Вторжение
Я просыпаюсь: угли в камине тлеют,
огонь потух.
В коридоре какой-то шум.
Замерла,
свернулась в клубок,
прижимаюсь
к ковру.
Кто-то бормочет себе под нос,
шагает по лестнице.
Свет в коридоре.
Быстро
скользнула
за Марлин диван,
затаила дыхание.
Наверху что-то хлопает;
наверное, ящики в комнате
Марлы.
Кто-то шарит в комоде,
и у нее в шкафу.
– Это тебе нужно было сделать, – рявкает
Донел,
я даже подумала – он ко мне обращается,
но он продолжает:
– Тут горы и горы трусов, и всего
прочего.
Я не желаю копаться в белье своей
матери.
Приезжай, тебе нужно этим заняться.
Или маме самой.
Это женское дело.
Но мама сейчас не может,
а мне просто некогда, слышишь, Луиза?
Если б жива была Мэри, попросил бы ее.
но Мэри…
Да нет, я не ругаюсь, просто…
Это он по телефону.
Нужны вещи в больницу.
Я могла бы собрать их (но это делает
Донел),
если бы не жалела себя,
не вела б себя так легкомысленно,
а старалась помочь.
– Да, я не могу уже больше!
Давно говорю —
ей этот дом не нужен.
Нужно чем-то пожертвовать.
Он продолжает искать,
грохочет, стучит,
не заботится о порядке.
И, наконец, уходит.
Ему не жаль пожертвовать
домом.
Я понимаю, это – предупреждение
мне:
время
пошло.
