога! Я только начинаю вникать во все эти номера.
— Возможно, есть номер, который в силу той или иной причины резко выделяется из списка?
— Возможно… — протянула Эсперанса и с минуту молчала, шурша бумажками. — Вот, к примеру. По какой-то непонятной причине Хорас Слотер пару раз звонил в избирательный штаб кандидата в губернаторы Артура Брэдфорда.
Майрон знал Брэдфорда, хотя нежных чувств к нему по ряду причин не испытывал. Брэдфорд, как выяснилось, вновь поднял голову, надеясь щедрыми посулами добиться расположения избирателей на ноябрьских губернаторских выборах.
— Любопытный момент. Что-нибудь еще?
— Ничего. И я не нашла абсолютно ничего, что могло бы свидетельствовать о телефонных контактах между Хорасом Слотером и его сбежавшей женой Анитой.
Ну как раз в этом для Майрона не было ничего удивительного.
— Понял. Спасибо за информацию. — И он отключил сотовый.
— Ну что? — спросила Брэнда.
— Оказывается, твой отец неоднократно звонил Кинкейду. Но гораздо любопытнее то, что он звонил также в избирательный штаб Артура Брэдфорда.
На лице девушки отразилось смущение.
— Не представляю, что бы это могло значить.
— Я тоже. Скажите, ваш отец в последнее время не проявлял интереса к политике?
— Да что вы…
— Но быть может, он лично знал Артура Брэдфорда или еще кого-нибудь, кто имел непосредственное отношение к избирательной кампании?
— Даже если и знал, то я не в курсе.
Брэнда достала из шкафчика отца мешок для мусора, заглянула в него и побледнела.
— О Господи…
Она вывалила содержимое мешка на пол, чтобы и Майрон мог на него полюбоваться. В мешке обнаружилась футболка рефери в черную и белую полоску. На правой стороне груди красовалась надпись: «Баскетбольная судейская ассоциация Нью-Джерси», а на левой — большое бурое пятно.
Это было пятно засохшей крови.
